– Так и сказала? – поразился Доминик и поднял брови. – Какая же ты молодец!

– Возможно, сейчас это поможет, – сказала Амелия. – А что потом?

– Не знаю. Но ведь всегда можно что-то сделать. За этого господина ей никак нельзя выходить замуж.

– Нельзя, – согласилась Амелия и поднялась. – Мне, пожалуй, пора. Может, и не стоило все это тебе рассказывать, только я знаю, что Табита тебе нравилась гораздо больше, чем мы с Ричардом.

– Твоего братца сложно полюбить. – Доминик расплылся в веселой улыбке. – А вот ты меняешься к лучшему прямо на глазах, честное слово.

– Стараюсь, – смущенно покраснела Амелия. – Господь знает, сколько раз меня грызло чувство вины, когда я стояла рядом и ничего не делала, чтобы хоть как-нибудь ей помочь. Но на стороне Ричарда я не была никогда. Кстати, он приедет на мою помолвку. А ты придешь?

– Можешь быть в этом уверена.

– Тогда я прощаюсь до следующей недели.

Доминик сжал руку Амелии.

– Ты за ней приглядывай, хорошо?

– Обещаю.

Доминик смотрел вслед уходившей Амелии Монтекью. Девушка его несказанно удивила. Он и не подозревал, что у нее хватит смелости вступиться за Табиту. Он не забыл, с каким пренебрежением и высокомерием обращалась она со своей младшей кузиной в детстве, не упуская случая потешить свое себялюбие. Сам он, если потребуется, сделает все, что в его силах, лишь бы помочь Табите. Брак с этим изворотливым и лицемерным церковником не должен состояться ни при каких обстоятельствах. Он попросит свою мать пригласить Табиту погостить в Лондон. Люси будет на седьмом небе от счастья. Надо хоть на время избавить Табиту от травли, которую ей устроила Минерва Монтекью.

– Ты уверена, что успеешь все это перешить?

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – улыбнулась Табита. – Начну прямо сейчас… и спасибо тебе, Амелия.

– Не за что. Слушай, тебе очень идет этот цвет, – сказала Амелия, еще раз окинув кузину придирчивым взглядом. Табита стояла перед большим напольным зеркалом, приложив к себе шелковое платье салатового цвета. – Кстати, гораздо больше, чем цвет лаванды с оливковым оттенком. А ты хотела надеть именно то платье. Салатовое тебе идет даже больше, чем мне.

– Ну уж нет, – возразила Табита. – Ты постараешься меня уверить, что оно тебе не нравится, что плохо сидит, но мне-то со стороны виднее. Ты по доброте душевной отдаешь мне одно из своих лучших и любимых платьев. Я должна была бы отказаться, но… – Девушка улыбнулась и добавила: – Но мне оно так нравится, что я просто не в силах этого сделать.

Табита повесила платье на спинку кресла, подошла к туалетному столику и взяла свою корзинку с рукоделием.

– Здесь и перешивать почти нечего. Разве что немного ушить, – в раздумье проговорила она, оглядывая Амелию. – И подол чуть-чуть укоротить. За час все сделаю.

– Тогда жду тебя в гостиной, не задерживайся, – улыбнулась Амелия, направляясь к двери.

Табита смотрела вслед кузине. На ней было воздушное платье бледно-розового цвета, завитые светло-каштановые волосы, обрамлявшие свежее девичье личико. Никогда еще Табита не видела Амелию такой красивой и счастливой. Впрочем, неудивительно, завтра ее помолвка.

Прошло чуть больше недели с той ужасной ночи, когда тетя жестоко наказала Табиту. Девушка не сомневалась, что тетя ее не простила, но жила надеждой на лучшее. Израненная спина зажила, а Амелия – удивительное дело! – умудрилась не только сделать так, что тетя по крайней мере в последнее время перестала донимать Табиту разговорами о замужестве, но и неведомо как добилась от своей матери разрешения для Табиты присутствовать на торжествах по случаю своей помолвки.

Когда Табита спустилась вниз, там стали собираться гости. Танцевальный зал, украшенный кадками с весенними цветами и ярко освещенный сотнями свечей, выглядел празднично и был готов для торжества. Высокие двери, отделявшие зал от столовой, были распахнуты настежь. Гости не скрывали своего восхищения убранством, но не решались приблизиться к длинному столу, покрытому белоснежной скатертью и уставленному бокалами с освежающими напитками. Соседний стол буквально ломился от блюд с копченой ветчиной и холодной индейкой, которые были нарезаны тонкими ломтиками. Здесь же можно было найти свежие побеги спаржи, сельдерея, заливное из крохотных яиц ржанок. Вазочки из дрезденского фарфора, щедро наполненные самым разным вареньем и сладостями, окружали занимавшую самый центр стола многоярусную пирамиду из нескольких ваз, декорированных листьями и небольшими цветами.

Табита задержалась у входа, ошеломленная великолепием торжества. Ничего подобного она никогда не видела.

Подошла служанка с подносом. Это была Верити Поттер. Табита ее узнала.

– Здравствуй, Верити, – улыбнулась девушка. – Что там у тебя на подносе?

– Шампанское, мисс, – приветливо ответила служанка. – Возьмите. Бокал вам очень даже будет к лицу.

Табита рассмеялась.

– Смелость во хмелю, ты это хотела сказать? А что, может быть, ты и права.

Она взяла бокал и сделала маленький глоток.

– Все гости просто восхитительны, правда?

– Правда, – согласилась служанка. – И вы, мисс, тоже.

Табита снова рассмеялась.

– Напрасно ты так думаешь. Я чувствую себя здесь чужой. – Она снова пригубила бокал. – М-м, вкусно!

– Вы только пейте помедленнее, мисс, а то с непривычки закружится голова и упадете не дай Бог, – предупредила Верити. – Пожалуй, пойду, а то выговор сделают.

Улыбнувшись, служанка пошла предлагать шампанское гостям, а Табита наконец вошла в зал.

Тут ее окликнула Амелия, которая подошла к ней в сопровождении молодого джентльмена. Табита узнала его – это был Бен Костин, сын сквайра – и тепло ему улыбнулась. С ним она чувствовала себя свободно, поскольку он был еще более стеснительным, чем она.

– Здравствуй, Бен, давно что-то тебя не было в Роксли. Твои сестры тоже приехали?

Он ответил, что, конечно, приехали и жестом показал на них, отыскав глазами в толпе гостей, которые все прибывали. Амелия оставила их вдвоем и отправилась на поиски более словоохотливого кавалера. Табита же, приняв под свое крылышко юного Бена, развлекалась как могла.

В очередной раз окинув взглядом зал, она увидела, что к ней, обмахиваясь веером, спешит раскрасневшаяся Амелия.

– Ты не очень обиделась, что я оставила тебя с Беном? Не могу же я весь вечер его опекать, как малое дитя.

– Что ты, Амелия, конечно, не обиделась, – улыбнулась Табита, – он вполне здравомыслящий юный джентльмен, особенно когда забывает про свою стеснительность. Ты видела, как мы с ним танцевали?

– Он пригласил тебя?! – изумилась Амелия. – Ушам своим не верю!

– Честное слово, пригласил! Это было очень мило с его стороны. А потом я танцевала с мистером Петтигрувом.

– Со старичком Петтигрувом? Боже мой, бедненькая Табита! Я найду тебе кого-нибудь помоложе. – Она задумчиво прикусила губу, и вдруг лицо ее просветлело. – А Доминика ты еще не видела? Его не придется долго уговаривать, чтобы он с тобой потанцевал.

Табита почувствовала, как екнуло сердце.

– Разве Доминик здесь? – Она поискала его глазами в толпе. – Я и не знала, что он приедет.

– По правде говоря, я его еще не видела, но он сам мне сказал, что приедет.

Взгляд Табиты метнулся к лицу кузины.

– Ты с ним виделась?

– Да, встретила недавно у озера. У него такое лицо… Ты приготовься. Но он вернулся живым и здоровым, и это уже великое счастье.

Табита опустила глаза, чтобы не выдать своего волнения. Слишком трепетными были ее чувства к Доминику, чтобы ими делиться. Но сегодня он будет здесь, и они снова увидятся. В долгие дни разлуки она даже мечтать об этом не смела.

– Вот вы, оказывается, где!

Девушки обернулись и увидели Майлза Пембери, суженого Амелии. Это был крепко сбитый, высокий, широкоплечий молодой джентльмен, с копной густых, слегка вьющихся волос и добродушным лицом.