Вот только сама Бранвен как раз собиралась эти границы преступить.

Появление ворона взволновало ее куда больше, чем она могла себе позволить показать: уже второе знамение, предсказанное ей пророчеством друида, облеклось в плоть и кровь. Тогда же Бранвен и решила, что настала пора действовать.

Под мачтой драккара Харальда, специально для Бранвен, оборудовали что-то вроде шатра из нескольких шестов с натянутыми на них бычьими кожами — сверху и по бокам. Под кожами валялась тщательно выделанная овчина, на которую Бранвен, после долгих колебаний, все же решилась прилечь. Самый бедный селянин Альбы с презрением отверг бы такое «жилище», но по меркам норманнов даже такое пристанище на корабле выглядело запредельной роскошью. Как и закупоренный кувшин с аквитанским вином, что Бранвен захватила из дома.

— Говорят, что на своем корабле, любой капитан — король, — сказала она Харальду, — а коль уж я королева, то столь благородным особам нужно держаться друг друга. Вы пока не очень сведущи в нашей вере — может, сегодня вечером, я расскажу вам побольше?

— Почту за честь, Ваше Величество, — с понимающей усмешкой кивнул норманн.

Не привыкший откладывать дела на потом, Харальд, оказавшись под крышей из бычьих кож, уже после двух глотков вина приобнял Бранвен за плечи — и женщина не отстранилась от столь фривольного жеста, а наоборот с томным вздохом прильнула к ярлу. Когда же кувшин опустел, королева, совершенно голая, уже лежала на брошенном на овчину собственном одеянии, закинув ноги на мужские плечи, пока Харальд, мощно овладевал ею, сопровождая женские стоны довольным рычанием. До сих пор у Бранвен не имелось причин жаловаться на мужскую силу супруга, но рядом с молодым, полным сил норманном, владыка Альбы выглядел бледно. Харальд оказался столь же ненасытным, сколь и неутомимым — и лишь когда вконец измученная Бранвен взмолилась о пощаде, норманн неохотно слез с женщины. Встав, он напялил одежду и, не глядя на Бранвен вышел на палубу, оставив королеву мучатся раздумьями о том, верно ли она все рассчитала. В тревожных мыслях она уснула, — а проснулась от взволнованных криков. Наскоро одевшись, королева Альбы выскочила на палубу — и увидела как вокруг нее гребцы, что есть силы налегают на весла, а прямо по горизонту вырастает серая полоса земли. Берег приближался и вскоре Бранвен уже различала неказистые строения, средь которых особенно выделялись развалины римского форта. Перед ним стояло несколько всадников, кричащих и отчаянно машущих приближающимся драккарам.

— Что это? — спросила Бранвен у Харальда, — где мы?

— Это Скегнесс, — сказал норманн, — поселок в Линдси, где мы договаривались о встрече с твоим мужем. Кстати, на берегу, если мне не изменяют глаза — как раз он.

Бранвен вздрогнула и перевела взгляд — теперь она и сама видела Утреда, что есть сил вопившего.

— Быстрее!!! Во имя Господа нашего, быстрее!!! Они вот-вот будут здесь!

Драккар Харальда еще не причалил к берегу, когда Утред направил коня прямо в море, торопливо перебираясь на борт корабля. Следом перелезли и его спутники. Бранвен поразилась тому, как изменился супруг с тех пор как она видела его в последний раз: на голове его прибавилось седых волос, на щеке алел свежий шрам, лицо осунулось, а глаза запали так, что, казалось, вот-вот провалятся в глазницы.

— Нужно уходить, — сказал король, — времени совсем мало! Быстрее, уходите!

— Что случилось? — спросил Харальд, — где ваше войско?

— Все мертвы! — бросил Утред, — или в плену, я не знаю! Я все расскажу, когда мы отойдем в море, а пока — гребите, Дьявол бы вас побрал

Харальд пристально глянул в глаза Утреду, потом перевел взгляд на берег и тут же изменился в лице. Бранвен проследила за его взглядом и увидела, как по дороге, ведущей к поселку, вздымаются клубы пыли, как блестит сталь на солнце, выдавая приближение большого войска.

— Все на весла!- крикнул ярл, поднимаясь на ноги и обводя команду своим властным взглядом, — уходим в море. Быстро!

Норманны охотно послушались — несмотря на всю свою храбрость, вступать в бой с явно превосходящим противником им явно не улыбалось. Когда драккары уже далеко отошли от берега, на причал вырвался всадник на черном коне, громко крича вслед уходившим кораблям что-то оскорбительное. Даже на таком расстоянии Бранвен увидела копну рыжеватых волос окутавших голову наездника и несколько черных ворон, круживших вокруг. Однако еще больше ее поразил конь: королева даже несколько раз моргнула, думая, что ей мерещится — черный скакун то казался почти нормальным, то вдруг расплывался, превращаясь в нечто невообразимое, с горящими алыми глазами и острыми клыками. Она обернулась к Утреду и Харальду и поразилась какое одинаковое выражение приняли их лица, где застарелая ненависть перемежалась суеверным страхом.

— Это ведь она, верно? — спросила Бранвен, — Энгрифледа?

— Проклятая ведьма, — сплюнул Утред, — успела все-таки.

Он развернулся и, покачиваясь как пьяный, пошел вдоль корабля, чуть ли не наступая на усердно гребущих норманнов. Бранвен вновь перевела взгляд на берег и на ее губах проступила тщательно сдерживаемая торжествующая улыбка.

— Вот, наконец, и конь, — прошептала она, — твое пророчество сбылось, друид. Очень скоро Бели ап Кинох будет отомщен!

На корабле Харальда обнаружился лишний бочонок с пивом и, за распитием оного, Утред рассказал историю своего краха. Все началось в Линдси, точнее в одном из его городов — Мидхэмпстеде, расположенном к югу от Линдкелина. Городок удерживал один из соратников Утреда — мормэр Морея, Руадри мак Мэлбета. Город, построенный на месте старого римского укрепления, считался хорошо защищенным, однако Сиксвульф, собрав немалое войско, внезапным налетом захватил Мидхэмпстед. Сразу после этого он умертвил всех скоттов и пиктов: по древнему обычаю их принесли в жертву, утопив в болотах, окружавших город. Лишь немногим удалось спастись — и эти немногие оповестили о потере Утреда. Тот, недолго думая, двинулся к восставшему городу по древнему тракту, в древние времена соединявшему форты Империи. Однако, вскоре выяснились две неприятные вещи: во-первых, к Сиксвульфу подошли крупные подкрепления, увеличившие войско последнего, по меньшей мере, вчетверо. Во-вторых, подкрепления эти явились из войска Энгрифледы, на днях высадившейся в Британии. Вел подмогу Мстивой, первый хускарл бретвальды. После нескольких кровавых стычек Утред понял, что город уже не вернуть и начал отход на север.

Но захват Мидхэмпстеда стал меньшей из бед, свалившихся на короля Альбы. Пока Утред пытался отбить город даны Сигфреда, на своих кораблях поднялись по Уитхему и захватили Линдкелин, вырезав оставленный Утредом гарнизон. Вместе с Сигфредом отправилась и сама Энгрифледа во главе небольшого отряда англосаксов. Узнав о возвращении своей королевы поднялось уже все Линдси и эта лесисто-болотистая страна превратилась в смертельную ловушку для альбанских захватчиков. Утред хотел пробиваться на запад, в земли, которые удерживал Кинген ап Мануган, но Энгрифледа опередила его: с помощью ополченцев из «гирвас», жителей болот, она провела данов по тайным тропам средь топей и преградила дорогу Утреду. С юга же подоспели Мстивой и Сиксвульф и челюсти капкана захлопнулись. В жестокой битве, длившейся два дня, войско Утреда оказалось истреблено почти под корень. Сам Утред, оказавшись одним из тех немногих, кто сумел вырваться из окружения, ушел на восток, в слабой надежде встретить у моря норманнских союзников. По пути на королевский отряд постоянно нападали болотники, а по пятам, словно голодная волчица, взявшая кровавый след, шла Энгрифледа. Один раз ей удалось догнать Утреда, в ходе короткой, но яростной схватки, вырезав остатки его войска. Самому королю Утреду вновь удалось ускользнуть, но с ним осталось всего несколько воинов, с которыми он и вышел к Скегнессу, когда к нему причаливали драккары Харальда.