В Хамрах танцевальные вечера были редкостью, потому-то Цыганек был таким хмурым. Ему нужен был сегодня свободный вечер. Цыганек любил Кота и верил ему. Но свое дежурство на болоте считал делом бесполезным: после смерти Килиана через топь никто не мог перебраться. В клубе играла музыка. Лишь Витек и Буришка были на этот раз в капелле. Труба Цыганека сиротливо лежала на его тумбочке…

Около болота они помогли начальнику заставы натянуть шпагат. Работали молча. Так же безмолвно Кот ушел назад, в Хамры. Ему с Громадкой предстояло еще идти на ночную проверку дозоров.

На дворе уже стемнело, когда пограничник Ржига отправился домой. Домой. Это слово кажется непривычным. Всего несколько дней, как он имеет жену, домашнее хозяйство, свою крышу над головой. Он спешил. Свет в окнах уже погас.

Ржига разделся и, не зажигая света, лег около жены. Она не спала, что-то тревожило ее. Слабый вздох донесся до слуха Ржиги. Он приподнялся и положил руку на ее голову, погладил волосы, коснулся ресниц. Она открыла глаза, и движение ее ресниц напомнило ему трепыхание крыльев мотылька. Вдруг ладонь его стала мокрой от ее слез.

— Не плачь, — просит он. — Не надо. Понимаешь, Юльча… я не должен был тебе этого говорить, но… позавчера убили одного из наших пограничников. — Ржига коротко рассказывает о кончине Кашпарека. — Поэтому Кот и вызвал тебя помочь осмотреть задержанную. Она перестает плакать.

— Ты должен быть очень осторожным, Вашка.

— Ты же знаешь, я всегда осторожен.

— Мне становится страшно, едва ты выходишь из дому.

Он промолчал.

— Сейчас так же тяжело, как во время войны, — продолжала она. — Тогда молодые ребята из нашей деревни ушли в горы. Немцы схватили их отцов и заставили целый час бегать по двору поместья, один за другим, по большому кругу. Когда они уже не могли продолжать, их били связками колючей проволоки, затем эти связки дали им и приказали погонять друг друга. Если кто отказывался избивать других, его убивали. Нас тоже согнали во двор, заставили стоять там и ждать, пока не убьют последнего. А моего отца убили камнем.

Она придвинулась к нему. Дрожь пронизала ее тело.

— Вашка, без тебя… я здесь не выдержала бы и дня.

— Тебе здесь не нравится? — спросил он разочарованно.

— Здесь хорошо только с тобой.

Несколько минут они молчали. Каждый думал о задержанной семье ювелира. Глаза Ржиги скользили в темноте по расплывчатым контурам мебели. Мимо дома вверх к деревне промчалась автомашина. Ржига ненавидел шум работающего мотора в такое время: он приносил только тревогу.

Во втором часу ночи Кот пришел проверить на посту Земана и Цыганека. На болоте было спокойно. Кот пробыл с ними несколько минут. Когда начальник заставы ушел, Цыганек закурил и прошептал:

— Черт знает, кого тут караулить. Разве что тот покойник будет и впредь заниматься своим ремеслом.

Через час Земан заметил, что кто-то идет по дороге. Но Цыганек только махнул рукой:

— Возвращаются с танцев… На Юзефовский хутор и в Лады.

На дороге кто-то затянул высоким жалобным голосом словацкую песенку. Она еще долго звучала в лесу.

— Пропади все пропадом! — скрипел зубами Цыганек. — Они там гуляют, а мы вынуждены здесь мучиться. — Каждую минуту он посматривал на часы. К рассвету они, покрытые инеем и промерзшие, закончили службу. Цыганек посмотрел на часы и предложил Земану:

— Карел, как ты думаешь?.. Я хотел бы пройтись до Лад. Если хочешь, пойдем вместе. Оттуда нас подвезет молочный фургон. По времени это почти то же самое.

Земан встал. Ему настолько опротивело это место у болота, что он был готов идти куда угодно. К тому же он догадывался о цели путешествия Цыганека в спящую соседнюю деревню. Они тронулись в путь. Было холодно, но быстрая ходьба вскоре согрела их. Через полчаса они были уже на окраине Лад. Цыганек отбросил окурок и побежал к одному из крайних домов.

— Подожди меня здесь! — через плечо приглушенно бросил он Земану.

Земан остановился. Он видел, как Цыганек быстрым шагом шел между спящими домами. Затем он остановился около одного из них и прижался лбом к низенькому окошку. Прислушался.

Сердце Цыганека бешено колотилось, он вынужден был распрямиться и перевести дыхание. Лишь потом осторожно постучал:

— Яна… Яна!

Изнутри послышался сонный голос. Цыганек нетерпеливо ждал. Окно слегка приоткрылось, и в нем показалась кучерявая голова молоденькой жены цыгана Ферко, который служит в армии. Яна бросила на пограничника лукавый взгляд и порывисто прошептала:

— Уходи!

— Нет, нет! — Цыганек крепкими пальцами сжал ей локоть, чтобы она не смогла захлопнуть окно. — Ходила на танцы?

— Ходила.

— С кем?

— А тебе какое дело!

— Впусти меня. На минутку.

— Нет. Ты меня обидишь.

Цыганек почувствовал недоверие в ее голосе, и сердце его заколотилось еще сильнее. Он отпустил смуглый, нежный женский локоть и прошептал сдавленным голосом:

— Я буду хорошо вести себя…

— Когда-нибудь в другой раз, — отвечает цыганка, а глаза ее проворно бегают от одного окна соседних домов к другому. — Убегай быстрее, Зденька! Если тебя кто-нибудь здесь увидит, меня в Ладах забросают камнями! Передадут Ферку… а он убьет меня, как только вернется из армии! Уходи, уходи! Завтра придешь. Слышишь? В сарай, около Юзефовского хутора. Приходи туда. Завтра вечером.

Она погладила его волосы, выбивающиеся из-под фуражки.

— Ну, хватит, беги!

— Я не верю… ты не придешь.

— Если не веришь, то не приду, — она тихо засмеялась.

Он притянул ее к себе и крепко поцеловал в сухие губы. Окно захлопнулось. Цыганек ощущал силу своего молодого крепкого тела. Хорошо жить на свете!

Пройдя несколько десятков метров, он наткнулся на Земана, который насмешливо посмотрел на него. Цыганек надвинул фуражку на затылок и с добродушной ухмылкой сказал:

— Проклятье, вот только так и увидел мою Ярунку!

На повороте дороги показался молочный фургон.

Перед магазином женщины уже образовали очередь за молоком. Замерзшие пограничники выпрыгнули из кузова автофургона на землю. Земан заглянул к Марии за обычной пачкой сигарет. Она улыбнулась ему, но эта улыбка скорее огорчила его, чем обрадовала. «Я не выдержу, — подумалось ему. — Не выдержу лишь смотреть на нее и ждать в эти бесконечные ночные смены…»

Кот уже не спал. Он сидел в канцелярии и наносил на карту маршруты всех известных ему попыток перехода границы и совершенных переходов на его участке. Пограничники доложили обстановку: на участке болота спокойно, ничего нового. Начальник заставы вновь уставился на карту. Он поставил два крестика около знака, обозначающего Бретшнейдеровую мельницу, и приписал даты. Это были недавние, совсем свежие даты.

— Вечером пойдете снова, — выдавил он сквозь зубы.

В комнате Марженка писал свое очередное письмо. Буришка спал. Приход пограничников разбудил его.

— Зденек, — зашептал он сонно, — у меня есть что-то для тебя.

Цыганек присел у его изголовья. Буришка притянул почти к своим губам его голову и зашептал на ухо:

— Обрати внимание на Яну… она танцевала с Георгием.

«Я разобью ему морду», — промелькнуло в голове Цыганека.

— Меня это не касается, — сказал он громко, но что-то при этом екнуло у него в груди. Неверная тварь. Поэтому-то она и была в замешательстве сегодня утром. А кто знает, какой она будет завтра, если придет на свидание к Юзефовскому хутору, около которого они встречались в заброшенном сарае на сене… Возможно, она больше уже не придет туда. Нужно время, чтобы осмыслить все. Такая девчонка требует много времени. Цыганек помрачнел.

Когда Земан и Цыганек засыпали, под окнами прерывисто блеяли овцы.

Почти целая неделя прошла спокойно. Цыганек и Земан несколько ночей подряд торчали на берегу болота. Оно убаюкивало своей необычной тишиной, лишь писк комаров отдавался в их ушах. Над болотом висела непроницаемая пелена тумана, воздух наполнялся тяжелыми испарениями. Несколько ночей были сравнительно сухими, но к концу недели вновь заморосил дождь. Земану это было кстати. Он должен был ее увидеть. Терпеть больше нельзя. Пусть на несколько минут, но только увидеть ее.