Под звездным небом ее бедра сжимаются вокруг меня, пальцы обхватывают плечи, и, после пару глубоких толчков, мы вместе кончаем, а наши тела дрожат и содрогаются в дымящейся воде. Я поднимаю ее и сажаю на выступ в джакузи, нежно целуя, когда она тянется меня обнять. Ее ноги все еще дрожат. После секса Эви всегда сонная, осоловевшая, медленно целуется и выглядит очаровательно.

— Я люблю тебя, — шепчет она. — Очень, очень, очень, очень сильно.

Мое сердце переполняется, когда касаюсь ее щеки.

— Звучит очень соблазнительно, — губами прижимаюсь к ее влажному лбу.

— Так и есть.

— Я тоже очень сильно тебя люблю.

***

Расслабившись и налюбовавшись звездами, я помогаю ей надеть один из больших халатов.

Мы возвращаемся в дом, и я держу ее за руку, чтобы она не смогла сбежать и заняться очередным, отвлекающим ее, занятием.

— Я принесу еще вина, — беру с кухни бутылку вина и два новых бокала, пока она сворачивается калачиком на диване. Надеюсь, что смесь вина, горячего джакузи и оргазмов успокоит ее настолько, что она разговорится, а не отправится в десятичасовой сон. Эви быстро пьянеет, когда дело касается алкоголя — вообще она не пьет, это я недавно убедил ее, что мы можем иногда выпить бутылку вина и со мной ничего не случится.

Я принимал наркотики и пил, чтобы сбежать от собственных мыслей. Теперь у меня больше нет причин заниматься этим дерьмом.

Я доволен жизнью.

— Спасибо тебе за все это, — говорит она, пока я сажусь на диван рядом с ней и кладу ее ноги себе на колени.

— Последние несколько недель мы были заняты, — я запускаю руку под ее халат и останавливаюсь на бедре. — Нам нужно немного времени, чтобы поговорить.

Она нервно сглатывает.

— Поговорить?

Другой рукой я беру ее руку и поднимаю; даже в полумраке комнаты большой бриллиант сверкает, как звезда.

— Я подарил тебе это не просто так. Помнишь?

Она улыбается.

— Конечно, помню. Это был один из лучших дней в моей жизни.

— Тогда давай назначим дату того дня, который затмит все остальные — день с тортом, украшенным маленькими фигурками. Если хочешь, добавим ещё собаку и кошку.

— Шторм…

Мое нутро сжимается от ее угасающей улыбки.

— Ты все еще хочешь выйти за меня замуж? В чем проблема, детка?

Я получил десятки предложений руки и сердца за эти годы. Большинство от фанаток, которые верили, что влюблены в меня, хотя я никогда не встречался с ними. Некоторые были случайными интрижками и длились всего одну ночь. У меня даже были мужчины, делавшие мне предложения — красивые, с более роскошными волосами, чем у меня, и кучей денег. Единственная девушка, на которой хочу жениться и не могу представить свою жизнь без нее, колеблется, и я понятия не имею, почему.

— Конечно, я хочу выйти за тебя замуж. Мне хочется этого больше всего на свете, Шторм.

— Тогда что тебя так волнует? Почему ты не швыряешь мне в лицо приглашения с красивым шрифтом или не превращаешься в брайдзиллу¹?

Она опускает взгляд и из уголка глаза скатывается слеза. Эта крошечная блестящая слезинка — двадцатисантиметровый ярко-красный предупреждающий знак для меня.

Схватив Эви за подбородок, осторожно приподнимаю лицо.

— Поговори со мной, детка. Ты можешь всё мне рассказать. Ты ведь знаешь.

Мой голос может и звучит уверенно, но внутри я чертовски переживаю. Я не дам ей впасть в депрессию.

Не позволю ей разрушить день, который должен быть самым счастливым моментом в ее жизни — в нашей жизни.

Я проходил через это и занимался подобными вещами, а в знак доказательств под моей футболкой остались шрамы.

— Я волнуюсь, — говорит она, вытирая слезу со щеки.

— Это естественно, но скажи почему. Ты сомневаешься насчет меня или нас?

Она качает головой.

— Нет… Я хочу сказать, когда ты уезжаешь, все вокруг становится немного безумным, и социальные сети выбивают из колеи, но как пара — у нас все хорошо.

— Тогда в чем дело?

— У меня… некому прийти на свадьбу.

Ее голос срывается.

— Есть только Эми — я люблю ее — но у меня нет ни родителей, ни других друзей, кроме твоей семьи.

— Эй, моя семья — твоя семья, Эви.

— Знаю, и я очень их всех люблю. Просто грустно, что нет мамы, с которой я могла бы спланировать это, или отца, который поведет к алтарю. Я была в средней школе, когда они умерли и были моменты, когда говорили о моей свадьбе. Мама хотела, чтобы я надела ее жемчуг и особые бриллиантовые серьги, — она всхлипывает и слабо улыбается. — А отец хотел пригласить музыкальную группу, которая могла бы играть и петь песни Синатры для него и мамы. И он всегда говорил, что серьезно поговорит с моим будущим мужем и только после этого даст свое благословение… но теперь мы никогда не узнаем, что он хотел сказать.

Подрагивание ее нижней губы разрывает сердце, и все, что я могу сделать, это притянуть ее в объятия и прижать к себе.

— Ты все еще можешь надеть особые серьги своей мамы. И кажется, я догадываюсь, что сказал бы мне твой отец, — я прижимаюсь губами к ее макушке. — Он бы сказал любить тебя, заботиться, быть терпеливым и никогда не причинять боль. Что мне стоит всегда обращаться с тобой как с принцессой. И я буду это делать. Всегда. Он бы сказал, целовать тебя каждую ночь и каждое утро. И, вероятно, постричься и найти настоящую работу.

Она смеется и рыдает одновременно, затем прижимается к моему плечу.

— Думаю, ты прав. Могу представить эту картину.

— Понимаю, ты скучаешь по ним, Эви. Если бы был способ вернуть их, я бы без сомнений сделал это. Но я точно знаю, что они присматривают за тобой, и не хотят видеть, как ты грустишь из-за своей свадьбы. Наоборот, они хотели, чтобы ты была счастлива.

— Ты прав.

— Мой отец не может дождаться момент, когда он будет вести тебя к алтарю. Спрашивает об этом каждый раз, когда я с ним разговариваю. И ты знаешь, моей маме и бабушке не терпится начать организовывать свадьбу и принимать во всем участие, и, конечно, потратить как можно больше денег. Взгляни на Тэлона и Азию. У Азии тоже нет семьи, и она вышла замуж за незнакомца, с которым встретилась в помещении, полном еще большим количеством незнакомцев. Я люблю тебя. Моя семья любит. У тебя все получится, детка.

У нее вырывается глубокий вздох, и я чувствую, как ее тело расслабляется.

— Ты прав. Прости. Я чувствую себя немного потерянной, одинокой и подавленной. Порой некоторые моменты навевают грустные воспоминания, и я скучаю по своим родителям еще сильнее.

— Все хорошо. Просто поговори со мной, если снова почувствуешь это. Только не закрывайся. Ты же знаешь, я не могу с этим смириться. Это сводит с ума.

— Знаю. Тебе нравится быть в моей голове, — поддразнивает она, накручивая прядь моих волос на палец.

— На самом деле, мне нравится быть в тебе везде.

Она хихикает, когда притягиваю ее ближе и целую в шею. Ее смех для меня — бальзам на душу. Она никогда не узнает, что изнутри меня убивает ее грустный или обеспокоенный вид, впускает призраков прошлого и пугает до дрожи. Я не хочу показывать свою темную сторону.

Выпуская ее, наливаю немного вина и передаю ей бокал.

— Почему бы нам не пойти в спальню и не поиграть в плохого копа, арестовать непослушного водителя, а завтра выбрать дату свадьбы?

Она чуть ли не давится вином, когда снова хихикает.

— А у вас есть наручники, офицер Шторм?

— Скоро узнаешь.

Вот, что я особенно люблю и в чем нуждаюсь, — она всегда готова подыграть любым моим причудам.

Эвелин

Я сижу на полу в гостиной коттеджа с ноутбуком и большим распечатанным календарем перед собой, пытаясь определиться с датой, которая бы подходила под расписание Шторма и его матери. Теперь она мой босс и совсем скоро станет моей свекровью. К счастью, у нас с ней прекрасные отношения, и мы умеем разделять работу и личную жизнь, иначе была бы катастрофа.