Выяснилось, что ее уязвимость перед китайцем гораздо сильнее, чем перед ним. Это было неожиданно обидно — посторонний человек одним своим видом достиг того, чего не смог Артем. Он намеренно скрыл, с кем встречаются, осознавал, что Лиза будет возмущаться, но готов был принять и возмущение, и обиду. И принял, но не смог достойно совладать с тем, что она оказалась раздавленной. Артем стыдил себя за жестокость, стыдил и продолжал напирать, как хищник, загоняющий раненое животное. Он видел, как она, зализав рану, снова дает ему отпор, но теперь как настоящему врагу.

Эта трезвая мысль заняла значимое место в его голове, и он с ней холодно согласился. Да, враг, ведь он не встал на ее сторону и не захотел понять. Артем знал почему: пойди он навстречу, под угрозой бы оказался проект. Эта чаша весов перевесила боль Лизы. Проект оказался важней. И только теперь, когда он получил желаемое, посмел обдумать то, что произошло в отеле.

У него не было никаких доказательств. Ее слово против слова директора. Лиза права, он выбрал его, потому что так было выгодно. Но если оттереть это условие, то кто из них двоих говорил правду?

Или же — кому выгодно говорить ложь?

Образ Лизы предстал перед глазами. Гордая, честолюбивая, пылкая и юная- она смело откинула всю свою жизнь ради его проекта, решительно вложила ладонь в его, смотрела когда-то преданными до мурашек глазами, и прятала их, когда на веранде он спрашивал о причине ее побега. Могли ли его партнеры покуситься на ту, что принадлежала ему? Они спрашивали мимоходом, китайцы не привычны к такту, особенно с теми, кто младше, и Артем отвечал уклончиво, боясь, что размажет серьезность и деловитость по личному, и в результате поставит под угрозу весь проект, но они все равно все поняли, это было заметно по понимающим ухмылкам, но вроде не придали особого значения. Артем выдохнул: они были на финише, и все складывалось. А потом…

Артем судорожно выдохнул, потер большим пальцем тыльную сторону кисти. То, на чем настаивает Лиза, немыслимо. Тогда даже близко не подошел к этой мысли — да и причин так думать не было, а после того, как До Шэнли заговорил о недопонимании, безоговорочно согласился с ним. До хотел в проект Лизу, именно ее и никого больше. Поразительная избирательность.

До вел себя он с Лизой учтиво, даже слишком, будто и правда хотел загладить вину, объяснить недопонимание, только вот она извинений так и не приняла. Она выполнила обещание — перестала бегать от него, вовлеклась в работу, но от желания перегрызть ему горло не избавилась. Как бы она не старалась, ее безразличие было напускным, как тонкая корка льда над подогреваемым стаканом с водой.

Отчего так? Если прав До Шэнли, то у Лизы нет причин играть в униженную и оскорбленную так долго, если права она…

Артем схватил ближайшую к нему чашку и опрокинул надо ртом. Холодная горькая капля стекла в рот.

Пусть окажется правым директор До. Иначе…

«Иначе я так и не найду опору, с которой смогу оттолкнуться».

Однако после ночи казалось, он утонул окончательно. Он до сих пор не написал Лизе и слова, идя против собственных правил галантности и внимания. Артем усмехнулся: упрекает Лизу в трусости, но сам осознанно отворачивается от себя самого.

Это было подло, ведь это он пришел, он пил ее вино, он разворошил ее постель, он заставил их уснуть только под утро. Это он заставил их воскресить былое не только в головах. Благодаря его несдержанности они пересекли границу между безопасными мыслями и действием, у которого не может быть последствий. Просто Артем пока не решил, какой исход выбрать. Все, что он сумел сделать, — это извиниться, сложив халат и убрав кухню. Весьма чахлое оправдание собственной беспомощности.

Артем потряс кружкой, но жидкости в ней больше не было. Остальные тоже выглядели жалко с суховатой темной кашицей на дне. Надо сварить новый.

Артем было поднялся, но подал голос телефон. На экране появилось имя человека, от которого он не ждал звонка последние шесть с половиной лет. И была только одна причина, почему человек позвонил именно сейчас. Потянувшись, Артем принял звонок и поставил его на громкую связь.

— Артем? — разнесся глуховатый голос по кабинету. — Давненько тебя не слышал.

Артем усмехнулся. Выглядело так, будто звонил сам Артем.

— Привет, Денис Сергеевич. Мог бы и дальше не слышать, зачем портить настроение?

— Ну, не век же мне на тебя зуб точить. Время же, черт его дери, лечит.

Артем опустился обратно в кресло и сцепил пальцы в замок.

— Лечит, но не тогда, когда речь идет о миллионах и судьбе всей компании.

— Кто-то теряет, а кто-то находит, — беззлобно ответил голос. — И неплохо находит, к слову. Так, что даже чешется поздравить. Вот решил не мучиться, а позвонить и сказать напрямую. Поэтому поздравляю, Артем Андреевич, хорошо идешь. Не зря я тебя когда-то выбрал.

Артем тактично промолчал, вспомнив, какие слова услышал в тот раз, когда исчезли Лиза, китайцы и карьера.

— Спасибо. Хотя и рано поздравлять.

— Ну, все же ты продвинулся дальше, чем в прошлый раз. И хотел бы сказать, что, наверняка, не совершишь ошибок прошлого, как узнал, что ты снова работаешь с той незабываемой переводчицей. Что, до сих пор не можешь держать член в штанах?

— Кто же такой разговорчивый у нас? — Артем проигнорировал оскорбление.

— Люди, Артем Андреевич, конечно, люди. Да я ведь не в претензию тебе. Уж умом ты не был обделен. Наверняка, и с иском решил, раз уж она объявилась.

— Иск теперь мое дело. С тобой мы все решили, — отрезал Артем, намеренно вытравливая из голоса тепло.

— Решили, — мирно согласился Денис Сергеевич. — Просто если на тебя я не злюсь, то с переводчицей твоей история другая. А от того, что ты с ней снова снюхался, печаль берет. Печаль и злость. Сам ведь сказал, что речь о миллионах идет.

Артем выдержал паузу, потом с напором спросил:

— Ты знал, что китайцы в тот день, возможно, пытались ее изнасиловать?

Трубка замолчала. Артем ждал.

— Возможно? — жуя буквы, наконец сказал Денис Сергеевич. — Это слово не из твоего лексикона.

— Это пока «возможно». А дальше посмотрим.

Динамик издал смешок.

— И что? Из-за нее начнешь войну с завербованным втихую партнером?

— И это знаешь, — ответно усмехнулся Артем. — Не на конкурентов работаешь случаем?

Динамик зашелся смехом.

— Ну, я неплохо устроился. До твоих высот мне не добраться, но, может, и не надо. Хватило того раза. А что до моей осведомленности — ты крутишься в слишком узкой нише. И я в ней тоже не последний человек.

— Обсуждаете, значит.

— Значит. Чаще всего это полезно. А то сегодня проглядишь, завтра тебя оставят позади. Так я больше не работаю, Артем. Теперь стараюсь узнавать важные новости вовремя.

Артем насторожился. Он хорошо знал бывшего начальника. И по тому, как тот строит фразы, понял, что есть еще что-то, что знает Денис, но колеблется сказать.

Артем собрался, придвинулся к телефону.

— Говори, Денис.

Но динамик молчал, будто раздумывая. Артем ждал. Денис точно знал, что готов сказать, а потому паузу выдерживал специально. Поиграв немного нервами Артема, еще глуше, чем обычно Денис сказал:

— Про переводчицу я непросто так заговорил. И про ваше обновленное сотрудничество тоже.

— Ближе к делу.

В динамике раздался вздох.

— Раз ты ее снова взял, то скорее всего не в курсе, что в тот самый день, когда все пошло псу под хвост, из гостиницы переводчица уехала в Володей Абрамцевым. Знаешь такого?

— Знаю такого. Откуда ты знаешь, что она уехала с ним?

— Не веришь? Ну, ты у нее спроси, у нее же рот бывает свободен хоть иног…

— Я спрашиваю тебя, потому что ты об этом заговорил, — оборвал бывшего начальника Артем. Голова набиралась зловонной неповоротливой черной субстанцией. Абрамцев работал в «Кайсан», и Лиза не могла быть с ним знакома. — Кто и откуда это знает?

— Люди знают. А я с ними общаюсь, Артем. Хотел бы узнать еще тогда, может, что-то и получилось бы исправить, но увы. Недавно выяснил. Самая чудовищная версия оказалась верной.