— Ладно, — Лана отвернулась, подозрительно хлюпнув носом, а я, поднявшись направился к выходу, когда меня остановил едва слышный шёпот. — Спасибо.

— Обращайся, для этого и нужны старшие братья. — я улыбнулся и вышел, попав под обстрел трёх пар внимательных глаз. — Всё нормально. Петрович, иди поговори с ней. Только не дави, она сама переживает. Лана хорошая девчонка, но одинокая, поэтому и устроила сегодня шоу. Боится, что совсем одна останется.

— Это я виноват, — потемнел лицом Владислав. — После смерти Марины с Петей я чтобы с ума не сойти на работе день и ночь пропадал. Совсем Светку забросил, вот и получил.

— Иди, — подтолкнула его мама. — Света хорошая девочка. Вам просто надо поговорить. Она всё поймёт.

— Да иди уже! — замахала на него руками даже бывшая тёща. — А то ишь ты, уговаривают его! Раньше надо было, да чего теперь. А ты, Сёма, молодец! Быстро к Ланочке подход нашёл. Садись, покушай, а то поди голодный. Парням в твоём возрасте надо много кушать, вы растёте как не в себя.

— Вот это я завсегда готовый, уж очень вкусно пахнет, — я не стал ломаться и тут же наложил себе гору всего, а Ефросинья Петровна принялась подкладывать мне лакомые кусочки по мере того, как пустела тарелка. Так что к моменту, когда майор вышел из комнаты я уже с трудом отвалился от стола, чувствуя, что в меня больше не лезет. — Нет, это невозможно. Я ж так обожруся и помру молодой! Ну чего, пообщались?

— Да, — Владислав сел и с силой потёр лицо. — Блин, вот я мудак! Совсем о дочери забыл. Валь, Семён, простите, что так получилось. Я думал… да ни хрена я не думал! Кретин!

— Слава, ну чего ты⁈ — всполошилась мама. — Всё же образумилось. Чего ты завёлся?

— И то верно! — поддержала её старушка. — Раньше надо было думать. А сейчас чего, свадьбу отменишь? Заявление то уже подали. Да и кому лучше будет? Тебе или Свете? А может Валентине с Семёном? Возьми себя в руки! Ты же мужик! Коммунист!

— А коммунисты сверхлюди! — поддержал я Ефросинью Петровну. — Серьёзно, Влад, чего теперь то волосы на заднице рвать? Косяк есть, не спорю, но его исправлять надо, а не страдать по этому поводу. Проводи больше времени с дочерью, уверен, мама будет не против. Сразу двух зайцев убьёшь, и сам со Светланой помиришься, и она к маме привыкнет. Ну и я помогу, чем смогу. А вообще, надо что-то с жильём думать. Особенно если вы тянуть не будете и бебика заделаете.

— Семён! — мама стремительно покраснела. — Думай, что несёшь!

— А что, прав парень! — на мою защиту тут же встала старушка. — Вы ещё молодые, самое время. И нянчиться есть кому. Я ещё не в маразме, да и Светочка поможет. Так что Славка смотри мне, не тяни!

— Конечно, мама, — майор тяжело вздохнул. — С жильём только надо думать. Квартира-то служебная. Я рапорт подам, но, когда очередь на расширение подойдёт.

— Не торопись, — тормознул я снова загрустившего мужика. — Есть у меня одна идея, попробую её провернуть. Если получится, никаких рапортов не понадобится. Но об этом потом, а сейчас предлагаю тост. За новую семью! Горько!

— Семён… — зашипела на меня покрасневшая матушка. — Я тебе дома устрою, паршивец!

— Всё правильно он сказал, горько!!! — поддержала меня баба Фрося, как она попросила себя называть. — Совет да любовь! Давай, Слава, не межуйся, поцелуй невесту!

— Ой, а чего это вы… — именно этот момент выбрала Света, чтобы выглянуть из комнаты, но увидев, что твориться покраснела и тут же спряталась обратно, и выразила своё возмущение уже оттуда. — А можно было потерпеть пока я уйду?!! Фу!!!

— Ой да ладно тебе, будто сама с мальчишками не обнимаешься, — подколол я сестрёнку, вызвав возмущённый вопль, но не стал доводить до истерики. — Так, молодые. Мы вам мешать не будем, поедем покатаемся. Познакомлю Свету с ребятами. А вы не стесняйтесь, празднуйте.

— Не вздумай мотоцикл брать! — тут же всполошилась мама. — Погода на улице какая, льёт третий день!

— Да что я ужаленный что ли? — удивился я, поскольку, как и собирался уже отогнал байк к деду в гараж, где его приняли на хранение. — Тем более шампанского накатил. Не, мы такси возьмём. И рано нас не ждите, может заберём моих девчонок и в кафе посидим.

На это возражений не было. Я отмахнулся от Влада, пытавшегося сунуть мне пятёрку «на погулять», вытащил смущённую Лану, дующуюся на меня за шутку про мальчиков и засунул её в как раз подошедшее такси. Девчонка переоделась и стала гораздо милее. Как я и думал волосы она не красила, а напялила парик, сама же была тёмно русой и сейчас заплела две косички, делающие её немного младше с виду, но мне нравилось. Симпатичное платье, чёрное, с розовыми бабочками, и вовсе делали её милашкой. Эх, чувствую, скоро придётся женихов гонять, потому что у меня самого Света вызывала лишь желание защищать и опекать, впрочем, как и положено к младшей сестре.

— А куда мы едем? — как бы девчонка не была на меня обижена, но глядя на серые плиты заборов промзоны не выдержала, с испугом вертя головой по сторонам. — нам точно сюда нужно?

— Расслабься, всё под контролем, — я ободряюще улыбнулся. — Мы уже почти на месте. Видишь вон то здание? Это административный корпус завода. Нам туда.

История как Иосиф Эмильевич нашёл нам студию не блистала оригинальностью. Ну как минимум для Советского Союза. Это там руководство старалось не брать на баланс то, что не приносит прибыли, а вот здесь наоборот, старались создать рабочим все условия не только для труда, но и полноценного отдыха и хобби. Хочешь заниматься спортом? Пожалуйста, у многих заводов были не только свои команды, но и стадионы и спортивные залы. Отдохнуть? К твоим услугам базы, санатории и прочие радости. А если хочешь заняться творчеством, то и здесь есть варианты. Вот на одном из предприятий и соорудили для своих ребят, создавших вокально-инструментальный ансамбль целую студию звукозаписи.

Справедливости ради надо отметить, что она проработала больше пятнадцати лет. За это время сменилось несколько составов, люди то уходили, то приходили, энтузиазм затухал, потом вспыхивал вновь, пока аппаратура не вышла из строя. Сначала её пытались чинить, потом махнули рукой и следующие десять лет помещения студии использовали под склад. И тут появился ушлый старый еврей, предложивший дать помещению новую жизнь, тем более что это не будет стоить заводу ни копейки. Все расходы по ремонту и оборудованию он берёт на себя.

Меня не удивило, что Цемель знал о существовании студии, всё-таки он был ушлым профи, явно отслеживающим такие вещи. Меня другое поразило, то, как быстро согласилась администрация предприятия. Хотя, учитывая, что одним из их условий было проведение концертов и всяческая поддержка в организации мероприятий подобная торопливость имела логическое объяснение. И пусть мы подписывались на определённые обязательства наличие своей студии многое меняло, убирая необходимость бегать и упрашивать записать наших ребят. А деньги на аппаратуру у нас уже были.

Единственное неудобство было в том, что каждый раз приходилось заказывать пропуск. Звукооператора и других технических работников оформили официально за какие-то копейки и выдали пропуска, а я формально к студии отношения не имел. Как и Иосиф Эмильевич, кстати, но при этом работала она на нас. Сложная схема, в которую я не лез и появилась она из-за отсутствия возможности арендовать помещение официально. Кто бы нам сдал комнату в государственном предприятии, это же статья! В тюрьму никто не хотел, отсюда и появлялись подобные извращения. С другой стороны, техникам тоже неплохо, им идёт стаж, капает зарплата как с завода, так и из кооператива. Совмещать оказалось можно, чем мы беззастенчиво пользовались.

Понятное дело, что Света, не понимающая всех нюансов, с подозрением косилась по сторонам, когда мы заходили на проходную, но весь её скептицизм разбился, стоило девчонке увидеть, кто ждал нас за кондовой железной вертушкой. Я не представляю каких сил, чтобы не начать визжать, но судя по закушенной губе и блестящим глазам это был реально подвиг. Я же просто махнул рукой Ваньке Лорину, солисту группы «Руки вверх!» заменившего в этом мире Сергея Жукова. А что поделать, если никаких его следов мы так и не смогли найти, а оставлять девчонок без хитов всех времён и народов я посчитал кощунством. И глядя на бесенят, пляшущих в глазах новоиспечённой сестрёнки совесть жалко поскуливая, забилась в самый тёмный угол.