Он окликнул Цыганека.

— Что тебе? — отозвался тот.

— Что ты скажешь, если я исчезну на время?

Цыганек не ответил. В темноте нельзя было видеть его лица и понять его мысли.

— Ну хотя бы на пару часов, — продолжал Земан. — Может быть, меньше…

— Ты спятил! А если нагрянет Кот?

— В такую погоду он не выйдет из помещения. У него ангина. Ну, даже если… он ходит позже. К его приходу я успею вернуться.

— Не дури. Тебя кто-нибудь может встретить. Магазин как раз напротив.

Дождь шелестел по траве, стекал струйками по плащам пограничников, холодил их лица. Но, несмотря на это, лицо Земана пылало. «Хорошо тебе, у тебя есть женщина в Ладах, — подумал он про себя. — И ты знаешь, как приятно быть с ней…»

— Я пойду в обход. За Юзефовским хутором пройду через лес. Ну так что? Все равно мы здесь впустую теряем время. Если даже этими местами кто-либо ранее и проходил, то, дважды получив по зубам, в третий раз уже не полезет!

Цыганек тоже был в этом уверен. Когда они уходили в дозор, Кот действительно лежал в постели, его лихорадило.

Здесь, у болота, Цыганек чувствовал себя заброшенным и ненужным. Где-нибудь в другом месте при нормальной дозорной службе он наверняка увеличил бы свой счет задержанных нарушителей границы. Здесь же простиралось лишь болото, безмолвная неподвижная топь, над которой возвышались развалины опустевшей, отжившей свой век водяной мельницы. Да, это был мертвый участок.

— Чучело ты гороховое, — вздохнул Цыганек. — Карел, если ты попадешься…

— Я скоро вернусь! — выкрикнул Земан. — Спасибо тебе.

Он был горячо благодарен другу.

— У тебя ведь, Зденек, тоже когда-то так начиналось.

— Не о том речь, — пробурчал Цыганек. — Счастливо! И скорее возвращайся, черт бы тебя побрал!

Перед самими Хамрами Земан вышел из леса. Темно, хоть глаз выколи! Никто не мог его заметить. Перед заставой ветер раскачивал единственный в Хамрах уличный фонарь. Его только и не хватало! Как раз между погранзаставой и магазином. Земану удалось незамеченным пробраться во двор магазина. Но ему нужно было проникнуть в здание с противоположной, освещенной части улицы. Входная дверь со двора не имела звонка. Стучать в оконные ставни он не смел.

Земан прислушался. Улица была безлюдной. Дождь сек ему лицо. Порывы ветра раскачивали уличный фонарь… Земан выбежал на освещенную часть улицы и быстро огляделся по сторонам. Кругом ни души. Из здания погранзаставы также никто не показывался. Пошарив рукой по земле, он сгреб пригоршню мокрого песка и швырнул его в освещенное окно второго этажа. Песчинки захрустели по стеклу. Земан прислонился к электрическому столбу. Он стоял у самой обочины дороги с правой стороны дома. Здесь он был как-то укрыт. Кто-то отодвинул край шторы на окне. Земан увидел тень фигуры. Она! Приоткрылась форточка.

— Кто здесь?

— Я, — отозвался он приглушенно. — Я хотел бы с вами поговорить, Мария.

— Сейчас?

Земан кивнул. Она не ответила сразу. Он испугался, что она сейчас уйдет.

— Откройте, пожалуйста…

Может быть, это ему только показалось: она едва заметно кивнула ему и быстро закрыла форточку. В два прыжка он оказался в спасительной темноте. В ушах еще раздавался гул электрического столба и пульсировала разгоряченная кровь. Дождь стучал по водосточной трубе. Земан добежал до двери и оперся около нее о загородку. Ждал. До его чуткого слуха донеслось, как наверху открыли дверь и как Мария потихоньку стала спускаться по лестнице. Ему казалось, что она спускалась целую вечность. Вот она остановилась с противоположной стороны наружной двери. Он слышал ее дыхание! Мария стояла рядом, но дверь не открывала. Она боролась сама с собой. Еще не поздно вернуться к себе наверх, но она не уходила. Снаружи лил дождь, и Земан стоял под его косыми струями, только дверь разделяла их теперь.

— Мария! — зашептал он. — Мария!

Рука со связкой ключей потянулась к замочной скважине и вдруг задержалась. Женщина колебалась, сдерживая дыхание. Полтора года долгие томительные вечера просидела она одна наверху, в своей кухне, сторонясь людей, одна среди консервных банок, пакетов с мукой и пачками накладных ведомостей. Днем и ночью ждала своего Павла. Ожидание оказалось напрасным, он не возвращался. Она надеялась получить от него хотя бы весточку. Ни строчки. Она могла уехать из Хамр, но не решалась. Ждала восемнадцать долгих месяцев. Да, ждала, пока в предполуденное время к ней в магазин не пришел этот другой, стоящий теперь за дверью. Полтора года ни одному мужчине она не открывала дверь. Это было тяжело, но она смирилась.

Его пальцы слегка постукивали по дверной щели.

— Мария!

Рисова тяжело вздохнула, еще печальнее стали ее глаза. Женщина повернулась к двери и открыла ее. В сырой темноте увидела его глаза и улыбку. Она в смятении отступила несколько шагов назад, пограничник вошел, и дверь опять затворилась. Опустив голову, она потихоньку стала подниматься наверх, в кухню. Земан следовал за ней. Она вошла в прихожую, указала на маленькую жилую комнату и произнесла шепотом, как будто кто-то третий стоял рядом с ними:

— Пожалуйста, входите… я приготовлю чай. Вы, наверное, промокли.

Земан повесил плащ на вешалку в прихожей и на цыпочках вошел в комнату. Он испытывал невообразимое счастье. Из кухни доносился звон посуды. Ему было очень приятно чувствовать домашнее тепло, женскую заботу. Земан оглядел комнату: шкаф, этажерка, раскладной диван, маленький столик, два кресла, на стенах несколько картин. Он скользнул по ним равнодушным взглядом: какие-то пейзажи, мадонна с ребенком на руках, натюрморт. Его внимание привлекла висевшая на стене фотография двух улыбающихся людей. Да, это была Мария, несколько стройнее, хотя и не такая красивая, как теперь, а тот мужчина рядом с ней — это он, Павел Рис. Что он сейчас делает? Где он? Почему все это время молчит? Земан несколько секунд изучал его лицо: приятное, пожалуй, слишком мягкое лицо. Так вот как выглядел его соперник. Но его нет здесь. Они теперь вдвоем с Марией.

Земан возвратился к креслу. На столике лежал курительный прибор. Земан взял маленькую блестящую зажигалку, чиркнул раз, другой. Загорелся огонек. Ему захотелось закурить. Именно этого ему все время не хватало. Он вынул из кармана блузы намокшую сигарету, закурил и с наслаждением затянулся.

Рисова открыла дверь из кухни. Она открыла ее ногой, как это делают женщины, когда у них заняты обе руки. В руках она несла поднос с двумя чашками крепкого чая и тарелочкой сушек. Шла она свободно, как будто без ноши, лишь чашки слегка позвякивали.

— Пожалуйста, — сказала она едва слышно, ставя поднос на стол.

Земан не дал ей сесть. Он поднялся и схватил ее за плечи. Она чуть сжалась и опустила руки. Ее голова склонилась ему на грудь. Потом Мария посмотрела ему в глаза… Ее рот был полуоткрыт… «Мария, моя Мария, моя…»

Она порывисто обняла крепкие, широкие плечи пограничника.

Начальника заставы трясло, как в лихорадке, когда он в двенадцатом часу ночи проходил мимо развалин мельницы. Замедлив шаг, Кот вскоре обнаружил Цыганека. Кругом была кромешная тьма, пограничники стояли почти вплотную.

— Где Земан? — спросил Кот.

— Отошел куда-то, — ответил Цыганек. — Скоро вернется.

Он еще надеялся на чудо: а вдруг Земан появится именно в эту минуту. Начальник заставы ждал несколько секунд. В нем росло смутное предчувствие чего-то недоброго, однако он молчал. Наконец не выдержал:

— Куда он пошел?

Цыганек проглотил слюну. Надо же такому случиться!

— Не буду тебя обманывать, — выдавил он через силу. — Он пошел к Рисовой. На первое свидание. Должен вернуться через полчаса.

Кота душил кашель. Он зажал шарфом рот. «А, что там, — подумал он с горечью. — Я стараюсь, из кожи лезу вон, а мой подчиненный ушел с поста! К бабе пошел». Кот со злобой сжал кулаки. Он едва сдержался, чтобы не выместить свою злость на Цыганеке, дав ему пару раз по зубам. Посмотрев на Цыганека долгим тяжелым взглядом, он тихо произнес дрожащим голосом: