Северная Финляндия славится своей особой, суровой красотой. Здешний ландшафт, с его бескрайними просторами, формировался миллионы лет за счет эрозии льда, в результате чего острые вершины гор стали плоскими, а неровные участки местности трансформировались в равнины. С наступлением ледникового периода, 10 тысяч лет назад, эта местность превратилась в зону вечной мерзлоты, где под покровом льда формировались холмы и долины. С таянием льда часть суши поднялась над уровнем моря, и вдоль побережья и на удалении от него возникли тысячи озер и островов. Эта местность стала страной лесов, воды и камня, делающих ее загадочной и создающих впечатление первобытного безвременья, где изменить что-либо человеку не под силу.

Покрывающие три четверти этой территории хвойные и лиственные леса породили поговорку: "Финляндия без лесов была бы похожа на медведя без шерсти". Словосочетание "зеленое золото" употребляется для названия лесов ввиду их исключительной важности для экономики страны. В центральной и северной части Финляндии имеющие прозаический вид вечнозеленые деревья с толстыми стволами преобладают над грациозными березами, но дальше к северу, по мере наступления арктической тундры, количество деревьев и их размеры уменьшаются. Кое-кто из финнов высказывал мысль, что если бы Бог создал в Финляндии такие же горы, как в Норвегии, русские никогда бы не осмелились вторгнуться в их страну. Но местность в Финляндии в основном ровная, редко поднимающаяся над уровнем моря более чем на 600 футов. Наивысшей точкой является Лапландия, где среди живописных болот бродят северные олени, а живущий здесь кочевой народ пасёт свои стада, не обращая внимания на линию границы.

В таких регионах люди бы никогда не смогли справиться со всеми тяготами жизни и климата, не обладая отличительной чертой, зовущейся по-фински sisu, что в вольном переводе означает "мужество". Эта местность наделила жителей севера Финляндии нечеловеческим упорством, долготерпением и храбростью, сделав похожими на ту землю, на которой они живут. Sisu в сочетании с жестокостью, которой финны наделены в той же степени, что и добротой, всегда делала из них опасных противников на войне. Теперь, когда русские вторглись, чтобы захватить их страну, финны стали отождествлять себя с родной землей настолько, что скорее готовы были умереть, чем лишиться ее.

Жители Северной Финляндии вставали на лыжи маленькими детьми. Они любили свою дикую землю всю свою жизнь; мало кому из них случалось уезжать более чем на несколько миль от места, где они родились. Юношами они играли в игру, называющуюся suunnistaminen, или ориентирование в лесу. Школьникам выдавали компас и список контрольных пунктов в лесу, куда они должны были прибыть в указанное время. Скрывающиеся за стволами деревьев инструкторы проверяли, действительно ли юные финны находили положенные пункты. Эти северные жители были истинными знатоками свой дикой земли, и тактика их действий в войне строилась на простом вопросе: "Зачем выходить в открытое поле и становиться мишенью для врага, когда можно находиться под защитой леса?"

20 русских дивизий, как обычно, "клином" наступающих на север, отнюдь не испытывали восхищения от красот замерзших озер и густых лесов. Большинство из них за 11 дней прошли маршем почти 200 миль от Мурманской железной дороги, потеряв часть личного состава, получившего обморожения. Солдатам редко случалось иметь крышу над головой, а вечерами приходилось заниматься поиском сухих дров для костра. Обычно они большими группами размещались у костра, подставив один бок огню, а другой — морозу. Когда они пересекли границу Финляндии, то лишились даже этой "роскоши".

В тактическом плане эти дивизии рассчитывали собрать свои силы, выдвигающиеся с разных направлений, и по достижении исходной точки продвигаться на запад, используя развитую дорожную сеть внутренних райнов Финляндии. Когда все силы окажутся собранными в единый кулак, предполагалось, что всякое сопротивление будет подавлено.

План представлялся выполнимым, пока они не перешли границу и не столкнулись с проблемами, не предусмотренными их тактическими схемами ведения боевых действий. Снежные заносы высотой от трех до семи футов вынуждали их направлять в наряд группы численностью в 20–30 человек для утаптывания снега, чтобы могла пройти техника. Еще большим злом были не полностью замерзшие болота под снегом. Стоило солдату днем наступить в жидкую грязь, и он полностью промокал, а ночью мороз усиливался. Для прохождения тяжелой техники русские придумали "топчущие наряды", куда входили 30 лыжников, за которыми следовали 200 солдат в тяжелых сапогах. Большую часть времени они разгребали с дороги снег; крайне медленный и унижающий достоинство процесс, усугублявший состояние и без того измотанных солдат и офицеров.

Колонны на маршрутах следования растягивались на 18–25 миль, впереди находилась дивизионная разведка (авангард), затем передовые подразделения (резерв авангарда), за которыми следовали передовые части (полк с полевой артиллерией), после них имевший в своем составе порядка 50 танков танковый батальон и вспомогательные подразделения и, наконец, основные силы, состоящие из двух полков и батарей полевой артиллерии. Этим напоминающим извивающихся змей колоннам полагалось иметь охранение с флангов дозорами, продвигающимися по параллельным дорогам на удалении 2–3 миль. Очевидно, от советской разведки не было получено нужных сведений; дороги в этой части страны отстоят друг от друга на 30–40 миль, и потому охранение находилось на удалении всего нескольких сотен ярдов от основной колонны.

На границе передовые части наступающих встретили лишь слабое сопротивление пограничных дозоров и мелких отрядов, которые отвлекали и время от времени беспокоили их. Наступающие не обнаружили противотанковых заграждений, как на линии Маннергейма в Карелии, не угрожали медленному продвижению колонн и другие средства борьбы с танками. Они могли ликовать, но им было не до того. Вокруг них в молчаливых лесах таилась "белая смерть", и никто, из страха сгинуть навсегда в этих чащах, не осмеливался покидать дорогу, где находился под защитой артиллерии. Эти не имевшие лыж войска были абсолютно не приспособлены для действий в дикой лесистой местности; без компасов или других средств ориентирования пешие солдаты плохо себе представляли свое местонахождение на этой странной, мрачной земле.

Зловещая тишина длилась недолго. Вскоре дороги, которые русские из соображений безопасности боялись покидать, превратились для них в замерзшие кладбища, ибо финские патрули поодиночке или небольшими группами начали наносить им смертельные удары во время привалов. Появляясь ниоткуда на лыжах и в белых маскировочных халатах, они терзали фланги наступающих русских в полной уверенности, что противник единовременно способен выделить лишь небольшие силы для настоящего боя. Использующие партизанскую тактику финны также знали, что танки, артиллерия и авиация в лесах практически бесполезны.