Основные темы Сатурналий
Ниже мы затронем две важные темы Сатурналий и проблемы, которые с ними связаны.
Критика Вергилия
Критика Вергилия изложена Макробием в отрывках из I и III книг Сатурналий, в сохранившихся главах IV книги, а также в главах из V и VI книг. Макробий не ставил перед собой цели объяснить все стихи Поэта; он касается лишь некоторых черт его поэзии, к которым сам пожелал привлечь внимание. Как пишет сам Макробий (Praef. 3–4; 6), его произведение не представляет собой самостоятельного исследования, а является компиляцией сочинений различных авторов. Состав такой компиляции и позволяет судить о том, как понималась поэзия Вергилия в эпоху Макробия, и что в ней расценивалось как главное[141].
Отношение к поэзии Вергилия в эпоху Макробия
Описывая споры, которые велись вокруг имени Вергилия, Макробий несомненно знал, что в хулителях у поэта недостатка не было:
Когда появились Буколики, некий Нумиторий сочинил в ответ Антибуколики, представлявшие собой безвкуснейшие пародии только на две эклоги: первая из них начиналась: «Титир, ты в тогу одет: зачем же покров тебе бука?» А вторая: «Молви, Дамет: “кого это стадо” – ужель по-латыни? Нет, ибо так говорят в деревне у братца Эгона[142]». Другой, когда Вергилий читал стих из Георгик – «Голым паши[143], голым сей…», – подхватил: «…простудишься, схватишь горячку!» Против Энеиды также написана книга Карвилия Пиктора под названием Бич Энея. Марк Випсаний обзывал Вергилия подкидышем Мецената, изобретателем новой манерности, не напыщенной и не сухой, но слагающейся из повседневных слов и потому незаметной. Геренний собрал его погрешности, Переллий Фавст – его заимствования[144]; Подобия Квинта Октавия Авита в целых восьми книгах также содержат заимствованные Вергилием стихи с указанием их происхождения. Асконий Педиан в своей книге против хулителей Вергилия излагает лишь некоторые обвинения против него – главным образом те, где речь идет об истории и о многочисленных заимствованиях у Гомера; но он говорит, что сам Вергилий обычно так защищался от этого обвинения: «почему они сами не попробуют совершить такое воровство? Тогда они поймут, что легче у Геркулеса похитить палицу, чем у Гомера стих»[145].
Ранние критические работы о творчестве Вергилия были достаточно широко распространены в эпоху Макробия, поскольку его поэмы не только являлись школьными учебниками, но и снабжали учителей грамматики и риторики материалом, иллюстрирующим правила их дисциплин. Несомненно, Макробий, излагая «свою» критику на Вергилия, обращался именно к ним[146]. Однако литературная критика в Риме практиковалась не только на занятиях по грамматике и риторике, но и в кругу римских аристократов, рассуждающих о литературе и искусствах. Для них Вергилий был не только выдающимся поэтом, но и образцом мудрости и знания. Поэтому Макробий, обсуждая Вергилия, традиционно отдает ему должное и как великому поэту, и как ученому, и как мудрецу. Наряду с этим он сообщает и о тех недостатках, которые в его время усматривались применительно к творчеству Вергилия.
Собственно поэтика Вергилия Макробия не интересовала. Он сосредоточен на обсуждении техники стихосложения, на том, что из античного знания инкорпорируется Вергилием в свои сочинения. Тем не менее многое из того, что Макробий и цитируемые им ранние критики Вергилия указывают (особенно в отношении зависимости поэта от других писателей), содержит ценные сведения.
Как уже было отмечено, акцент делался на анализе познаний и эрудиции самого Вергилия, поскольку (в отличие от греков) поэзия как таковая не была предметом литературной критики в Риме. Критика отражала практическую направленность римского характера[147]. И в целом латинская поэзия была более прикладной[148], в сравнении с греческой. Даже перевод Одиссеи был выполнен для того, чтобы служить учебником. Достижения узкого круга литераторов не вызывали большого внимания в Риме, и сам Вергилий не включил их в перечень заслуг римского народа (Энеида VI, 847–853)[149]:
Смогут другие создать изваянья живые из бронзы,
Или обличье мужей повторить во мраморе лучше,
Тяжбы лучше вести и движенья неба искусней
Вычислят иль назовут восходящие звезды, – не спорю:
Римлянин! Ты научись народами править державно —
В этом искусство твое! – налагать условия мира,
Милость покорным являть и смирять войною надменных!
Именование поэта «ученым» (doctus) было высочайшей похвалой. Сервий начинает свой Комментарий на VI книгу Энеиды словами (Praef. 1. 1): «…totius quidem Vergilius scientia plenus est…» («…ибо весь Вергилий исполнен мудростью…»). И Макробий говорит, что Вергилий «сведущ во всех науках» (…omnium disciplinarum peritus… – I, 16, 12), что он «приверженец утонченности равно в учености и литературе» («…aeque in rebus doctrinae et in verbis spectator elegantiae…» – III, 11, 9)[150].
Литературная критика в Сатурналиях начинается c IV книги. Ее цель – подчеркнуть риторическое мастерство Вергилия, поскольку риторика занимала важнейшее место в римской образовательной системе. Отметим, что сам Вергилий в одной из малых поэм (Каталепты V)[151] дистанцируется от учителей-риторов и грамматистов, прощается с музами, окружавшими его, и выражает желание получить наставления эпикурейской философии у «великого Сирона»:
Прочь, риторы! Напыщенные прочь речи,
Что не росой ахейской, а водой полны!
Стилон, Варрон, Тарквитий – все вы прочь, племя
Грамматиков, заплывшее давно жиром!
Младенческие погремушки, прочь все вы!
Прощай и ты, о Секст, моих всех дум дума,
Сабин и все красавцы…
Ищу великого Сирона слов мудрых
И жизнь от всех забот освободить жажду.
Ступайте прочь, Камены, прочь, хоть мне милы
Всегда вы были прежде, признаюсь прямо,
Камены милые, и впредь в мои свитки
Заглядывайте лишь исподтишка, редко
[152].
Тем не менее поэмы Вергилия, как и поэтические произведения многих других авторов, создавались для декламации. Вергилий, несомненно, помнил все, чему его учили в риторической школе, открытой Марком Эпидием[153]. Хотя среди цитат, выбранных для иллюстрации риторических приемов Вергилия, находятся самые известные строки из его сочинений[154], сохранившиеся фрагменты IV книги, посвященной риторическому мастерству поэта, представляют собой наименее читабельную часть Сатурналий.
Большая часть V книги посвящена сравнению Вергилия с Гомером (V, 2, 6–17 и V, 3). Ее открывают замечания о различного рода ораторских стилях, примеры которых также заимствуются из поэм Вергилия (V, 1). Сам Вергилий иногда подражал своим образцам открыто (I, 24, 18), а иногда скрывал свою зависимость от предшественников. Когда Макробий обсуждает заимствования Вергилия у греков, то стремится представить их как случайные и ненамеренные. Однако после предположения о том, что Энеида является зеркальным отражением Илиады и Одиссеи (V, 2, 13), приводится довольно много параллельных мест, которые демонстрируют, насколько тесно текст Вергилия переплетается с текстом Гомера. Такая взаимосвязь интерпретируется как мастерство поэта, демонстрирующее и его переводческий талант, и его способность имитации исходного текста. Возможно, этот материал взят Макробием из работы Квинта Октавия Авита, озаглавленной Подобия, которая, согласно Светонию, содержала в себе перечень «заимствованных Вергилием стихов с указанием их происхождения»[155].
