***

Ночной поезд двигался ровно вдоль мангольдских степей и зеленых «бархан». Ночные фонари в коридоре тревожно заморгали, когда в одном из купе заворочалась на своем спальном месте одна росса.

Я слышала голоса. Они неразборчиво шептали, заставляя крутиться с одного бока на другой: «Разве она может?» «Вряд ли?» «Ее выбрали». И только один низкий, где-то мною уже слышимый гортанно произнес: «Время пришло», прекратив всю эту какофонию голосов. От этого пробирающего до самой души звучания я резко села. Но никого постороннего в купе не было. Лисхан спал на соседней койке и от моего шороха проснулся, открыв один глаз.

– Что это с тобой? – спросил он и тоже сел, всматриваясь в мой силуэт.

Я обнаружила, что платье липло к груди от пота. На лбу блестела испарина, а дышала я, будто пробежала марофон. Что за черт?

– Штучка, если ты мокрая не от секс-марафона, то тебе явно не здоровится. – прокомментировал он мое состояние и даже встал, приблизившись. Над его плечом вспыхнул светляк, который подозрительно замерцал. Мы оба проводили такие фокусы настороженным взглядом. Нам было понятно, что теперь мы в зоне нестабильного магического фона. – Ты как?

– Не знаю. – ответила я чистую правду и потянулась к воде. Пить хотелось неимоверно. И чуть не сверзилась на пол от собственной слабости. Тело потряхивало. Голова закружилась и Лисхан вернул меня на место.

– Давай-ка полежи, а? – передал мне флягу и упер руки в боки. – Признавайся, тебя покусал твой южный дружок и теперь у тебя адарийская лихорадка.

Я показала ему не приличный жест, и он разулыбался.

– Ну слава Духам, а то я подумал, что ты умираешь.

– Не дождешься.

– Я-то не жду. Наоборот, рад, что такие горячие птички сопровождают меня в холодную Дэрнию. Если бы не указ свыше, то хрен бы я туда сунулся.

– Кстати, зачем ты туда едешь? – спросила я, чтобы не думать о том, что меня слегка потряхивает, а ладони подозрительно зачесались. Особенно левая. Может, это действительно такая специфическая форма аллергии?

– Прости, штучка, государственная тайна.

– Хоть должность скажи.

– Тиан кэйсацу. – сказал он на гольдском.

– Да ты оказывается, значимая фигура в Мангольдии. – присвистнула я. Его чин означал, что он старший помощник главы стражи по зарубежным вопросам. – Мне тебя теперь только, как господин Лисхан величать?

Скупая улыбка чуть растянула его губы, и он махнул рукой.

– Оставим патетику. Я видел тебя в крови, в шкуре собаки и рвущей чужие глотки. С тобой лучше дружить на короткой руке. – напомнил он, и я рассмеялась. Вот только жжение начинало быть нестерпимым, и я зачесала ладонь. – Да что там с тобой? Покажи. – он придвинулся вместе с возмущенно вспыхнувшим светляком, а на моей ладони стало расползаться нечто черное.

– Вот морлок! – произнесли мы в унисон.

– Шан, сделай что-нибудь! Это адарийская чума! – в панике затрясла я ладонью. Гольд тут же натянул рубаху поверх носа. Но через секунду вгляделся в мою руку и одежда сползла с лица. Странная клякса начала формировать рисунок, который я уже где-то видела.

– Где твоя книга? – озвучил Шан мои мысли и не стесняясь закопался в моих вещах.

Я зачарованно запихнула вторую руку под матрас и вытащила ценную реликвию. Его выгнутую бровь я проигнорировала, и мы оба нависли над рисунком на той самой странице, которую я читала.

– Никто не учил тебя, что читать древние артефакты вслух может быть опасно? Странные незнакомые руны точно клубились под кожей, но жжение перестало быть таким откровенным.

– Самый умный?

– Штучка, ты попала! Это я могу тебе сказать, даже не читая манускрипт.

– Проклятье! – ругнулась я.

– Точно.

Остаток пути мы проехали, нависая над артефактом, пытаясь расшифровать заковыристые тексты. Странные стихи и понятия были до того двояки, что вводили в заблуждение даже такого языковеда как Шан. В итоге мы начали спорить до криков и шипения. Даже проводник с обеспокоенным лицом прибежал разбираться, что у нас тут происходит. Заверив его, что драки не будет, мы сердечно пообещали, что будем тише. Уходил он с круглыми глазами и его рука так и тянулась покрутить у виска, когда мы объяснили, что спор философско-лингвистического характера.

На утро мы сделали вывод, что мне действительно не стоило читать артефакт, обладающий древней магией.

– Ты понимаешь, что теперь тебя придется предъявлять вместе с книгой? – спросил Шан, когда наш пыл поутих, а за окнами замелькали белоснежные пейзажи.

Я прикрыла глаза, пытаясь осмыслить, что он сказал.

– Мне конец. – изрекла я, пытаясь справиться с потоком мыслей. Я была вымотана бессонной ночью, перевоплощением из собаки в человека и какой-то вечной борьбой.

– Все так плохо?

– Все еще хуже.

Я не собиралась изливать душу перед лисом. Но он и не требовал. Лишь внимательно на меня посмотрел темными глаза.

Но если подумать, то даже рассказать смешно. Все, от чего я так долго бегала, в итоге настигло меня. Больно дернуло за плечо и, не спрашивая, присвоило себе. Да еще так нелепо. Далл хотел спрятать последствие своего человеколюбия в другой стране. Теперь не выйдет. Я хотела спрятаться от его контроля. У меня вышло. Но вот я опять иду в цепкие лапы северного народа. И хуже всего то, что я плохо представляла, что теперь будет дальше?

Последние стихи гласили:

«Сосуд, держащий магию,

Вместит в себя слово

И слово станет песнью.

Спящий откроет глаза вечности,

Возвращая древнее.

Эпоха хаоса закончится на нем,

И новый порядок будет возрожден».

Кабинет Маккелана был такой же огненный, как и сам северянин. Красное дерево красиво играло структурой на зимнем солнце, падающим в окно на третьем этаже департамента стражьего порядка. В северных краях сейчас правила балом царица Зима. И после горячих песков Адарии отмораживать ноги в сугробах оказалось так себе удовольствием. Ненавижу холод!

Я сидела на кожаном диване, кутаясь в короткую шубку, чувствуя себя преотвратно. Бессонная ночь не дала так просто о себе забыть, и я клевала носом, слушая очередную порцию вопросов, пока Лисхан объяснял другу наши ночные потуги в лингвистике. На каждое его слово в моей голове отзывался колокол, и я массировала виски, пытаясь угомонить старательного звонаря.

Йена срочно вызвали в департамент, даже не дав попить кофе и толком сойти нормально с поезда. А в его поместье внезапно приехала матушка и Ливана умчалась ее встречать. Неожиданно я осталась одна на попечение Лиса, которого тоже требовали на ковер. В итоге пришлось тащиться сразу с поезда прямиком в логово моего идейного врага и ждать там еще час, так как он не согласился меня отпускать. Ведь ему наказали приглядывать за мной. На эту фразу я скуксилась, но комментировать не стала. Я гипнотизировала взглядом заснеженную улицу, где в паре кварталов отсюда нежданно-негаданно я встретила своего бывшего супруга. Ну не чудно ли это? Откуда начала туда и пришла. Парадокс!

– Ну дела. – повторил он, вздыбив красно-бронзовые кудряшки. – И ничего нельзя сделать? – он разглядывал мою ладонь со смесью ужаса и недоверия.

– К сожалению, я вынужден созывать комиссию. – Лис повернулся ко мне и развел руки в стороны. Эту песнь я уже слышала. Конечно, я была в шоке и упиралась всеми лапами. Но мне дали понять, что потащат силком и это будет не он, если я не соглашусь. Теперь, по его словам, меня повезут разве что не на опыты. И надо было что-то решать. – Прости, это необходимость. Ты сама понимаешь.

Я небрежно махнула рукой и закопалась носом в белый мех, подаренный Толлгартом. Какой же Джаред щедрый муж будет для своей возлюбленной. Подумалось мне. Да, он заслуживает счастья.

– Какого счастья? Ты спишь что ли? – Лис пощелкал пальцами у меня перед носом, и я распахнула глаза.