Впрочем, в течение игры было несколько захватывающих моментов, когда игроки совершали эффектные броски и удары. Зрители бурно реагировали на каждое событие на поле, а каждое удачное действие команды сопровождалось громкими криками и аплодисментами.

Мяч нам поймать не удалось, но один из игроков Янкиз снял в конце игры майку, кинул в нашу сторону. Длинные руки и высокий рост — вот залог довольного визга подруги.

— Это же сам Микки Мэнтл! — Синтия прыгала от счастья

— Ты его знаешь?

— Его весь город знает! Он 7 раз выигрывал Мировую лигу, трижды завоевывал титул Самый ценный игрок

Синтия аккуратно сложила майку, убрала ее в сумочку. Получили Родригесы теперь свою семейную реликвию. Будут передавать из поколения в поколение, а потом загонят маечку за тысячи долларов каким-нибудь коллекционерам. Так «старые деньги» и создаются. Клан прирастает активами, все в семью, все в копилочку.

Сама вербовка прошла даже как-то скучно. Сначала Синтия, долго меня благодарила в постели, показательные выступления я оценил на десять баллов из десяти, никогда номер один еще не выдавала таких номеров. Была согласна на все. Утомившись, я оставил Синтию спать, сам пошел в соседнюю комнату, включил лампу за рабочим столом. Разложил письма, документы, стал ждать. Рано или поздно Родригес проснется, не обнаружит меня, пойдет на поиски.

Так и случилось. Уже спустя час, Синтия в гостиничном халате стояла босиком в дверях комнаты:

— Ты почему не ложишься спать? Тебе надо быть на базе? Ты меня не предупреждал.

Перед вербовкой пришлось немного потренировать выражение лица. Вот не лучший из меня актер, но сделать грустное лицо я все-таки смог.

— Не могу заснуть

— Почему

— Ты точно хочешь знать?

— Ты мой самый любимый человек! Я все про тебя хочу знать

О как заговорила… Что же, все идет по сценарию.

— Ужасное письмо, просто ужасное. В голову не могу взять, как такое может происходить в 20-м веке. Это же… нет, просто нет слов

— Да что случилось то⁈

Тут то я и качнул качели в обратную сторону. Подвинул по столу «письмо медсестры». В ПГУ явно постарались, достали фотографии алабамских сифилитиков, копии медицинских карт. Женщины, дети… Картинки вгоняли в дрожь, проваленные носы пугали.

Синтия начала читать, после чего подняла на меня потрясенные глаза:

— Это правда?!?

— Похоже что да.

Тут то агент натурально расплакалась. Слезы полились из нее градом, чтобы не случилась совсем уж истерика — я сходил за водой, заставил выпить целый стакан. Потом грустно произнес:

— Извини, я не могу это оставить просто так. Тут же натуральные преступления. Да еще и под контролем вашего Бюро

— Я…я не вижу тут имен кураторов — Синтия шмыгала носом, сморкалась в бумажный платок

— Медсестра может их и не знать. Скорее всего она и не должна их знать. Приходит такой серый человечек раз в недельку, беседует о том о сем с главрачом, ключевыми медиками. После чего делает отчет в Вашингтон.

— Что же делать⁇

— Надо все выяснить.

Я под столом тихо включил мини-диктофон, что мне выдал Авдонин. Момент истины. Противный? О да! Но таковы реалии работы спецслужб. Все едят поедом друг друга. Пошла работать в Бюро? Будь готова к мужским играм. Тут слабакам не место.

— Я… наверное, я могу выяснить имена алабамских сотрудников, что курируют эту мерзкую программу.

— И кому они отчитываются в Вашингтоне — с нажимом произнес я

Синтия на автомате листала документы, потом кивнула.

— Это я тоже могу узнать. По журналам посетителей. У меня подруга работает в отделе делопроизводства.

— Я рискую своей карьерой. Меня могут выслать из страны, если все вскроется.

— Нет, нет, этого не случится!! Я все сделаю сама. Мы тайком передадим это в газеты!

— Что это?

Мне нужно было записать на диктофон подробности.

— Все по алабамскому эксперименту… Так нельзя с людьми поступать! Если в этом замешано ФБР, то все, кто занимался операцией прикрытия… их судить нужно!

— Синтия, это опасное мероприятие. Ты тоже можешь пострадать, если не будешь осторожна.

Имя прозвучало.

Мы еще пообсуждали детали, после чего я попросил Родригес вызвать официанта с бутылкой вина. А лучше еще чего покрепче. Пока она ходила, звонила. Я выключил диктофон, спрятал его в сумку. Синтия еще не понимала, но фактически она только что дала согласие на сотрудничество с КГБ.

По возвращению утром на базу, сразу направился на пляж и занырнул в океан. Смыть с себя все это пгушное дерьмо. Вербовка любовницы так себе мероприятие, что дальше Авдонин и Ко будет делать с пленкой… Нет, даже думать об этом не хочу!. Когда вынырнул, обнаружил рыжую, сидящую на крайнем правом шезлонге. Девушка читала книгу. Я вышел из воды, вытер лицо руками. Ветерок то прохладный! Ну так быстрее высохну.

— Ты бы хоть прикрылся! — фыркнула Синтия №2 на мою наготу

— Что читаешь? — проигнорировал я замечание О’Тул, падая рядом на песок. Солнце вылезало из-за горизонта, может сейчас прогреет воздух

— Достоевский. Преступление и наказание. Посмотри какой кирпич!

Книжка и правда была тяжелая.

— Зачем тебе Достоевский? Очень тяжелая проза

— Хочу понять русскую душу

Я засмеялся.

— О да, в образах убийцы старушек, проституток — ты точно найдешь русскую душу.

— Очень тяжело читать — согласилась рыжая и тут же поменяла тему — Ты где был ночью?

— Разумеется, на секретном задании. Давай ты уже запишешь себе этот ответ на все подобные вопросы в будущем и повесишь на холодильник.

О’Тул не обиделась, даже засмеялась. Потом потянулась так, что маечка очень четко обрисовала контуры груди. Я даже перевернулся на живот.

По громкой связи прозвучал горн. Дэрил завел в отряде некоторые свои порядки. Которые мне слегка напоминали пионерский лагерь.

— Длинный сигнал. Это на утреннюю зарядку — выдала заключение Синтия №2. Она быстро выучила все сообщения — даже напечатала «азбуку» и повесила ее на двери штаба.

— Ты знаешь, что ваш рыжий подложил Дэрилу взрывпакет под гантели?

— Знаю, правильно сделал. Это входит в план треннировок.

Я увидел недоуменный взгляд О’Тул, объяснил:

— Спецназовец должен выработать постоянную боеготовность. По казарме они должны передвигатьсяя, как по вражеской территории. Дальше Ильясовы будут им кровати минировать, ставить растяжки, Незлобин будет внезапно, например, за обедом, накидывать сзади удавки на шею. Обязательно обстрелы холостыми во время кроссов. Нельзя трогать незнакомые или в принципе яркие вещи — они могут быть заминированы. Все это придется им вбивать во время учебы.

— Так это же можно с ума сойти! — всплеснула руками рыжая — Постоянно жить в таком напряжении…

— Те, кто сойдут — пожал плечами я — Их отчислим. Наберем новых. Это похоже на просеевание руды во время золотодобычи. Вращаешь лотком, вращаешь, песок уходит, самородки остаются.

— А кроме боеготовности? — заинтересовалась девушка — Чему еще важно научиться? Стрельбе? Единоборствам?

— К нам уже пришли подготовленные парни — усмехнулся я — Они отлично стреляют. Большинство в прошлом занимались профессионально боксом или борьбой. Тут можно только отшлифовать навыки. Главное, чему мы будем их учить — нечеловеческой выносливости и дерзости.

— Дерзости?

— Да. Управляемой агрессии. Когда внутри тебя все клокочет, ты такой кипящий чайник. Но не показываешь, спокоен. Но в нужный момент можешь выдать такую струю раскаленного пара! У спецназа есть такое упражнение. Большую крысу запирают у туалете. А потом туда запускают голого бойца…

Я подскочил, отряхнулся от песка. Забрал свои вещи с лежака, вернулся к Синтии. Начал одеваться.

— Ты не закончил. Что дальше то?

— Боец должен голыми руками задавить крысу. И поверь. Это очень не просто.

— Варварство!

О’Тул наморщила носик, помахала мне книгой:

— И литература у вас тоже про варварство. Убил пожилую женщину просто так! Ах, раз бога нет — я имею на все право