— Что-о? — слегка нахмурился собеседник, присаживаясь в кресло хозяина кабинета.

— Не от меня. Честно. — поспешил заверить я князя, подняв открытые ладони.

— Как-нибудь в другой раз. — безэмоционально отрезал Белорецкий, а затем низким грудным голосом добавил. — Я только ради тебя приехал в такую даль и у меня сейчас не так много времени.

На услышанное я молча кивнул и моментально приняв серьёзный вид, уставился на Евгения Константиновича.

— Судя по твоему поведению, тебе не очень понравилось то, что мы закинули тебя в эту дыру. — спустя десяток секунд обоюдного молчания, без лишних предисловий начал разговор князь. — Держу пари злишься, что мы тут твоей судьбой распоряжаемся и вообще списали тебя со счетов, забыв всё хорошее, что было тобой сделано для княжества и непосредственно для нашего рода.

Говорил князь медленно, спокойно и уверенно. Не спрашивал, а утверждал. Будто действительно знал о чём я думаю, читал мои мысли.

— Думаешь, что не помним о своих обещаниях оставить тебе независимость, предоставив обучение в школе в качестве подарка и небольшой благодарности. И наверняка считаешь, что выбросили из головы твою дружбу с нашими детьми, которые, к слову, мне с братом из-за тебя разве что плешь не проели… — позволил себе легкую улыбку Белорецкий. — Так вот, нет. Всё помним, всё чтим и ни от чего, даже в свете последних событий, не отказываемся. Моё слово. — закончил Евгений Константинович, практически не моргая уперевшись в меня взглядом.

Что тут ответить? Сказанное князем, меня, мягко сказать обезоруживало. Врать он не мог, тем более слово дал. А между делом, Белорецкий действительно практически прочитал мои мысли, озвучив все тревоги и чаяния, беспокоившие меня последние несколько недель, и следом, буквально одномоментно их разрушил. В то же время, как бы это удивительно не звучало, вопросов, по сути, меньше не стало.

— И теперь, после всего услышанного, тебя наверняка пуще прежнего интересует, какого чёрта мы без спросу отправили тебя в армию, с дальнейшей судьбой оказаться на фронте? — глянул он на меня изучающим взглядом, и насладившись возникшей тишиной и по видимому, моей вытянувшейся физиономией, продолжил. — Ты бы так или иначе узнал всё самостоятельно, но похоже, кое-что тебе поведать придётся мне самому. — пауза после этого предложения показалась мне особенно долгой. Но ощущения дешёвой интриги не было — князь просто, вероятнее всего, мыслями погружался в историю. — В пору моей глубокой молодости, когда я был примерно таким же юнцом как ты сейчас, довелось мне с отцом побывать на одном из прифронтовых участков. Война тогда другая была… всем миром сражались… Но не суть. Встретил я в одном окопе, случайно, молодого парнишку. Рядового бойца. В составе бездарных солдат воевал. Их там много таких, конечно, было, но этот чем-то выделялся. — смотревший в окно князь улыбнулся, будто наяву увидел этого человека. — А надо тут ещё сказать, что у меня прекрасная память на лица, Лёха. Так вот смотрю я на него: глаза голубые, лицо белое, хоть и слегка чумазое, ну и всё вроде бы, из примечательного. Разве что может брови ещё светлые. Каска скрывала волосы, а военная форма, слегка не по размеру, его фигуру. Но этого всё-таки вполне хватило, чтобы я точно осознал, что парень мне этот однозначно знаком. Любопытство взяло вверх, и я решил подойти, да поговорить.

Взгляд Белорецкого вновь устремился в мою сторону, будто бы удостоверяясь насколько я увлечён рассказом.

— Как я впоследствии всё-таки вспомнил, мы с этим парнем были представлены друг другу на одном давнем светском мероприятии. До сих пор помню его недовольный вид, когда я наедине припомнил ему эту встречу. Черногвардейцев, а на тот момент для всех обычный простолюдин Прохоров Иван, убедил меня оставить своё знание в тайне.

Услышав о том, что князь имел в юности непосредственное знакомство с кем-то из моих родственников, я заинтересовался его рассказом ещё сильнее.

— Законспирированный под бездарного рядового бойца из самой обычной семьи, Иван зачем-то проходил службу в одной из воинских частей, непосредственно участвующей в наступательных операциях объединённой армии нашей империи. Я тогда попросил отца оставить меня в той части. И так вышло, что с Иваном мы подружились. И теперь, внимание, самое важное. То, ради чего я тебе всё это вообще начал рассказывать. — князь уставился мне в глаза и предельно серьёзно, низким твёрдым голосом продолжил. — Когда спустя время, мы всем полком попали в знатную передрягу, он мне всё-таки поведал историю о своём незавидном положении. Как оказалось, Лёха, у вас очень суровая стихия. Она много даёт. Но если хочешь чтобы тьма тебя по-настоящему приняла… придётся, так скажем, пройти её проверки. Такова была судьба каждого одарённого в твоём роду, кто желал пробить потолок развития и встать на одну ступень с избранными нашего мира. Риск — огромен. Шансов… а чёрт его знает. Но если сможешь взять своё… награда тебя не разочарует. Как это всё работает, у меня есть только догадки, но их мы оставим на другой раз. — закончил свою речь Белорецкий.

— Вы хотите сказать, что в какой-то момент времени, каждый из моих предков оказывался в ситуации, когда он внезапно становился бездарным…?

— Не каждый. — отрицательно качнул головой Евгений Константинович. — Тут должен быть потенциал к росту до, как минимум, гроссмастера. А что касается ситуаций… скажу тебе больше. Их порой приходилось создавать едва ли не искусственно. Как, например, ту, что спланировали не так давно с тобой мы.

— То есть вы изначально знали, что я останусь без…

— Нет. Я не так сильно погружен в нюансы и тонкости развития вашего дара. Я видел только один живой пример и как ты понимаешь, предок твой откровенничал со мной редко и не всегда охотно. Но на примере произошедшего с тобой и увиденного ранее, два плюс два складываются легко.

Внутри помещения надолго повисла тишина, во время которой в моей голове пронеслось множество самых разных мыслей. Самая главная из них звучала так:

— Дед Акакий, какого чёрта ты молчал всё это время, старый ты прохиндей⁈

— Было любопытно за тобой наблюдать в такой ситуации. — мерзко хохотнул старик. — Да и ничего, собственно, не меняется. Ты либо вернёшь дар, либо нет. Мы все через это проходили.

В этот момент князь встал с места, и задержав взгляд на моей постели, произнёс:

— Теперь, когда ты добился своего, и я, отменив все свои важные дела сорвался на границу империи ради этого разговора, я надеюсь на несколько вещей в ответ. Во-первых, ты перестанешь наводить беспорядки в моей армии. То бишь, примешь решение: служишь ты здесь или же нет. Заставлять тебя, никто не собирается. Во-вторых, продолжишь путь своего восстановления. Ну и в третьих, имей уважение — бери трубку когда звоню! — на этих словах Белорецкий бросил на стол уже знакомый мне телефон и неспешно направился в сторону выхода.

— Постойте! — немного взволнованно бросил я ему в спину. — А этот… Иван… у него получилось вернуть силы?

— Конечно.

— И что ему для этого пришлось сделать?

— Переломить ход войны, Лёша.

После отъезда князя из части, моя лёгкая и беззаботная жизнь быстро закончилась. Во-первых, я был назад переведён в казарму ко всем остальным сослуживцам. Во-вторых, подчиняясь общему расписанию стал каждый день ездить на полигон, где, к слову, довольно опытные инструкторы гоняли нас до седьмого пота.

Из забавного был только один момент. Когда мы с Евгением Константиновичем вышли из кабинета, князь объявил присутствующим, что всё увиденное и услышанное ими здесь сегодня — государственная тайна. И её обсуждение либо разглашение, будет наказываться соответствующим образом, по всей строгости. Глаза полковника Миронова в эту минуту превратились в два блюдца. Не пытались скрыть удивление на лицах и остальные военные, ставшие невольными свидетелями непонятно чего.

Как представлю их мысли… тайна вроде есть, а в чем она заключается — черт пойми. Вот пришёл князь, зашёл с пацаном в кабинет, о чём-то поговорили там, а когда вышли — была внезапно объявлена секретность.