Присутствующие чокнулись и выпили. Мякин без удовольствия отхлебнул пузырящейся жидкости и повторил свой вопрос:

— Что значит «предводитель»?

В зале вновь грянула музыка. Ведущий настоятельно приглашал присутствующих потанцевать. В свободном пространстве зала появились первые танцующие пары. «Юстицины» молчали. Первой на вопрос Мякина-предводителя ответила старушка:

— Предводитель — это человек, идущий впереди, указывающий путь остальным.

— Вот именно, — снова подтвердил старичок.

Старушка продолжила:

— Это человек, который знает, куда идти, и ведёт за собой других.

— Вы знаете, куда идти, — скорее утвердительно, чем вопросительно прошептала Мякину в ухо экстрасенша. — Не спорьте с ними.

Мякин замотал головой. Интеллигентка, заметив сомнение в реакции Мякина, заявила:

— Молодой человек, кому как не вам возглавить наше движение! Вы, мне кажется, самая подходящая кандидатура, и не смейте возражать! Потанцуйте со своей дамой, поразмышляйте и возвращайтесь как наш истинный лидер.

Мякин посмотрел на экстрасеншу — она тихо, так, чтобы расслышал только он, сказала:

— Пойдёмте, предводитель, вас ждёт «юстицина».

Медленный танец способствовал разговору танцующих друг с другом. Ведущий — видимо, затомившись от песенного марафона — присел рядом с аппаратурой и, мирно улыбаясь, наблюдал за движением пар.

— Вы теперь предводитель и можете руководить коллективом, — произнесла она. — Можете давать ценные указания, а не бегать и устранять недостатки. Недостатки пусть устраняют «камарадос».

Он в знак согласия кивнул, но всё-таки спросил:

— Мне теперь нельзя делать замечания?

Она лукаво улыбнулась и ответила:

— Иногда можно, но нечасто. Иначе вас перестанут уважать.

— Вы думаете, что меня уважают? — снова спросил он.

— Достаточно, чтобы в этой игре назначить вас предводителем, — ответила она и, подумав, добавила: — По крайней мере, мне показалось, что если это и шутка, то в ней много правды.

— Много правды, — повторил он и хотел ещё что-то сказать, но медленный танец закончился. Мякин подумал: «Стоит ли возвращаться к столу?» и тут же услышал:

— Давайте танцевать.

— Давайте, — согласился он, и они застыли в ожидании следующей мелодии.

Ведущий включил медленное танго, и Мякин повёл свою партнёршу в свободное пространство. Краем глаза он заметил, с каким удовольствием наблюдают за ними некоторые сидящие в зале. Ведущий как заворожённый не отрывал от них глаз, а они танцевали и танцевали, и она машинально прислонилась к его плечу, а он не удивился этому её движению и аккуратно разворачивал её в такт музыке.

Танго закончилось. Некоторые присутствующие захлопали в ладоши в знак благодарности за исполнение мякинского танго. Экстрасенша улыбнулась и сказала:

— Пойдёмте, мой предводитель, вернёмся в коллектив — нельзя отрываться от народа.

Когда танцующие заняли свои места, интеллигентка спросила:

— Надеюсь, вы согласны быть предводителем?

Мякин ответил:

— Я попробую, только не знаю, что мне делать?

— Ничего особенного, — включилась в разговор старушка. — Наставлять и направлять нас. Быть, как говорится, наставником, а ещё — защищать наши интересы от каких-нибудь посягательств.

— Вот именно, — поддакнул старичок.

Пузатый хмыкнул и заявил:

— Шампанское закончилось. Надо бы заказать ещё что-нибудь.

— Так закажите, Алексис, — предложила интеллигентка. — Для дам, пожалуйста, вина, а уж остальным — решайте сами.

Пузатый в поисках официантки повертел головой и, не найдя, поднялся из-за стола и направился к буфету. Посетители, разогретые различными спиртными напитками, танцами и песнями, шумели и гудели. Некоторые из них рвались к микрофону ведущего с неугасимым желанием исполнить любимую песню. Из этих желающих образовывались дуэты и трио. В зале раздавались нестройные голоса новоиспечённых певцов, остальные присутствующие старались им подпевать. Банкетные посиделки с явными элементами некоторого апофеоза были в самом разгаре. Ведущий еле успевал находить и включать новые мелодии для ранее неведомых никому исполнителей.

Мякин изредка посматривал по сторонам, особенно старался следить за входом, но «одинокий» не появлялся.

— Вы улавливаете нашу главную идею? — произнёс старичок, обращаясь к Мякину.

Мякин сделал удивлённое лицо. Старичок, стараясь, чтобы его услышали, говорил погромче:

— Вижу по глазам, что не улавливаете.

— Не совсем, — признался Мякин.

Старичок огляделся, словно искал поддержку своим высказываниям, и, уставившись на Мякина, произнёс:

— Главная идея состоит в том, что вы теперь отвечаете за всё, что будет осуществлять наша организация, то есть будете за всё в ответе.

— Коллега, не пугайте нашего предводителя! — вступилась интеллигентка. — Решения будем принимать коллегиально — значит, и ответственность будет общей.

— Как это общей? — не согласился старичок. — Общая — значит ничья.

Мякин замотал головой и почувствовал, что перестал понимать суть происходящего. Он даже подумал, что старичок «шлёпнул» лишнего шампанского и несёт какую-то ерунду.

— Не слушайте его, — произнесла старушка. — Дед утомился сегодня. Да и пора нам. Режим не стоит нарушать.

— Вот именно, — добавил старичок.

Экстрасенша забеспокоилась:

— Вы нас покидаете?

— Да уж, пора. Время позднее. Это вам, молодёжи, всё нипочём, — ответила старушка.

— Ну хоть минуточку подождите! Где-то наш Алексис запропастился? — произнесла интеллигентка.

— Алексис добывает вино, — ответила экстрасенша.

Неожиданно появился радостный пузатый.

— Вы не представляете, что там творится! К прилавку не пробиться! Страждущего народу тьма! Вот всё, что достал. — И он с гордостью поставил на стол две бутылки.

В зале стало чуть потише. Часть веселящихся — видимо, от усталости — попритихли, часть удалились отдыхать. Песенный марафон как-то сам собой завершился. Ведущий включил что-то спокойное, и танцующих осталось мало — две, три пары.

— Это безобразие! — уверенно произнесла старушка. — Такая работа буфета нервирует людей!

— Вот именно, — добавил старичок. — Надо жаловаться.

Пузатый кивнул головой и, наполняя бокалы вином, ответил:

— Предлагаю до формирования общего мнения о буфете вкусить этот прекрасный напиток за нашего дорогого предводителя! За, так сказать, образец! За наш, так сказать, светоч!

Юстицины чокнулись и немного выпили.

— Я хочу сказать речь о буфете, — нетвёрдым голосом заявил старичок.

— Не стоит, — перебила его старушка. — Тем более что нам, действительно, пора. А вот молодые люди могут составить что-то вроде петиции по поводу безобразной работы буфета.

— Петицию? — спросила интеллигентка.

— Ну, может быть, заявление от нашего коллектива, — ответила старушка. — А завтра после обеда мы могли бы его обсудить.

— Обязательно обсудим. Завтра обсудим, — согласился пузатый.

Ведущий окончательно загрустил в своём музыкальном уголке и со скучающим видом вяло осматривал оставшихся в зале посетителей.

Экстрасенша встала из-за стола и неожиданно произнесла:

— Нам тоже пора. Да и заявление надо бы обдумать.

Пузатый с любопытством взглянул на неё и возразил:

— А нам, — он указал на интеллигентку, — можно ещё немного посидеть?

— Вам можно, — ответила экстрасенша. — А мы с предводителем пойдём.

— Оставляете нас без руководства! — иронично заметила интеллигентка.

Мякин уже давно подумывал, как бы тихо исчезнуть из банкетного зала, и, поднимаясь с места, тихо сказал:

— Руководству тоже нужен отдых, тем более что завтра не менее важный день. Первый рабочий день предводителя.

Юстицины распрощались друг с другом. За столом остались пузатый и интеллигентка. Старушка, поддерживая старичка, засеменила к выходу, а Мякин, подхватив экстрасеншу под руку, руководящей походкой двинулся следом. Одинокий в зале так и не появился. Мякин подумал, что всё может случиться у человека, мало ли какие неотложные дела бывают в жизни. Когда они с экстрасеншей оказались внизу, в холле перед номерами, Мякин произнёс фразу одинокого: