На одной из башен, уже объятой пламенем, сидел кот или кошка – с золотисто-рыжей шерстью и огромными зелеными глазами. Никто раньше не видел этого большого, словно рысь, зверя, среди священных животных Фрейберга – однако сейчас его душераздирающий вой оказался настолько громким, что странным образом заглушал все звуки жестокого побоища. Зверь неотрывно смотрел на восток – и те, кто мог, также бросили взгляд туда. И в следующий миг защитники святилище разразились радостными криками, а Гибульд зарычал от бессильной злобы.

Со стороны Виртебурга, на берег Майна выходили все новые и новые воины – конные и пешие, вооруженные мечами и луками, копьями и топорами. Над всем этим, казавшимся неисчислимым воинством реяли стяги - с черным медведем Тюрингии, синей рысью Баварии и золотым грифоном , развевавшимся над головами чернокосых смуглых всадников, обильно поливавших стрелами восточный склон Фрейберга.

Золотой кот, издав еще один мяукающий вой, спрыгнул с башни и, словно растворился во тьме, исчезнув из вида. Впрочем, всем уже было не до странного зверя, когда у подножия Фрейберга разворачивался последний эпизод битвы за Виртебург.

Герцог Баварии, на самом деле, колебался гораздо меньше, чем думал король франков: едва под стенами Регенсбурга появилось объединенное войско короля Крута и его союзника — аварского кагана Эрнака, как Тассилон тут же выбрал сторону. Крут взял в заложники всех жен и детей герцога, отправив их под конвоем в Скитинг. Одновременно он обещал поддержать притязания внуков Тассилона — сыновей покойного Родериха, — на Алеманское герцогство. После этого баварскому герцогу ничего не оставалось как присоединиться к походу Крута и Эрнака.

Союзники весьма удачно подгадали время — Хлодомир и Гибульд вывели из города большую часть войск, чтобы взять Фрейберг. Так что Виртебург Крут вернул буквально «с наскоку». Местные жители, изрядно разозленные на христиан за осквернение языческих святынь, горячо приветствовали короля и кагана. Перебив оставленный в городе франкский гарнизон, Крут не медля начал переправу через Майн, пока весть о потере города не достигла Гибульда и Хлодомира.

Аварская конница первой пересекла реку и сходу, проламываясь сквозь сады и виноградники, устремилась вдоль склонов холма, огибая его с севера и юга. Вместе с ними скакала и баварская конница, во главе с самим Тассилоном. Франки на южном склоне, уже почти овладевшие валом, не ожидали удара с тылу и были сметены почти мгновенно. На северном же склоне, где стояла армия Сигизмунда Бургундского, сопротивления оказалось еще меньше —брат короля, не приняв боя, попросту отошел, дав баваро-аварам беспрепятственно выйти в тыл Хлодомиру. Союзники подоспели вовремя — западные ворота уже рухнули и франкское войско было готово ворваться во Фрейберг, когда позади них послышались воинственные крики.

— Водан и Фрейр! За герцога и Баварию!

— Эрлик-хан, Сварги-каган, даруйте нам победу!

Тучи стрел обрушились на франков, оставляя множество убитых и раненных. В тот же миг аварская конница вошла во вражеское войско, словно раскаленный нож в кусок мягкого сыра. Ряды франков смешались: кто-то кинулся в бегство и был тут же застрелен аварскими лучниками, однако большинство перестроилось, чтобы дать отпор новому врагу.

— Убивайте их во имя Христа! — проревел Хлодомир, вскидывая над головой боевой топор. Вокруг короля сплотились воины-франки, заняв позиции между валом и частоколом. Авары, после нескольких попыток проломить вражескую оборону, расступились, давая дорогу спешившимся баварам — обилие всадников на относительно узком пятачке только мешало нападавшим. Воздух вновь наполнили воинственные крики и стоны умиравших, когда бавары сошлись в ожесточенной схватке с франками, пытаясь прорваться за вал. В бой своих воинов вел герцог Тассилон — рубя направо и налево, рыча, словно зверь с собственного герба, он стремился кровью искупить свои недавние колебания, доказать союзникам собственную преданность и занять достойное место среди победителей. Снеся несколько голов и отрубив чью-то руку, уже занесшую над ним меч, он почти прорвался за вал, когда перед ним встал сам Хлодомир. Доспехи короля франков были помяты, из множества мелких ран на руках сочилась кровь, но взор его был полон шального безумия.

— Вот ты где, предатель! — рявкнул он, — умри, пес!

Он обрушил топор на баварца, едва успевшего прикрыться щитом. Хлодомир, не давая противнику опомниться, молотил топором, заставляя Тиссилона пятиться назад, прикрываясь щитом. Вот герцог ступил в лужу крови и, поскользнувшись, растянулся на земле. Король франков с торжествующим криком метнулся вперед, занося меч, но опустить его не успел —тугая петля внезапно охватила горло Хлодомира. Послышался гортанный хохот — и тщедушная фигурка в нелепом наряде, пришпорила пятками черного жеребца, волоча по земле короля франков. Хлодомир, бросив топор, сорвал с пояса кинжал, пытаясь перерезать удушающую его веревку. Наконец, ему это удалось, но вскочить на ноги король не успел — к его горлу было приставлено сразу несколько аварских копий. Над его головой послышался конский топот, кто-то спрыгнул на землю и над королем нависло молодое скуластое лицо, скалившее зубы в издевательской усмешке.

— Сдавайся король, — рассмеялся незнакомец, — нет бесчестия в том, чтобы склониться перед каганом аваров.

Остальные франки, пав духом при виде поверженного короля, устремились в бегство, преследуемые прорвавшимися за вал аварами. Улюлюкая и выкрикивая оскорбления, кочевники топтали франков копытами коней, пускали в них стрелы, на плечах врагов врываясь во Фрейберг.

Фреймунд долго не вступал в битву — собрав жрецов и жриц, он молился перед идолами, прося их даровать победу тюрингам. Никогда еще его вера не подвергалась столь суровым испытаниям — особенно когда раздались крики о смерти герцога Хедена. В отчаянии Фреймунд поднял глаза к идолам Близнецов.

— Боги, о боги мои, неужели я служил вам напрасно. Неужели, Распятый победил вновь?!

Воздух над его головой вдруг заколебался, в лицо ударил сильный порыв ветра и в ночном небе проступила некая фигура. Фреймуд задохнулся от благоговения, когда над изваяниями воспарила высокая женщина поразительной красоты. Она носила лишь накидку из серебристо-серого меха и янтарное ожерелье, будто бы светившееся изнутри золотистым светом. Золотыми были и длинные волосы, выбивавшиеся из-под крылатого шлема с соколиными перьями. Вот соколиные крылья взметнулись за женской спиной и незнакомка превратилась в огромную хищную птицу. Ярко-синий глаз пристально глянул на Фреймунда и воздух наполнился громким клекотом. В следующий миг и это видение исчезло, но оно успело наполнить жреца небывалым воодушевлением. Одновременно он услышал кошачий мяв и громкие крики.

— Помощь идет! Король Крут! Боги с нами!

— Близнецы с нами!- крикнул Фреймунд, подхватывая с земли выпавший из чьей-то руки меч, — боги с нами! За Фрейра и Фрейю!

Его крик подхватили и все остальные — и потрепанное, почти павшее духом воинство Хедена, сплотилось вокруг жреца, ринувшись на алеманов. Те уже разворачивались навстречу более серьезному противнику — за вал прорвались тюринги и славяне, во главе с королем Крутом. Его удар смешал все порядки алеманов, глубоко вломившись в их войско. Гибульд, изрыгая проклятия, отражал сыпавшиеся со всех сторон удары и сам крушил молотом всех подряд — и вдруг встретился лицом к лицу с Крутом. Лицо герцога алеманов исказилось от злобы.