Хозяйка, кстати, была со мной настолько мила и ласкова, что умилялись и Лорентин, и дежурный сотрудник, вручивший Вивьенн ключ от лаборатории, а мне — ореховое печенье, и магички из оранжереи, у которых нашёлся для меня сушёный ломтик яблока и ещё печенье, имбирное. К тому моменту, как мы завершили первую часть прогулки, я объелась и пить хотела неимоверно. К счастью, Ловчий предложил прерваться ненадолго и перекусить в чайной. Вивьенн с радостью согласилась, а я ждала этого момента почти как разрыва уз.

В чайной было тихо и уютно. Посетители сидели в небольших кабинках, открытых со стороны общего зала, а в центре располагался буфет. Под стеклянными колпаками раздували румяные бока пирожки, кокетливо выглядывали из-под курчавой зелени сырные и мясные закуски, маняще поблёскивали сахарными цукатами пирожные. Между буфетом и кабинками сновали молоденькие подавальщицы, иногда ныряя в арку, отделяющую зал от поварни: за горячим чаем и особо нежными десертами, которые готовили на заказ.

Устроившись в одной из кабинок, Вивьенн выпустила меня из муфты на стол, и я первым делом рванула к её чашке. Не прикоснулась, разумеется, просто села рядом на задние лапки и тихонько, просительно запищала, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

— Что? — не поняла хозяйка.

— По-моему, ваша Флёр хочет пить, — предположил Ловчий. Я радостно сложила лапки перед грудью, закивала и замолкла. Подавальщица, которая уже стояла рядом, тут же предложила:

— У нас есть мисочки для фамильяров, мессеры. Прикажете принести воды или чего-то ещё?

— Думаю, малышку уже закормили, — хохотнул Лорентин. — Воды, кира. А нам — чаю и пирожков. Мне, пожалуй, с мясом и сыром, а вам, Вивьенн?

— С творогом и, если есть, со снеженикой, — небрежно ответила хозяйка, задумчиво разглядывая меня. Подавальщица присела и отошла — Как же всё-таки неудобно без ментальной связи!

— Кстати говоря, а отчего вы её не установили?

— О, это печальная история, — картинно вздохнула ведьма. — Флёр очень напугалась в момент привязки, а перед этим на неё напал хищник, дикий, оказавшийся без присмотра. Вот моя девочка и не доверяет ни мне, ни вообще людям. Вернее, вроде бы и ручная, но ментальную связь установить не позволяет. Ужасно! Но, в самом деле, не взламывать же ей сознание. Флёр такая хрупкая, такая нежная, я же её сожгу! Вот и Говорящий велел не спешить.

— Да, в таких случаях фамильяры бывают очень осторожными, — покивал Ловчий. — Помогут только время, терпение и любовь.

Подошла подавальщица, поставила на стол фарфоровую мисочку с водой, перед людьми — маленькие корзиночки с пирожками. Попыталась было налить чаю, но Вивьенн махнула рукой, отсылая девушку.

— Мы сами, благодарю вас.

Та отступила, а Вивьенн передвинула миску поближе ко мне. Я едва сдержалась, чтобы не наброситься на воду, и пила со всей возможной деликатностью.

— Я почти готова просить о разрыве уз, — вздохнула моя хозяйка ещё тяжелее. — Мне кажется, Флёр не нравится быть фамильяром. Она предпочитает прятаться, играет очень редко, подходит только если её позвать. Насколько я понимаю, есть звери, которые не очень любят людей.

— Возможно, — протянул Лорентин. — Вы позволите мне посмотреть?

— Да-да, конечно, — благодарно улыбнулась Вивьенн и взялась за чайник. — А я пока налью нам чаю.

Я настороженно подняла голову от миски, вытирая капли с усов. Ловчий посмотрел на меня не злобно, с искренним любопытством, а потом протянул левую руку ладонью вверх, но не коснулся. Оставил дюймов пять между мной и кончиками своих пальцев.

— Познакомимся поближе, Флёр? Обещаю, я тебя не обижу. Просто посмотрю.

Я неуверенно шагнула к нему, вытянулась всем телом и осторожно понюхала пальцы Лорентина. Они пахли кофе, горькими травами и чуточку мёдом. Я шагнула смелее. Ловчий положил руку на стол, и я осторожно забралась к нему на ладонь, готовая сорваться с места в любой момент. Мужчина поднял меня повыше, так, чтобы смотреть в глаза. Вторая рука его ковшиком легла за моей спиной, страхуя от падения. Напрасно, я достаточно ловкая, чтобы не упасть с такой большой ладони, но всё равно приятно.

Лорентин поднёс меня ещё ближе к своему лицу, даже принюхался, кажется. Чуть прищурился и улыбнулся.

— Ты просто прелесть, малышка!

Я пощекотала его ладонь усами, и Ловчий разулыбался. Пальцами правой руки провёл по моей спине, и я слегка изогнулась, подставляя под них левый бок. Лорентин охотно почесал мне и левый бочок, и правый, и холку. Я расслабилась, растворилась в умелых ласках Ловчего, и в какой-то миг поняла, что лежу на спине, полностью открытая мужскому взгляду. Такая надёжная ладонь легко удерживала меня на весу, я ощущала себя совершенно беззащитной, покорной, и мне это нравилось! Моё тело предало меня. Кажется, от неземного наслаждения все мышцы превратились в дрожащий безвольный холодец. Твёрдые, чуть шершавые, но такие нежные пальцы погладили горло, игриво пробежались по животу и спускались всё ниже, а я млела, мелко дрожала и тихо попискивала… Эдор!!! Это уж совсем неприлично! Я с возмущенным стрекотанием вывернулась из-под нахальных пальцев и сбежала, цепляясь за рукав его камзола, напоследок мазнув по ладони хвостом. Рванула через стол к хозяйке и спряталась в её муфте, по-прежнему стрекоча. Втянула за собой хвост, и лишь потом выглянула: оценить реакцию Вивьенн.

Та весело хихикала. Лицо её зарумянилось, глаза блестели; сдаётся мне, свою задачу (отвлечь Ловчего) я выполнила на отлично. Зелье Вивьенн подлила. Что ж, буду надеяться, что мэтр Сид прав, и Ловчему никакой приворот не опасен.

Вивьенн же затеяла лёгкую светскую беседу ни о чём, и я немножко успокоилась. Но стыд за своё неприличное поведение всё ещё грыз меня. Это люди не знают, что я крыса только обличьем, а я-то, я должна была держать себя в руках, не поддаваться желаниям и удовольствиям крысиного тела! Позорище… Не дай Дагна, узнает магистр Берзэ! При одной мысли о такой возможности мои глаза закрылись. Не-е-ет, ни за что. Пусть меня хоть на конюшне выпорют, никому никогда не расскажу о сегодняшнем дне!

В своих душевных страданиях я пропустила большую часть беседы и очнулась лишь после странного заявления Ловчего:

— Знаете, иногда я жалею, что Ловчих обучают не в магических академиях, а отдельно. Мне кажется, я так много упустил в студенческой жизни!

Что? Слыхивали мы, как бесятся молодые Ловчие в своих якобы строгих Схолах! Одна, под самой столицей, славилась тем, что студиозусы на спор сбегали и посещали лучший столичный бордель. Первый из тех, кто добирался до «Краснеющей розочки», проводил ночь с выбранной девицей бесплатно, вернее, за счёт приятелей. Интересно, научили его там ласкать девушек так же беззастенчиво и приятно, как крыс? Тьфу! О чём я только думаю⁈

— … И эта адептка едва не сбила меня с ног, Вивьенн.

— Должно быть, очень спешила? Может быть, на свидание? — кокетливо предположила ведьма.

— Возможно. Но вежливо было бы представиться или хотя бы извиниться, вам не кажется?

— В Академии достаточно простолюдинок, Лорентин. Не все из них хоть сколь-нибудь знакомы с этикетом. Не обижайтесь на неё. В конце концов, она могла просто испугаться вас, всё же столкнуться с Ловчим…

— Возможно, — покривился Эдор. — Но, помимо прочего, она нарушила ещё одно правило: не надела значок АМИ, так что я даже факультет её не знаю. Кстати! Может, вы подскажете, что за девушка? Росточком мне по плечо, карие глаза, волосы такие… светлые, не знаю, как правильно назвать: то ли мышиные, то ли пепельные.

Да он же меня описывает! Фамильярские узы дрогнули: Вивьенн совсем не понравилось, что Лорентин спрашивает у неё о другой девушке.

— Нет, боюсь, не припомню такую, — пожала плечами ведьма, придвинула к себе свои пирожки, уже чуть тёплые, но пахнущие очень приятно, и принялась за еду.

Эдор последовал её примеру. Расправившись с полдюжиной пирожков, пахнущих сыром и говядиной, он неторопливо выпил свой чай. С каждым глотком Вивьенн торжествовала в душе, и меня окатывало тёплой волной настоящей радости. Вот же дрянь, а! Спрашивается, кто из нас крыса?