В дверь снова постучали. Мякин включил большой свет, поправил причёску, размял пальцами лицо, подошёл к двери и спросил:

— Кто там?

Из-за двери донеслось:

— Свои, камарадос.

«“Заправцы”», — подумал Мякин и открыл дверь.

За дверью обнаружились пузатый и экстрасенша. Их поначалу настороженные физиономии, как только Мякин попытался изобразить приветливую улыбку, расслабились, и пузатый радостно произнёс:

— У нас для вас хорошая новость.

Мякин машинально сделал удивлённое лицо, а пузатый продолжил:

— У нас теперь есть хорошее, новое название — постарались наши члены-ветераны. Мы теперь будем юстицины.

— Юстицины? — вопросительно повторил Мякин.

— Да, юстицины, — подтвердил пузатый. — Ударение на предпоследний слог. — И он повторил новое название.

Мякин подумал, что следует пригласить камарадос в номер, и жестом предложил им пройти дальше.

— Нет-нет, — скороговоркой ответил пузатый. — Мы только на минуточку — так сказать, проведать. Вас не было за обедом. Мы, так сказать, заволновались. — Пузатый взглянул на экстрасеншу и добавил:

— Подумали: не заболели ли? Вот и пришли.

Мякин посмотрел экстрасенше прямо в глаза.

— Да, проведать, — подтвердила она и, как показалось Мякину, несколько извиняющимся тоном добавила: — Надеюсь, мы за ужином и потом…

Мякин удивлённо перебил её:

— За ужином?

— Да, — уже совсем смущённо подтвердила экстрасенша.

Пузатый взглянул на часы и произнёс:

— Ужин через четверть часа. А потом банкет. Уж не пропустите! Отметим новое название.

— Вы придёте? — тихо спросила экстрасенша.

— Да, — ответил Мякин.

Наступила какая-то пауза, когда вроде бы разговор закончен, но кому-то ещё что-то хотелось сказать. Мякин стоял у дверей и ждал, а гости (уже не гости, а юстицины, с ударением на предпоследнем слоге) тоже стояли в некоторой нерешительности. Пузатый переступил с ноги на ногу и сказал:

— Ну, мы тогда пошли.

— Да, конечно, — согласился Мякин и подумал, что был не прав, когда исключил экстрасеншу из рядов.

Пузатый не очень ловко подхватил экстрасеншу под руку, и они направились по коридору в сторону столовой. Мякин закрыл дверь и поворчал на себя:

— Проспал весь обед, новый человек! Так всё проспать можно!

За ужином все молчали, только экстрасенша в самом начале вроде как извинилась за утреннее поведение. Она произнесла:

— Простите, утром мне нездоровилось.

Мякин молча кивнул и быстро расправился с принесёнными блюдами — аппетит из-за пропущенного обеда у него разыгрался не на шутку. Молодёжь тоже помалкивала, и было похоже, что днём они немного поссорились. Более всего обижалась девушка. Она явно делала вид, что ужинает через силу и еле-еле терпит присутствие за столом остальных отдыхающих. Мякину такая обстановка совсем не нравилась — он поднялся из-за стола, пожелал всем приятного аппетита и удалился для подготовки к вечернему банкету.

Сегодня вечером банкетный зал был полон. Мякин сначала удивился этому обстоятельству, но, вспомнив, что сегодня была суббота, понял: народ в преддверии выходного решил разгуляться.

У дальней глухой стены зала был заметен то ли затейник, то ли ведущий вечера — маленького роста мужчина в светлом костюме с чрезмерно радостной улыбкой. Ведущий постоянно шутил в микрофон и даже, кажется, собрался петь. «Юстицины» расположились за большим столом. Все пятеро оживлённо что-то обсуждали и не обращали внимания на появление Мякина у входа. А он, стараясь рассмотреть всех присутствующих в зале, уверенной походкой неторопливо направился к ним. Одинокого в зале не было.

Экстрасенша первой заметила Мякина и, приветливо улыбнувшись, что-то сказала пузатому. Тот вскочил из-за стола и, неожиданно для Мякина, кинулся ему навстречу.

— Как мы рады, что вы здесь! Как мы рады! Пойдёмте, пойдёмте! Все вас ждут!

Мякина усадили между пузатым и экстрасеншей. Присутствующие, почему-то с каким-то заговорщицким видом, разглядывали Мякина так долго, что ему некоторым образом стало неуютно. Он попробовал сделать довольное жизнью лицо, вспомнил, как прошлым летом в выходной день, лёжа в густой траве на даче у знакомых, во все глаза смотрел на тихо плывущие облака. Если долго сосредоточиться на каком-либо из них, то можно заметить, как меняется его форма. В тот день облака постепенно таяли, растворялись. От маленьких за какие-нибудь минут пятнадцать ничего не оставалось, и ярко-синего неба становилось всё больше и больше.

— Алексис, вам слово, — произнесла интеллигентка. — Объявите нашему другу наше предложение.

Мякин подумал, что он уже знает об этом предложении, о новом названии их тайного общества, но он ошибался.

— Камарадос! — пафосно начал свою речь пузатый. Он даже встал с места и, стараясь перекричать стоящий в зале шум, громко продолжил: — Сегодня у нас важное, я бы даже сказал, историческое событие…

— Алексис! — Интеллигентка тронула пузатого за рукав. — Можно потише — все вокруг на нас обращают внимание.

— А как же объявить? Шёпотом, что ли?

— Спокойно, по-деловому, — ответила интеллигентка.

В зале зазвучала музыка, и ведущий приятным баритоном запел известную всем весёлую песенку. После первого куплета он активной жестикуляцией призвал отдыхающих присоединиться к пению и пошёл по рядам, предлагая сидящим пропеть слова песни в микрофон.

Экстрасенша, прислонившись к Мякину, прошептала ему в ухо:

— Они хотят сделать из вас предводителя.

Мякин повернулся к ней лицом и переспросил:

— Кого?

— Предводителя, — одними губами произнесла экстрасенша.

Алексис, уже не вставая с места, продолжил речь:

— У нас, действительно, историческое событие, то есть мы предлагаем вам… — Он повернулся лицом в сторону Мякина. — Предлагаем вам стать, так сказать, нашим лидером, то есть предводителем.

— Соглашайтесь, — услышал Мякин голос экстрасенши.

— Соглашайтесь, соглашайтесь! — повторили эти слова остальные.

Ведущий совсем близко подобрался к Мякину — и прямо рядом с мякинским ртом оказался микрофон, и нужно было под знакомую музыку пропеть слова, но Мякину никак не удавалось вспомнить хотя бы пару. Экстрасенша сбоку пыталась напеть ему на ухо. Он повторял слова песни, не попадал в мелодию, сбился и совсем затих. Ведущий наклонился к нему и за него исполнил целый куплет.

К великому облегчению Мякина, ведущий убрал от него микрофон и пошутил:

— Не все у нас ещё «Карузы», но мы это со временем исправим — почаще приходите к нам.

Под одобрительные возгласы «Карузо к нам!» ведущий двинулся дальше, к следующему столику, с энтузиазмом высматривая очередную песенную жертву.

— Что значит «предводитель»? — очухавшись от непропетой песни, спросил Мякин.

Пузатый ответил:

— Это значит, что мы оказываем вам, камарадос, высокое доверие. — И, подумав, уточнил: — Единодушно оказываем.

Старичок, сидевший напротив Мякина, засуетился и предложил:

— Давайте как-то отметим это.

— Не как-то, а шампанским, — поправила его старушка. — Чего мы сидим? Джентльмены, открывайте бутылочку!

Мякин, услышав слово «джентльмены», потянулся к шампанскому, но пузатый опередил его.

— Нет! Что вы, камарадос! Вы сегодня у нас виновник — так сказать, герой момента. Я сам открою.

Пузатый ловко открутил пробку. Раздался глухой негромкий хлопок, и под всеобщее одобрение пенистая жидкость была разлита в бокалы.

— Алексис, тост! — вдохновенно произнесла интеллигентка.

Пузатый сосредоточился, приподнял бокал с шампанским и спросил:

— Можно сидя?

— Конечно, конечно, — согласились присутствующие.

— Камарадос, я думаю, что сегодня мы присутствуем, то есть я бы сказал, являемся свидетелями знаменательного события. События, так сказать, устремлённого в будущее.

— Вот именно, — вставил старичок.

— Вот именно, — повторил пузатый и, оглядев сидящих за столом, продолжил: — Сегодня мы присутствуем при образовании полноценной ячейки запра… — Он осёкся и через секунду исправился: — Ячейки юстицинов. Нас… — Он ещё раз с важным видом оглядел всех. — Нас шестеро, и у нас есть, так сказать, руководитель. Энергичный, молодой, я бы даже сказал весьма симпатичный мужчина, то есть мы выбрали себе предводителя. Запомните, камарадос, этот день! Когда-нибудь потомки оценят это событие, оценят его далеко идущие последствия. Не побоюсь сказать: последствия для всего человечества. Последствия, которые должны привести и могут привести к полному искоренению недостатков. Сейчас мы осушим эти бокалы за начало наших славных дел. За начало!