— Я поехал, спасибо за работу.

Прощаюсь с другом и выхожу на улицу. Смотрю на часы, уже поздно, Стася наверное спит. Достаю телефон и пишу ей сообщение: «Перезвони, пожалуйста, жесткий диск цел, проект тоже. Нужна передача авторских прав». Перечитываю еще раз текст и нажимаю кнопку отправить. По крайней мере у нее возникнут вопросы откуда у заказчика жесткий диск и она позвонит. В противном случае придется ехать к ней, а это еще несколько дней впустую. Да, понимаю, что звучит цинично, но в жизни так бывает.

Вся дорога прошла как в тумане. Спать практически не удалось. В вагоне было жутко душно, окно не открыть, соседка по купе все время ворчала, что ей душно. Навязчивая женщина то и дело пыталась со мной заговорить, но я старательно ее игнорировала, в конце концов она угомонилась и легла спать. Я сидела на своей полке, обняв подушку и смотрела на мимо проплывающие дома, деревья.

Что там сейчас с Данькой я не знала, связи практически не было, но когда появлялась мне тут же прилетали сообщения от Саньки, который остался в больнице.

«Изменений нет»

Что в данной ситуации тоже нет. Ведь нет и ухудшений состояния.

Что же с ним такого случилось? Как он вообще оказался в том месте в то время, не было времени расспрашивать. А сейчас я просто боялась подробностей. Мне казалось, что меньше я знаю, тем меньше себя накручиваю. Только вот… самые страшные мысли лезут в голову не переставая.

И почему так устроен мозг, что вместо надежды на лучшее он проецирует самое худшее?

Я несколько раз хваталась за телефон, чтобы спросить у Сани, как все произошло, но каждый раз откладывала его в сторону. Остаться со страшной правдой наедине в тишине ночного поезда…

Отложив подушку, я тихо выскользнула из купе, и вышла в тамбур, где было гораздо прохладнее, прислоняюсь лбом к холодной поверхности окна.

— Все в порядке? — чувствую прикосновение к плечу и тут же оборачиваюсь. Проводница.

Смотрит на меня встревоженным взглядом, терпеть не могу, когда меня жалеют.

— да, — сипло отвечаю отведя в сторону глаза, которые уже начинает щипать от слез.

— Пойдем-ка со мной, — проводница, женщина лет пятидесяти, хватает меня за руку и ведет через весь вагон в свое купе, усаживает меня на сиденье и достает кружки, заваривает чай и добавляет сахар с лимоном. Ставит передо мной.

— На, пей.

Я послушно киваю и делаю глоток. Слишком сладкий, но кислый лимон разбавляет сладость, делая вкус чая насыщенным.

Эта нежданная забота совершенно постороннего человека, напрочь сносит все мои барьеры и я начинаю плакать не стесняясь. Проводница протягивает мне носовой платок, который я тут же сжимаю, комкаю в руках. Женщина пересаживается ко мне и крепко обнимает, покачиваясь из стороны в сторону.

— У меня брат в аварию попал, — выдавливаю из себя через некоторое время, — он в реанимации сейчас.

— Все хорошо будет, — женщина гладит меня по голове и крепче обнимает, — все будет хорошо.

— У меня кроме него никого больше нет, — продолжаю я, и слезы с новой силой начинают катиться по щекам. — Никого.

Женщина ничего не отвечает, лишь продолжает гладить меня по голове, перебирая волосы. Так моя мама всегда делала, когда мне было плохо, я отстраняюсь, всматриваюсь в лицо женщины. И в самом деле на маму похожа. Короткие светлые волосы, уложенные в красивую прическу, несмотря на то, что сейчас ночь. Теплый взгляд, добрая улыбка. Небольшая родинка на правой щеке.

— Вы на маму мою похожи, — выдаю я, на что женщина лишь улыбается.

— Мы мамы все друг на друга похожи, — она какое-то время смотрит на меня, потом вытирает пальцами слезы на моих щеках и поднимается. — Ты есть хочешь?

Я киваю в ответ, ела я последний раз днем, а сейчас, когда эмоции выплеснуты и в теле полное опустошение чувство голода ощущается сильно.

— Знаешь, у меня дочка твоего возраста, веселая такая, шебутная, а когда грустит, вот один в один на тебя похожа, вот я и решила, что случилось что-то.

Она продолжает говорить и выкладывает на стол контейнеры с едой от которых вкусно пахнет.

— Холодное конечно, — цокает языком проводница, — но ничего.

Протягивает мне вилку в руки и открывает один из контейнеров в котором оказалась запеченная курица и с картофелем.

— Ешь.

И я ем. Ем и ощущаю вкус, как если бы готовила мама. Ем и продолжаю реветь. Ем и давлюсь, но все равно продолжаю есть. Так вкусно мне давно не было. Как будто мама пришла ко мне в образе этой женщины.

Она делает мне еще чашку чая, но на этот раз с какими-то травами. Я успокаиваюсь, перестаю плакать и кажется все плохое отпускаю.

Возвращаюсь в купе и устало опускаюсь на койку. Женщина напротив, укутавшись в простыню, откинув голову назад громко храпит. Я осторожно двигаю ее подушку, голова смещается и храп стихает, но не прекращается. Женщина морщится, ворочается, но затем поворачивается на бок и затихает.

Я тихо отступаю назад и усаживаюсь на койку, подтягивая ноги под себя. За окном совершенно темно, не видно ни деревьев, ни домов, ничего. Полная темнота, такая же как внутри нее.

Укладываюсь в постель и накрываюсь с головой простыней. Собираюсь засунуть телефон под подушку, но экран загорается и мое внимание привлекает сообщение, пришедшее от клиента, которого я подвела с проектом.

«Перезвони, пожалуйста, жесткий диск цел, проект тоже. Нужна передача авторских прав»

— Чего? — шепчу я, поднимаясь и вновь перечитываю сообщение. — Ничего не понимаю, Что за жесткий?

Набираю ответное сообщение и тут же получаю ответ.

«Это Станислав, у которого на даче разбился твой ноутбук. Я подвозил тебя домой после клуба, помнишь? Так уж вышло, что именно мне ты делала проект, который вдребезги разлетелся у меня во дворе»

Ступор.

Я не понимаю сколько времени я смотрю на этот текст и совершенно не могу прийти в себя.

«Подвозил домой после клуба» — перечитываю несколько раз. Невольно вспоминаю то, что случилось после того, как он привез меня домой и тут же чувствую, как губы начинает покалывать от воспоминаний о поцелуе.

Нажимаю на фотографию контакта, всматриваюсь и понимаю, что мой клиент и тот Стас, который все это время не вылезал их моей головы один и тот же человек.

Никогда не рассматривала фото клиентов, и, видимо, зря.

— Идиотка, это же личные отношения с клиентом, — шепчу со злостью на себя, но тут же осекаюсь. Я же не знала, что это один и тот же человек, да и вообще, я уже уволилась. И отношений у нас нет никаких. Так, мимолетная интрижка.

«Ты тут?»

Значит это он сидел рядом со мной на дне рождения Андрея и заваливал меня работой? Этот человек вообще отдыхает? Или настолько срочный проект.

«Да, я сейчас передам авторские права. Вы могли бы сохранить мой жесткий, там личные файлы. Сейчас вынуждена была уехать, когда вернусь — заберу»

«Я знаю, что ты уехала. И что случилось тоже знаю. Ты как?»

Знает? Он что приезжал ко мне?

Тут же пишу Соне и получают утвердительный ответ. Видимо изучил файлы с жесткого и тут же приехал за передачей авторских прав.

«Все в порядке»

Далее отправляю стандартное сообщение с передачей прав, добавляю, что оригинал с подписью пришлю позже и убираю телефон под подушку.

Ну вот и все. Одной заботой меньше. Четно говоря я переживала, что подвела клиента, а все сложилось как нельзя лучше. Личные эмоции не должны влиять на работу, особенно, когда клиент ни в чем не виноват. Может быть это знак и с Данькой тоже все будет хорошо?

С этой мыслью закрываю глаза и погружаюсь в сон, чтобы через мгновение проснуться от легкого тормошения за плечо.

— Просыпайся, скоро твоя станция.

Это проводница.

С трудом промаргиваюсь и усаживаюсь на постели.

— Все, проснулась? Смотри, не спи больше. Тебе скоро сходить.

Киваю в ответ и женщина выходит из купе. Смотрю на часы и, потянувшись, сгребаю свои вещи в рюкзак. Беру косметичку и плетусь к туалету умыться. Холодная вода помогает взбодриться и я полностью просыпаюсь. Возвращаюсь в купе и быстро собираю свои вещи, которых и без того совсем немного. И вот я уже стою в начале вагона и наблюдаю за мимо проплывающими домами.