На закате дня ребята выбрали подходящее место недалеко от озера и снова разбили лагерь. Только теперь к этому занятию, чтобы не повторять ошибки прошлого, они отнеслись с особой щепетильностью. Ужин у костра постепенно перерос в мальчишник. Играли в карты, рассказывали истории, для тонуса выпили немного вина. Когда алкоголь подействовал на молодые организмы, Родион потянулся, отчего его косточки смачно хрустнули, и неожиданно внёс предложение:

– Эх, хорошо бы сейчас размяться. Кстати, пока не поздно, осмотреться бы тоже не помешало.

Он поднялся, взял в руки посох старца, с которым теперь не расставался ни на минуту, и пошёл к прибрежным скалам. Обросшие щетиной кустарника исполины уже давно приковывали к себе его внимание.

– Постой, – крикнул вдогонку Женька. – Мы с тобой. Не дай бог опять приключение случится, беды не миновать.

Тропинка привела ребят к огромному монолиту. Своей массой он прирос к земле. На поверхности виднелась только верхушка. Она блестела и излучала сияние.

– Вот это да! – воскликнул Родион. – В жизни такого не видел.

Он подошёл ближе, пригляделся и даже попробовал на язык.

– Постой. Да это же золото! Но почему оно светится?

– Поди брешешь, – усомнились Женька с Сашкой.

Тогда Родион поднял первый попавшийся камень и попробовал отколоть от валуна небольшой кусок. От ударов на его поверхности оставались только вмятины.

– Ну точно золото! Видите, какой он мягкий и совершенно не крошится. Только без инструмента нам его не взять, – задал тему для общего размышления Родион.

Ребята молчали. Видя их замешательство, Родион продолжил:

– Я вот что думаю. Дуйте сейчас в палатку, поищите там что-нибудь подходящее. А я здесь побуду, место покараулю.

– А может быть, ну его, это золото? Ещё найдём приключения на свою голову, – засомневался Женька.

– Тебе не надо, а мне – в самый раз. Мотоцикл себе куплю, другие прибамбасы, – перебил его Сашка, повернулся и пошёл в направлении палатки.

– Ну, если так, тогда и мне пусть что-нибудь перепадёт. Не пропадать же добру, – согласился с ним Женька и побрёл следом.

Родион остался один. Из интереса он обошёл камень, примерился, с какой стороны его лучше поддеть, приладил в это место палку с козьими рогами и потянул рычаг вверх. От напряжения сил палка треснула. В тот же миг за его спиной раздался скрипучий голос:

– Ну что, раб Божий, доигрался? Как ты посмел испортить мой посох?

Родион обомлел, по коже побежали мурашки, волосы уподобились покрову ёжика. Он обернулся и в ужасе замер: перед ним, нос к носу, стоял вчерашний старик и насквозь пронзал его своим колючим взглядом. При дыхании от него исходил затхлый запах хвойного перегноя.

– Я накажу тебя, – угрожал он. – Ты ещё попомнишь моё слово.

Родион попятился. Теперь каждый его шаг сопровождался набатом испуганного сердца. И тут он почувствовал, что стоявшая рядом сосна тяжело покачнулась, вековой ствол заскрипел, коренья зашевелились, земля под ногами задрожала и разверзлась.

Очнулся он на дне ямы. Было сыро, по стенам текла мерзкая жидкость, отовсюду веяло холодом. Только высоко в небе, тяжело пробираясь сквозь тучи, одиноко плыл жёлтый чёлн. Тусклые блики луны едва освещали небольшое пространство, в котором теперь находился молодой узник.

– Посиди, пока не уразумеешь, – донёсся сверху повелительный голос старика. – Поделом тебе будет.

Он топнул ногой, в яму посыпались камни. Они светились точно так же, как тот валун на краю бездны, и были похожи на звёздный дождь.

– Вытащите меня отсюда, – взмолился Родион.

В отчаянии он бросился штурмовать стену, чтобы выбраться наружу. Но земля была скользкой, его пальцы вязли в грязи, и тело каждый раз неминуемо сползало в яму. Тогда Родион стал что есть мочи кричать и звать на помощь. Однако и после этого никто на его зов не откликнулся. Только одинокий филин как-то странно засмеялся в темноте, а испуганная луна спряталась за тучу. Положение казалось безвыходным.

Прошло время, Родион стал замерзать. Душа терзалась, внутри её бурлила обида на судьбу, несправедливость неведомых сил, нелепость ситуации. Он опустился на колени и только тогда заметил разбросанные вокруг светящиеся камни. Это были самородки золота. «Настоящий граф Монте-Кристо», – с вожделением подумал про себя Родион и стал собирать их в кучу. К его удивлению, драгоценного металла оказалось так много, что, если бы даже он смог каким-то образом выбраться из плена, унести его одному было бы всё равно не под силу.

Сверху неожиданно послышался голос старика:

– Это тебе подарок от меня. Бери, сколько хочешь, только верни посох.

– Но он же сломан, – заныл Родион.

– Верни, я сказал, дальше уже не твоё дело.

Родион поднялся, протянул палку вверх. Старик опустился на одно колено, дотянулся до неё и взял в руки. Удивительно, но посох тут же ожил, озарив темноту голубым сиянием.

– Это другое дело. Теперь выбирайся, а я пошёл дальше. У меня дел по горло.

– Но как же я отсюда выберусь? – недоумённо спросил Родион.

На что старик ничего не ответил и, словно привидение, растворился.

Родион остался один, страх с новой силой обуял его сознание.

Спустя некоторое время вверху послышались голоса: сначала глухо, где-то далеко-далеко, потом всё ближе и отчётливей. Это были друзья. Они искали своего товарища, освещая путь фонариком.

– Сашка, Женька! – закричал Родион. – Я здесь! Помогите!

На краю ямы нарисовались два силуэта.

– Ты как сюда попал? – удивились ребята.

– Как все. Провалился, – как-то хладнокровно съехидничал Родион.

– Тогда держи, – крикнул Женька и бросил ему конец верёвки.

– Это, конечно, хорошо, – отозвался Родион, – но надо бы мешок. Я нашёл здесь кое-что поинтереснее – золотую россыпь.

– Что, камень тоже провалился?

– Да нет, потом расскажу, а пока тащите мешок. Только меня одного не оставляйте, натерпелся я, сил уже нет.

Когда первый груз кое-как был поднят наверх, ребятам стало не по себе: золота в яме оказалось нескончаемо много, а желания одномоментно разбогатеть от него только прибавилось. Чтобы вытащить весь неожиданно свалившийся на голову металл, дурманящий воображение, им пришлось сделать несколько ходок от ямы до палатки и обратно. Со стороны эта процедура кому-то могла показаться трудовым авралом у муравейника, но только не им. Золотая лихорадка ýстали не знала.

Далеко за полночь измученные ребята, едва добравшись до постели, уснули в обнимку с сокровищами. Утром они мечтали проснуться баснословно богатыми. Амплитуда колебаний их сознания зашкаливала за седьмое небо. Каждому из них снился поистине сказочный сон.

Сашкины грёзы. С неподъёмным мешком на спине, местами таща волоком, перекатом и даже на привязи верёвкой к торсу, он выбрался на обочину дороги и тут же обмяк, взгромоздившись на него верхом. Трасса, как на грех, в эти предутренние часы была пустынна. Он заглянул в дырочку, образовавшуюся от трения мешка по земле. Блеск золота моментально ослепил его и снял всю усталость. «Ещё немного», – подумал он, поднялся и стал подавать проходящим машинам сигналы автостопа. Вскоре к нему подкатил роскошный кабриолет. За рулём сидел негр. На заднем сиденье полулежала юная особа. Таких писаных красавиц он видел разве что на страницах журнала Playboy. Забросив одну ногу на другую, она искусно демонстрировала изящество своей неповторимой фигуры.

– Ты что-то хотел, баловник? – спросила она, приветливо улыбаясь.

Сашка оцепенел. Его глаза не могли оторваться, казалось, от картины самой Примадонны, написанной в стиле ню.

– Эй! Очнись, – засмеялась она.

Дверь машины автоматически приоткрылась, приглашая Сашку в салон.

– Please, – подыграл негр, и его ослепительно-белые зубы обнажили всю ширь челюсти.

«Почему он сказал по-английски?» – удивился Сашка. Но дамочка, словно читая его мысли, не мешкая ответила: