Я повернулась к скамейке, чтобы взять сумку и попрощаться с мужчиной, но он перехватил сумку, коснувшись моей руки.

– Я помогу, – сказал он твердо.

Когда я повернулась к нему, то поняла, что прижата к мужчине, настолько близко он оказался. Глаза в глаза. Вдруг он коснулся уголка моих губ и невесомо провел пальцами по чувствительной коже. Я дернулась в сторону, но уперлась в скамейку позади. Мужчина подхватил меня за талию, не давая упасть.

– Осторожнее, – хрипло произнес он. – У тебя на губах осталось мороженое.

– М-м-м, – только и смогла выдавить я из себя. От такой близости с мужчиной я, наверное, впервые в жизни начала терять голову. Я убрала его руки со своей талии и отошла на несколько шагов в сторону: – Мне пора.

– Я провожу вас, – сказал он, легко подхватывая мою сумку, и направился к входной двери.

Я поспешила за ним, пока Стас придерживал для меня дверь. Мы вместе вошли в лифт, и он спросил:

– Поужинаем вместе?

– Я… не уверена, что сейчас подходящее время, – ответила я, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Я думаю, что для ужина время всегда подходящее, – усмехнулся он, – по крайней мере, каждый вечер. Я заеду за тобой вечером.

Я не успела ответить, лифт остановился на нужном этаже, и двери открылись, выпуская нас на лестничную площадку. Я достала из кармана ключи и открыла дверь.

– Ну так как насчет ужина, Стася?

– Благодарю за приглашение, но я откажусь.

– Почему?

– Нет причин. Просто отказываюсь. Всего хорошего, Станислав. И ещё раз спасибо за вещи.

Я забрала у него сумку, вошла в квартиру и поспешила закрыть дверь. Этот мужчина не для меня. И я не для него.

– Ты с ума сошла! – воскликнула Соня, едва захлопнулась дверь.

– О чём ты? – я постаралась сохранить невозмутимость, хотя это давалось мне с трудом.

– Он же пригласил тебя на ужин!

– Да, – согласилась я с очевидным.

– И ты отказалась! – продолжала возмущаться Соня.

– Отказалась.

– Почему?

Я опустилась на пуф.

– Не знаю. Так почувствовала.

– Снова это дурацкое чувство, – Соня махнула рукой в мою сторону.

– Я с работы уволилась.

– В каком смысле?

– В прямом. Написала заявление на увольнение.

– Зачем?

– Не знаю. На эмоциях была.

– Я тебя сегодня не узнаю. Хотя… нет, в случае отказа пойти на свидание – узнаю.

– Он не приглашал меня на свидание.

– Да, но он пригласил меня на ужин. Это почти одно и то же.

– Соня, перестань…

– Потенциально, – не унималась подруга, – ужин мог превратиться в завтрак.

– Ты невозможна!

Я сбросила с себя каблуки и поплелась на кухню.

– Что случилось на работе?

– Я послала Демидыча и написала заявление.

– Ух ты!

– Естественно, после того, как меня обломали с повышением.

– Он продвинул свою протеже.

– Угу.

– Ты расстроена?

– Не знаю. Испытала облегчение.

– Да? Вот это поворот.

– Знаешь, после того как… – начала я и запнулась. – В общем, после того как родители ушли, я устроилась туда стажёром, а потом осталась там после выпуска. И сегодня я поняла, что это место давило на меня. Оно ассоциировалось у меня с неизбежным. И сегодня я отпустила его.

– Ты впервые заговорила об этом с тех пор.

– Да, – согласилась я, смахивая слезу.

– Знаешь, – начала Соня, но ее прервал зазвонивший телефон в моей сумочке. – Может, это Станислав?

Спросила она, подмигнув.

– Не думаю, – ответила я, открывая сумочку.

– Почему это?

– Я не давала ему свой номер, – улыбнулась я, доставая телефон. – Это Данька.

Я развернула ей экран телефона, а потом ответила на звонок:

– Привет, Данька!

Возвращаюсь домой из магазина, оставляю пакеты с продуктами у порога. Потом разберу. Сейчас слишком устала, еле дотащила тяжёлые пакеты до дома, а тут ещё лифт сломался. Всякий раз, когда иду в супермаркет за продуктами, обещаю себе взять только самое необходимое и желательно не тяжёлое, но каждый раз набиваю корзину всякой всячиной, а потом тащу всё это на себе.

Плюхаюсь на диван, пытаясь расслабиться, чувствую, как тело потряхивает от напряжения. Смотрю на свои трясущиеся руки и понимаю, что я полная дура. Дура и всё тут. Совсем себя не жалею, а стоило бы. Нет, речь идёт не о той самой разрушающей жалости к себе и своей жизни, которая не отпускает меня с момента увольнения, а прошла уже целая неделя, а о заботе о себе, как физической, так и моральной.

Стоило сходить в магазин два раза и принести всё по частям. Да и вообще половину продуктов не стоило покупать, но Данька скоро приедет, и мне хотелось порадовать его капустным пирогом, который он так любит.

Когда усталость и спазмы в мышцах немного ослабли, я достала телефон из кармана джинсов и проверила сообщения. Брат должен был написать время прибытия поезда, на котором он приедет. Мы договорились, что я встречу его на вокзале.

Включаю любимую музыку и плетусь на кухню распаковывать покупки, шинкую капусту для начинки и замешиваю тесто. Наконец приходит сообщение, смотрю на часы, до прихода поезда ещё достаточно времени. Ставлю пирог в духовку и бегу собираться, попутно наводя порядок в квартире. Очень хочется показать Даньке, что я уже взрослая и вполне самостоятельная, а значит, проверять и контролировать меня уже не нужно. Я доказываю ему это каждый раз, когда приезжаю. Но он лишь смеётся, прижимает меня к себе и замирает, и нет ничего лучше этого жеста. Я очень люблю своего брата. Мы есть только друг у друга, и это навсегда.

Я отвечаю Дане на сообщение, и он тут же присылает в ответ кучу смайликов и свою фотографию: взлохмаченный брат на фоне полок плацкартного вагона, с одной из которых свисают чьи-то волосатые ноги в чёрных носках.

Совершенно не замечаю, как проходит время, пока добираюсь до вокзала, сначала жду в общем зале, а потом выхожу на перрон, мне хочется быть там, когда Данька будет выходить из вагона: немного уставший, но довольный.

Данька выходит такой же взъерошенный, как и на фото, оглядывается по сторонам, потом замечает меня и протискивается сквозь толпу ко мне.

– Давно ждёшь? – спрашивает Данька, широко улыбаясь. Он ставит свою сумку и крепко обнимает меня.

– Только что пришла, – бессовестно вру я. На вокзал я приехала почти час назад, боялась опоздать, а в итоге приехала очень рано.

– Как всегда. В следующий раз не пались фотками в сети – смеется Данька, наверняка увидевший мой пост в соцсетях с фоткой на вокзале, который я выложила, когда приехала.

– Эй, – слегка толкаю его в грудь. – На перрон-то я только что пришла.

– Принято, – Данька подхватывает сумку и, приобняв меня за плечи, ведёт к выходу. – Как вкусно пахнет, – тянет он.

– Ты про запах поездов? Мне тоже нравится. В этом есть что-то романтичное.

– Нет, я про тебя, – говорит он, уткнувшись носом в мои волосы и глубоко вдыхая.

– А, – довольно протянула я, – новые духи. Я охотилась за ними несколько месяцев.

– Они что, убегали? – усмехнулся брат.

– Да ладно тебе. Я про скидку. Духи очень дорогие, но мне они очень нравятся.

– Ох уж эти женщины. Но ты снова не угадала. Я про пирог. – он снова наклоняется и вдыхает запах её волос. – Капустный пирог, мой любимый.

– А, вот ты о чём, – улыбаюсь я. Данька любит капустный пирог.

– Надеюсь, целый?

– А то, лежит, завернутый в полотенце, и ждет тебя.

– И что, даже Соня на него не покусилась?

– Не-а. Она на работе.

– А ты чего дома болтаешься?

– Я сегодня свободна, – постаралась ответить так, чтобы не соврать, но и не говорить правду.

– А завтра? – прищуривается Данька.

Я качнула головой.

– И завтра тоже.

– А послезавтра? – Данька подхватывает сумку, и мы направляемся к метро.

– Проводить тебя до дома я смогу, – ответила я, и больше Даня ничего не спрашивал. Мы спустились в шумную подземку, влились в поток людей и плавно двигались в сторону метро. Люди вокруг хаотично двигались, и нам приходилось то разбредаться, то снова идти рядом, а потом мы вошли в вагон, где из-за шума было невозможно разговаривать. Это меня радовало. Тяжёлый разговор откладывался на потом, а дома нас ждал пирог, и Соня вот-вот должна была приехать.