Тогда же Корделл Хелл сделал ошеломляющее заявление: „Я против любых ассигнований, поскольку наше правительство станет продавать военные материалы воюющей стране, а это противоречит нормам международного права“.
Правда, 10 декабря правительство Соединенных Штатов выделило Финляндии 2,5 миллиона долларов, но эти деньги должны были быть использованы на развитие сельского хозяйства и приобретение продуктов питания. Один из конгрессменов с горечью говорил, что „из-за этих ограничений (деньги не могли быть использованы для нужд обороны) мужественная Финляндия не может купить ничего, кроме пудры и нижнего белья. Финны просят боеприпасы — мы посылаем им бобы. Когда они просят взрывчатку — мы отсылаем им чай. Они просят артиллерию — мы шлем им швабры“.
Газета „Вашингтон пост“ писала: „Финляндии не приходится ожидать никакой другой помощи от США, кроме аплодисментов“.
В одной из редакционных статей газеты „Нью-Йорк таймс“ говорилось: „По завершении своей работы в Финляндии Советы, помимо всего прочего, навлекут на себя недоверие и презрение американского народа“.
Дороти Томпсон писала в газете „Нью-Йорк геральд трибюн“ о гневе, вызываемом нерешительностью конгресса США предоставить заем Финляндии для закупки оружия. Она назвала это „невероятной распущенностью и легкомыслием… величайшей бескровной победой, одержанной Сталиным“.
Пока в конгрессе и Белом доме шли дебаты, создаст ли предоставление займа Финляндии прецедент для всех воюющих стран обращаться с просьбами о помощи к Соединенным Штатам, Тосканини[22] и Стоковский[23] дирижировали оркестрами, исполняющими музыку Сибелиуса, сборы от этих концертов шли на помощь Финляндии; американские подростки с этой же целью вели сбор средств на улицах. Министр иностранных дел Финляндии Вяйнё Таннер высказался следующим образом: „Нам трудно сдержать наше разочарование, ибо Соединенные Штаты с легкостью могли бы помочь нам сейчас, но они ведут себя по отношению к нам так, словно речь идет о мирном времени“.
Одна из ведущих газет в Хельсинки писала: „Когда горит дом, его хозяин не может терпеливо ждать, пока кто-то принесет ведро воды. Горят наши границы!“
В тот же период, нарушив свое обычное молчание и затворничество, финские предприниматели по собственной инициативе стали выступать с речами и заниматься сбором средств в различных частях мира. За символическую „заработную плату“ в одну финскую марку в год они ездили по самым разным странам, где можно было добиться помощи для Финляндии. Особенно красноречивыми они были в Скандинавских странах. Мэр городка Лауритсала, финский еврей по имени Сантери Якобссон, отправился в Швецию за поддержкой еврейского населения этой страны. Ему действительно удалось привлечь раввина Маркуса Эренпрайса к работе по сбору средств для Финляндии. Предприниматель Август Куусисто летал в Соединенные Штаты, где выступал в клубах и общественных организациях.
Подобные усилия начали приносить плоды. Помощь стала поступать, и обычно это происходило без участия официальных лиц той или иной страны. Финны не задавали вопросов добровольцам, выступающим на их стороне. 8 тысяч шведов вызвались помочь, в борьбе против русских. Эскадрилья, чьей эмблемой стали череп и скрещенные кости, была сформирована из поставленных Швецией самолетов, ими управляли шведские летчики; в январе шведы организовали в Финляндии госпиталь Красного Креста. 8 тысяч норвежцев и датчан прибыли на театр военных действий, Венгрия направила батальон для борьбы с красными. Вскоре появились итальянские летчики в своих самолетах; приехали даже один темнокожий житель Ямайки и несколько японцев. Добровольцы из Франции и Великобритании спешили на помощь Финляндии[24]. 350 жителей Соединенных Штатов отплыли на „Грипсхольме“, но, как многим другим сторонникам, им было суждено прибыть слишком поздно, и они уже не могли повлиять на ход военных действий.
Газеты во всем мире почти единодушно выступали на стороне Финляндии. Проблема заключалась в том, что журналисты не имели достаточного количества материалов для написания статей, которые могли бы способствовать оказанию более эффективной помощи Финляндии. Оказавшись затворниками в гостинице „Камп“ в Хельсинки, толпы журналистов набивались в одну из комнат, где им сообщали новости, частенько приукрашивая их. Иностранные корреспонденты были крайне недовольны обращением с ними, хотя министр иностранных дел Финляндии и выделил официального представителя по связям с прессой, который снабжал их новостями с фронта. Финны отнюдь не славились своим хорошим отношением к связям с общественностью.
Финны присматривались к поступающим со всего мира потокам „соболезнований“ и поняли, что являются всего лишь крохотным винтиком в огромной машине политики. Происходящие события выглядели настолько запутанными, что не будь они столь трагичны, то могли бы показаться комичными. „Нейтральная“ Россия сражалась с союзниками на Черном море, противодействуя британским планам на Балтике. „Нейтральная“ Италия угрожала интервенцией, если Россия двинется дальше на юг. „Нейтральные“ страны двух Америк во главе с Соединенными Штатами рассматривали всевозможные меры помощи первой нейтральной стране, подвергшейся нападению. Это была „разрастающаяся“ война и война всех; война столь непредсказуемая, — что, когда президент Рузвельт заявил, что США „круглосуточно“ занимаются своей международной политикой, он лишний раз подчеркнул шаткость позиций в мире, живущем одним днем.
Маннергейм, характеризуя кампанию в целом, сказал: „Я не думал, что мой народ может быть столь хорошим, а русские могут оказаться такими плохими“. И мрачно добавил: „У нас есть масло, но нет пушек“. В этой связи он и его генералы настоятельно требовали от своего правительства поисков мира. Президент Кюэсти Каллио сообщил парламенту Финляндии, что хотел бы написать личное письмо главам правительств различных стран с разъяснением занимаемой Финляндией позиции и с просьбой стать посредником в переговорах. Идея эта как малопригодная была отвергнута, тем не менее 10 декабря парламент разослал такое послание, в результате чего начались поставки из Швеции, Франции, Великобритании и Соединенных Штатов. Италия стала поставлять самолеты и присылать летчиков. Великобритания и Соединенные Штаты слали самолеты, военное снаряжение и бензин.
Римский папа был „глубоко потрясен“ нападением России. В Будапеште студенты на улицах бурно поддерживали Финляндию и выкрикивали антисоветские лозунги. Премьер-министр Великобритании Чемберлен и французский премьер Даладье публично осудили Советский Союз за нападение. В нейтральных Скандинавских странах, Испании, Японии сформировалось стойкое антисоветское общественное мнение. Даже Германия посылала оружие и снаряжение Финляндии, пока шведские журналисты не опубликовали сообщение об этом в газетах, вынудив таким образом Германию придерживаться рамок советско-германского договора о ненападении. Италия также была вынуждена прекратить поставки после злосчастной публикации в Швеции.
В первую неделю войны Соединенные Штаты предложили свои услуги в качестве посредника для решения проблемы. Предложение было направлено и правительству Финляндии, и правительству Советского Союза. Финны незамедлительно приняли это предложение, СССР ответил холодным отказом. Молотов в своей речи 31 октября сказал: „Соединенным Штатам было бы лучше побеспокоиться о своих отношениях с Филиппинами и Кубой, чем вмешиваться в советско-финские отношения“.
Финны, полагая, что это не окончательный ответ Советского Союза, обратились за помощью в оказании посреднических услуг к Швеции; одновременно с этим они просили Швецию проследить за соблюдением интересов финнов, оставшихся в России. Кроме того, также через Швецию они сообщили Советам, что их правительство готово выступить с новыми предложениями позитивного характера. Молотов отверг предложение Швеции взять на себя роль посредника, заявив, что нет необходимости вновь вести обсуждение, так как Советский Союз не признает никакого другого правительства, кроме правительства Отто Куусинена.
