— Значит, у тебя есть свои способы… — Кейташи встаёт с крыльца, на его лице тонкая улыбка.

— Во-первых я состою в Цехе Проходчиков. А во-вторых, — моя рука тянется к Цеховому Знаку, но я вовремя останавливаюсь и добавляю, — у меня есть определённые секреты.

— И ты уверен, что тебе местная группа не откажет и точно возьмёт в данж?

— Уверен. — И снова я не лгу, потому как никто из проходчиков не откажет шерифу Книги в подобной малости.

— Как на счёт бартера? — С этими словами японец делает шаг вперёд.

Мне пришлось прикусить щёку, чтобы не улыбнуться, так как именно этих или похожих слов я ждал, подводя Кейташи к определённому выводу, и, кажется, добился своего.

— Какого рода? — Словно в глубоком сомнении, наоборот отступаю, сохраняя между нами изначальную дистанцию.

— Я помогаю тебе с доспехом. Если не сам, то расскажу, что могут местные, а что нет, и даже у кого конкретно можно заказать ту или иную деталь.

— Это мне интересно. Но что в обмен? Принести тебе лунные камни?

— Нет! — Ответ японца резок и категоричен. — Я сам виноват в пропаже камней и сам должен их достать. — Он немного сбивается, а затем поясняет. — Не бери в голову, как говорите вы, европейцы, это мои внутренние… заскоки.

— Тогда что ты хочешь?

— Мы пойдём к данжу вместе, и ты попробуешь договориться с местными проходчиками взять в поход не только тебя, но и меня! — В голосе Кейташи слышится неподдельное напряжение, он же не знает, что именно к этой мысли я и старался его подвести.

— А если у меня не получится? — Уточняю на всякий случай.

— Дорога до Гранатового Грота займёт около четырёх часов, так что за это время я успею рассказать всё, что тебя интересует. — Насколько его прижало, ясно показывает то, что он первый протягивает мне ладонь для рукопожатия.

— Хорошо. Договорились. — Как я и «помнил», рукопожатие у японца крепкое.

— У тебя очень интересное копьё… — Как только мы пожали руки, Кейташи немного расслабился, и даже улыбка на его лице в этот момент показалась вполне искренней. — Если не против, я бы его осмотрел, но немного позже.

— Смотри сколько угодно, только не сломай. — Возвращаю ему открытую улыбку.

— Не сейчас. — Мотает головой кузнец. — Я даже отсюда вижу, что это хорошее оружие, тем не менее, для борьбы против каменных монстров оно подходит плохо. Слишком лёгкое.

— Ты прав, но я справлюсь. — Успокаиваю японца.

— Погоди минуту, есть тут у меня одна заготовка…

Не дав мне вставить и слова, Кейташи резко поворачивается на месте и скрывается в кузнице. Зная его характер, подавляю первое желание шагнуть следом и остаюсь на месте. Какое-то время из кузни доносится шум и грохот падающих вещей, после чего на пороге появляется довольный японец и протягивает мне то, что нашёл. Больше всего это напоминает банальный прямой лом, только длиной под два метра и квадратного сечения, с шириной стороны около четырех сантиметров. Одна из сторон этого лома-переростка сужается, образуя некое, очень тупое, но всё же подобие острия. Взяв его в руку, понимаю, что весит эта штука не меньше полноценного пуда!

— Ты же копейщик? — Уточняет Кейташи и, увидев мой кивок, продолжает. — Ну, чем не копьё! Да, тяжёлое, конечно, не меньше шестнадцати килограмм, но ты же сам говорил, что для воина Булата вес оружия и брони не так и важен! А против каменных монстров, наверное, трудно будет найти орудие лучше!

Первое мое желание — взять этот лом, и… Но я сдерживаю этот вполне естественный порыв, и вместо насилия забираю «новое копьё», положив его себе на плечо.

— Спасибо, возможно, даже пригодиться. — Мой голос полон искренней благодарности, настолько приторной, что не понять сарказма может только выросший в глухой провинции юноша, кем и являлся Кейташи.

— Не за что. — Очень серьёзно отвечает японец. — Повредить столь замечательное оружие, как твоё копьё, о камень монстров Гранатового Грота было бы настоящим кощунством.

А, вот он о чём, то есть это был не подкол с его стороны, а вполне искренний жест? Несмотря на то, что в моём распоряжении есть «память будущего», мне ещё сложно привыкнуть к манере мышления будущего Бога Труда.

Как только вспоминаю, кто именно стоит рядом, одна очень неприятная, но при этом вполне разумная мысль, заставляет меня поморщиться. Всё верно, никакая удача Осколка не помогла бы Кейташи попасть в данж, заявись он ко Входу без предупреждения, как он и хотел. Слишком много совпадений должно было бы наложиться друг на друга, чтобы местная группа проходчиков всё же взяла незнакомца с собой на зачистку. Но, несмотря на изначально провальный замысел, тем не менее, Кейташи попадёт в то подземелье, в которое стремится. И уверен на все сто процентов, он найдёт там нужный ему лунный камень. А всё потому, что судьба нашла для него того, кто проведёт его в данж, уговорив местных взять его с собой.

Почему-то мне до покалывания в боку неприятно ощущать себя всего лишь одним из элементов цепочки везения, которая должна сложиться, чтобы Осколок получил желаемое. Ведь без моего появления столь вовремя его замысел был обречён на провал. И только мой визит всё изменил.

Так кто кем играл? Я, который подводил Кейташи к нужному мне решению? Или удача Осколка играла со мной, словно с возомнившим о себе невесть что маленьким подслеповатым котёнком?

После того как Кейташи передал мне длинный лом, назвав его «копьём достойным воина Булата», японец подозвал своего юного помощника и проинструктировал того, что надо сделать, пока сам кузнец будет отсутствовать. Затем он подошёл ко мне и, склонив голову, произнёс:

— Если мы не хотим бежать, — сказав это, кузнец бросил взгляд на железный дрын, лежащий на моём плече, — то нам бы лучше выдвигаться прямо сейчас.

— Как скажешь. — Пожав плечами, тем самым демонстративно отдаю ведущую роль в нашей паре Кейташи, по крайней мере на время нашего пути. — Только воды наберу.

Подойдя к колодцу, неспешно наполнил поясную флягу чистой водой. Эта пауза была мне нужна, чтобы проветрить голову и выкинуть мысли о том, что я лишь инструмент везения Осколка. Причём, в этой роли я выступаю уже второй или даже в третий раз. Если первым считать спасение Скалли за мой счёт, а за второй принять мою помощь Ариэн в расшифровке ритуала Магевры. Ведь, по большому счету, какая разница инструмент я или нет, если происходящее выгодно и мне? Эта простая мысль, словно разлитое на воду масло, успокоила мои нервы. Так что, когда, поставив пустое ведро на сруб колодца, я обернулся к ожидающему Кейташи, на моём лице не читалось ничего, кроме готовности к предстоящему пути.

— Вот теперь готов. — Сказал, после того как подтянул ремни своего рюкзака и пристроил оба копья на правом плече.

— Тогда не будем тратить время зря. — Кивнул японец и, закинув на плечо плетёный короб, уверенным шагом направился по узкой прямой, словно стрела, тропинке, уходящей от деревни в сторону реки.

Помахав на прощание Олдону, я догнал кузнеца и пристроился рядом. Как и многие мастера своего дела, Кейташи не очень любил пустопорожнюю болтовню. Все эти разговоры о погоде, сплетни и слухи его могли заинтересовать, только если каким-то образом касались его работы. Так что первые минут десять пути мы провели в молчании. Японец пребывал в глубокой задумчивости, видимо, размышлял над тем, насколько правдивы были мои слова, и я ему в этом не мешал. Но мне идти рядом с ним и молчать было трудно. Постоянно приходилось одёргивать себя, так как хотелось слишком многое рассказать тому, кому однажды суждено взойти по Лестнице Дивино. Обычно молчание меня не тяготит, но сейчас приходилось едва ли не руками зажимать себе рот, чтобы не ляпнуть что-нибудь лишнее и несвоевременное.

Для того чтобы отвлечься от размышлений, что можно рассказать будущему Богу Труда, а о чём стоит умолчать, я по уже давно въевшейся привычке приступил к тренировке. Причём, для занятий выбрал магию Рун, памятуя о том, что Кейташи эта тема тоже интересна. Подбирая по пути гладкие камушки, я наносил на них знак Дес, а затем, отбрасывая камень в сторону, пытался активировать Руну как можно дальше от себя. Довольно привычное для меня занятие, так как подобную тренировку я провожу уже далеко не в первый раз.