Тяжкие думы о былом прервало появление на пороге секретаря:
— Сэр, ваше приказание выполнено. Поименованные вами лица препровождены мной до самого крыльца государственной резиденции, — без выражения произнес он и замер, как египетское изваяние в Британском музее.
— И где, Фрэнки ты научился выражаться таким невообразимым языком? — со вздохом спросил его президент. И не дожидаясь ответа на этот вопрос, задал сразу следующий. — Ты не знаешь, где сейчас находится Джаред?
— Насколько я могу судить, он с вашей дочерью находится на своей половине, — ответил секретарь, не меняя позы.
— Позови его ко мне, — велел Трамп и тут же добавил. — Да, пусть не мешкает. Дело неотложное.
— Как прикажете, сэр, — осанисто кивнул тот в ответ и, повернувшись к двери, на негнущихся ногах покинул помещение.
Любимый зять предстал перед тестем уже спустя пять минут, застав того в скверном расположении духа, о чем свидетельствовал его взъерошенный вид и дрожащий от внутреннего напряжения голос.
— Садись, — указал Трамп зятю на кресло, не вставая со своего.
Всегдашняя «фирменная» улыбка быстро сползла с лица приглашенного. Он понял, что тесть пригласил его для обсуждения какого-то очень важного и не очень приятного вопроса.
— У вас какие-то проблемы, сэр? — осторожно поинтересовался он.
— С чего ты взял? — переспросил президент, явно оттягивая время для нелегкого разговора.
— Просто предположил, — пожал тот плечами. — Вчера вечером вы были в отличном расположении духа. А сейчас, выглянув случайно в окно, я увидел, как отъезжают лимузины Помпео, Милли и этой старой швабры Хаспел, медленно, будто в похоронной процессии. Потом явился ваш секретарь с ногами на ржавых шарнирах и настоятельно пригласил к вам. Голос у вас при моем появлении был глухим и мрачным. Вот я и попробовал связать воедино все эти обстоятельства.
— Да. Ты прав, мой мальчик, — покивал тесть головой. — Но с одной поправкой. Проблемы не у меня. Вернее, не только у меня. Проблемы у всех нас.
— Если вы поделитесь проблемой со мной, то она, по законам математики, станет в два раза меньше, — решил внести долю оптимизма зять в предстоящий разговор.
— У меня сейчас нет иного выхода, как только поделиться с тобой, — криво улыбнулся тесть. — При иных обстоятельствах, я, конечно же, не стал бы этого делать, — явно намекнул он о том, что зятек регулярно «сливает», полученную информацию любителям всегда и везде носить черные шляпы и косички на висках.
От этого неприкрытого намека на предательство семейных интересов, Кушнер невольно и незаметно поежился, но ничем не выдал своего смятения.
— Я надеюсь, что у тебя на этот раз хватит ума попридержать полученные сведения некоторое время даже не ради меня, а ради своего собственного благополучия и благополучия моей дочери, если ты, конечно, все еще любишь ее.
— Дон, как вы могли подумать?! — попробовал разыграть искреннее возмущение Кушнер, но Трамп решительно пресек готовый сорваться с его губ словесный водопад оскорбленной невинности.
— Помолчи, Джаред. И прибереги свое красноречие для другого, более подходящего раза. А теперь слушай, в какой заднице оказались мы все по вине кучки недотепистых авантюристов.
И тут он рассказал зятю историю, начавшуюся еще неделю назад с прихода к нему в кабинет Госсекретаря и Начальника Комитета Штабов и печально закончившуюся сегодняшним разносом причастных к этому делу лиц. Рассказал зятю все и почти без утайки. За исключением малюсенькой детали. Он опустил из своего рассказа тот факт, что в прошлый приход к нему Помпео и Милли он все же дал принципиальное согласие на проведение акции, хоть и отказался его визировать на бумаге. Он представил все так, как будто бы они пришли и уведомили его о желании помешать русским, развернуть свою установку, а он якобы просто не стал категорически запрещать это делать, сославшись на необходимость дополнительной проверки полученных сведений о новом оружии хунты. Зато чрезвычайно выпятил тот факт, что его наглым способом обманули, применив спецбоеприпас без личного на то дозволения, что являлось сущей правдой. По мере приближения рассказа к финалу иудейские глаза Кушнера все более и более округлялись, став, в конце концов, похожими на глаза перепуганного насмерть совенка. Закончив свое повествование о том, насколько близко вчера Соединенные Штаты стояли перед пропастью ядерного конфликта большой интенсивности, президент самого могучего государства в мире выжидательно уставился на своего собеседника. Тот тяжело дышал, приоткрыв рот, и никак не мог прийти в себя, от свалившейся на голову информации. Пожалев нервную систему молодого человека, президент, не вставая с кресла, набулькал ему в стакан из сифона газированной воды. Тот, припав пересохшими губами к стакану, в три глотка опрокинул в себя его содержимое. Наконец, придя немного в себя, молча обвел взглядом окружавшую их обстановку. Хозяин кабинета правильно понял немой вопрос Кушнера.
— Нет, Джаред. Здесь все чисто. Наши ребята только позавчера все тщательно проверили. А на окнах, как ты знаешь, висят антирезонансные шторы. Так что, можешь говорить, ничего не опасаясь.
— Надеюсь, что это так, — шмыгнул носом, как мальчишка Кушнер.
— Ну и как тебе показался мой рассказ? В отличную задницу мы попали? Я даже не представляю, что тут можно сделать, — потер в растерянности лоб повелитель единственной в мире сверхдержавы.
— Да уж, — согласился с ним любящий муж его дочери, — положение — хуже не придумаешь. Остается только благодарить Яхве за то, что он наделил русского диктатора выдержкой, не позволившей ему расценить это происшествие, как ничем не прикрытую агрессию против его страны.
При упоминании «Яхве» президент, имевший глубокие ирландские, а значит и католические корни слегка поморщился.
— Это все на что хватило твоего разума и природной изворотливости? — скривился Трамп, посылая зятю невольную шпильку.
— А что вы ожидали от меня?! — всплеснул руками правоверный иудей.
— Я ожидал от тебя совета, как нивелировать произошедшее с минимальным для нас, хотя бы моральным, ущербом, — сдвинул брови 45-й Президент.
— Ну-у, — завел глаза к потолку зять, видимо, ища там подходящий случаю ответ, — гибель спецназа можно вообще скрыть. Никто ведь не знает, кроме непосредственного командования, где они выполняли свое задание. А командование, само облажавшееся по полной программе явно не будет заинтересовано в обнародовании неприглядной для него самого истины.
— Так-так, — подбодрил Кушнера президент. — Общий ход твоих мыслей мне нравится. Продолжай.
— С крушением наших летательных аппаратов дело еще проще. Так как там погиб и один из русских, то это можно будет как-нибудь списать на его непрофессионализм, повлекший за собой трагические последствия. Тем более, что русских уже не раз уличали в опасных действиях вблизи наших самолетов. Тут можно даже встать в позу обиженного. Главное — не слишком переиграть и не настаивать на международном расследовании инцидента.
— Неплохо-неплохо, мой мальчик, — начал светлеть ликом Дональд Фредович.
— «Морской Конек», как я понял из вашего повествования, вообще выведен из состава Флота, а его матросы не являются военнослужащими. Поэтому с этой стороны тоже никаких видимых проблем не наблюдается.
— Отлично мыслишь, Джаред! — все более и более воодушевлялся президент сладкими речами Кушнера.
— А вот, что делать с подводной лодкой, я право, даже и ума не приложу, — спустил с небес на землю зять тестя.
— Об этом тоже горевать не стоит, — решительно заявил президент, не желавший спускаться с небесной выси. — 2-й Оперативный Флот не имеет постоянного состава. Туда время от времени все остальные откомандировывают часть своих сил. С «Джимми Картером» была та же история. Только в отличие от надводных кораблей его откомандировали туда специальным секретным распоряжением. Так что, по сути, о его истинном местонахождении знает только адмирал Льюис — Командующий 2-м Оперативным Флотом, а больше никто. Даже Командующий 3-м Флотом, к которому она приписана, не знает, где она находится. Льюису же для уютного существования вовсе невыгодно кричать на всех углах о том, что лодка погибла, именно в тот момент, когда находилась в его распоряжении.
