— Ну а ты что о нем думаешь? Ты такие рожи там корчила там с Иринкой, видно, он и тебе с первого взгляда не понравился.

Я в это время делаю очередной глоток вина и закашливаюсь.

— Мне нет до него никакого дела. Это твой выбор.

— Поня-я-ятно. Иринка-то резанула правду-матку без ложной скромности.

— Она всегда говорит то, что думает.

— Иногда это и правильно.

— Ань, могу еще раз повторить, это твой выбор и мое мнение не имеет никакого значения.

— Я про значение и не заикалась. Но ты ведь с Артемом уже пообщалась и можешь оценить его со стороны. Просто озвучь его, и все.

И все.

Я делаю несколько мелких глотков, мысли хаотично скачут, прошлое перемежается с картинами сегодняшнего дня в офисе Артема. Если я начну сейчас юлить и уходить от ответа, Норка сразу заподозрит неладное. Я силой воли стираю все ненужные воспоминания. Как бы не сказать того, чего я не могу знать. Говорю:

— Скорее всего ты права, он тот кот, который гуляет сам по себе. Еще он требовательный и не склонен к сантиментам.

— Ну, допустим, это не совсем так, — усмехается Норка. — Нежным он все же умеет быть.

И меня вбрасывает в жар от этих слов: я все это знаю, но знать не должна.

— Тогда у тебя есть шанс, — осторожно говорю я.

Норка смеется.

— Это у него есть шанс. Пока еще есть. Так когда вы начинаете?

— Завтра.

И завтра начинается.

7.

Утро вторника приносит дождь и головную боль. Вроде и немного выпила вчера. Желания идти куда-то нет совершенно. Я валяюсь в кровати и оцениваю, что будет, если откажусь от сделки с Артемом. Вчерашний разговор с Норкой показал, что она сама в состоянии позаботиться о себе. Тогда, может, мне не стоит впрягаться? Нужна ли эта жертвенность с моей стороны, если подруга мало того, что не просила о помощи, так и вообще не уверена в отношениях. А если я, подписав контракт, добровольно свяжу руки, а она с Артемом расстанется. Что я тогда буду делать?

Я фыркаю и забиваюсь глубже в одеяло. Вокруг мягкость, тишина и серый цвет.

Артем сам внедрил эту мысль про искупление вины. Я не считала и по-прежнему не считаю себя виноватой. Я всего лишь отреагировала на домогательства. Хотя стоит признать, слишком радикально отреагировала.

Я смотрю на темные пятна, плывущие по молочному небу. Тогда, семь лет назад, небо было таким же. И также накрапывал дождь.

Я как обычно не взяла зонт и поэтому, когда зашла в отель, где жила делегация из Китая, по тонкой блузе фигурно расплывались мокрые узоры.

Наскоро промокнув одежду салфетками, пока поднималась в лифте, я вышла на нужном этаже и добежала до номера. Дверь открыл секретарь Кан Лун.

— Доброе утро, Ли-са. Ты завтракала?

На китайском мое имя произносится именно так — Ли-са. С ударениями на обе гласные буквы.

— Спасибо. Завтракала.

Он пропустил меня в комнату, где присутствовали еще трое. Директор завода, его заместитель и директор по развитию.

— Сяо Ли, привет, — поздоровался директор по развитию Фэн Муян.

Он был старше меня на полжизни, поэтому выбрал подобное обращение. Сяо означало «маленький» или «младший».

— Доброе утро, господин До, господин Фэн, господин Бай.

Остальные покивали в ответственном приветствии. Перед ними был накрыт стол с европейским завтраком. Однако на столе стояли три круглых пластиковых чашки с быстрорастворимой лапшой. Для китайцев не важен статус, приезжая в другую страну они все равно предпочтут питаться привычной им пищей. Даже такой народной, как лапша.

Там же были нарезаны соленые яйца, которые они ели вприкуску с лапшой, сладкие сосиски. Стояла баночка с перечной пастой. И тут же расковыренный омлет, овсянка, которую кто-то сдобрил перцовой пастой. Китайцы, знакомые с овсянкой, не были осведомлены с методом ее приготовления на молоке и сахаре.

— Ты завтракала, Сяо Ли? Тут все так невкусно. Каша сладкая, омлет безвкусный. Лепешки тонкие и тоже сладкие. Почему так много сахара везде? Кан Лун налей чаю Сяо Ли.

Секретарь суетливо подошел к столу и из явно привезенного с собой бугристого тяжелого чайника налил стаканчик чаю. Подал.

— Это не лепешки, а блины, вы должны были слышать. Национальное русское блюдо, — сказала я, поблагодарив за чай.

— Да. Би-лин, слышал, — важно кивнул заместитель директора Бай Вэймин. — Надо есть с русской икрой. Русский би-лин с русской икрой, — он засмеялся. — Но икры нет, как есть тогда этот би-лин?

Сегодняшние блины подавались со сметаной и сгущенкой, которые одиноко стояли на краю стола, налитые в пузатые соусники. Китайцы плохо сочетаются с молочными продуктами, поэтому добавки были проигнорированы. Впрочем, я сомневалась, что делегации понравилась бы и соленая икра. Я сделала себе мысленную пометку предложить Артему организовать гостям ужин в русском стиле, но без съестного экстрима. Да, вкус еды фурора не произведет, но зато полностью скрасится антуражем.

— Я тоже видел в передаче. Би-лин пекли, а русские девушки в национальных одеждах танцевали, — заметил директор завода До Шэнли. — Очень красивые были девушки, такие как ты, Сяо Ли. Мы хотим, чтобы у нас были такие же.

Я склонила голову, судорожно думая, о каких девушках идет речь. Кто и что именно им успел обещать?

— Обязательно попробуете с икрой и девушками. А сейчас, если вы закончили завтракать, предлагаю поехать осмотреть объект, господин Горин уже ждет нас всех там.

Погода для осмотра выдалась неважная. Артем с утра ворчал, но отменять встречу не стал. Обнаженный, он долго стоял перед открытой дверцей шкафа, выбирая из серой волны рубашек ту самую, пока налетающий охапками ветер перебирал влажные после душа волосы, оставляя на них отчетливый запах дождя. Тогдашняя наша жизнь была забита подобными набросками, намекающими на понятные всем отношения влюбленной пары, и мы с удовольствием подчинялись правилам, вмещающим в себя множество приятных обязанностей, чаще всего начинающихся и заканчивающихся в постели. Разговаривали мы мало, а если и говорили, то только о проекте. Я собралась первая, пройдя этапы душа, укладки и макияжа. Надев темную узкую юбку до колен и белую блузу, я подошла к Артему посоветоваться, стоит ли застегивать ее на все пуговицы. В его взгляде было отчетливое одобрение. «Школьница?» — спросил он и, не дожидаясь ответа, подхватил меня под ягодицы и поднял над собой. Страшно раскачиваясь из стороны в сторону, он закружил нас по комнате, обливая хохотом и внезапным счастьем, и только ошалело мотал головой, когда я от страха пискляво умоляла прекратить. Наконец он вернул меня на пол. Щедро чмокнув в нос, он с охотно подтвердил, что одежда подходящая, и несколько верхних пуговиц можно расстегнуть. «Ты им нравишься, глупо этим не пользоваться», — сказал он.

Дождь предоставил возможность понравиться китайцам еще больше. Я покосилась на грудь — сквозь мокрую ткань просвечивали лямки бюстгальтера. Стыдоба еще та. Почему я сразу не подумала о таком риске?

Китайцы меж тем засобирались — зашуршали, заходили. Едем, едем.

— Нехорошо заставлять ждать господина Го-лин, — сказал директор До Шэнли. — Однако на улице дождь. Ли-са, ты тоже без зонта? Кан Лун, нам нужны будут зонты. Ли-са, не знаешь, где можно взять? Мы не привезли с собой.

— Можно спросить на ресепшен, думаю, у них может быть. Или можно купить, через два здания направо есть торговый центр.

— Плохая погода, чтобы смотреть объект, — уронил вдруг молчавший до этого директор по развитию Фэн. — Очень мокрый день.

— Если у нас будут зонты, то дождь не страшен, — ворчливо возразил директор До. — Кан Лун, сходи вниз. Спроси.

— Я сопровожу, — вскочила я. — Кан Лун не говорит по-русски.

— Нет, Сяо Ли, ты останься. Мы планируем близко везти бизнес с Россией, Кан Лун должен уметь справляться с трудностями без твоей помощи, — он повернулся к секретарю: — Напиши мне, если найдешь зонты.

Кан Лун молча повел головой и быстро вышел.

Я снова села. Бай Вэймин и Фэн Муян копались в чемоданах и тихо переговаривались на кантонском диалекте. Вся делегация была из южных провинций Китая. Текли минуты. Я ждала.