Перестаю дышать. Я выйду?

Зейд спускается к хлопковым трусикам в поисках горошинки.

- Ты будешь жить на квартире под моим покровительством пока идёт разбирательство. Так безопаснее и удобнее. – пальцы ловко играют с чувствительной плотью, вызывая стоны. Достаточно эгоистично со стороны мужчины играть с моим телом после того, что случилось в столовой. Но я не могу остановить его, ни физически, ни мысленно. Тело отзывается.

- Но как? – Начинаю верить в чудеса. В эту минуту я не задумываюсь, что фактически я переезжаю из мало комфортабельной тюрьмы в более удобную. Особо ничего не изменится для меня.

- Неважно как. – Отзывается хрипло Зейд. – Тебе нужно думать не об этом.

Трудно не думать о собственной жизни. Сейчас это самое главное для меня. Я смогу выйти из тюрьмы и начать жить заново. Радость от новости притупляет горький привкус после неприятных событий.

- А о чём мне думать?

- Как отблагодарить своего покровителя. – Слова, сказанные в самое ухо, перехватывают дыхание. Я широко распахиваю глаза, прикусываю нижнюю губу. Если честно, сейчас я не была готова к сексу, тело всё ещё не принадлежало мне. Частично я чувствовала грязные лапы Алонзо на горле. – Не кипишуй, сегодня я пожалею твою невинную психику и не буду трахать. Наиграюсь дома.

Не могу даже сказать спасибо. Главное в его словах не «пожалею», а «наиграюсь». Я слышу только это и от обиды шмыгаю носом.

- Когда закончится разбирательство? – Осторожно спрашиваю Карабинера.

- Зависит от тебя…

В тюрьме было тихо после бунта. Все сидят по своим камерам, пытаясь забыть об услышанном. Я захожу к себе, испытывая странные чувства. И хотя внутри меня посилилась надежда об освобождении, радости я не испытывала. Странное предчувствие заселилось в груди и свербело.

Зависит от тебя.

Мне не удалось поговорить с Зейдом, потому что ему позвонили. Звон отвлёк мужчину и заставил покинуть участок. Я так и не успела задать главный вопрос: Что это значит?

Я знала лишь одно, ни один мужчина не будет просто так тратить своё время и напрягать связи. Зачем Зейду такие хлопоты? Чувствует ответственность за то, что не помог? Забрал невинность? Или он заинтересован во мне?

Хотелось верить в последнее, но я знала, что это не так.

- Ты как? – Марина вскакивает на ноги и обнимает, я слышу, как глухо бьётся её сердце. – Что же за проклятое место тут!

- Нормально. – Не знаю, могу ли я сказать о моём освобождении. Решаю, пока оставить эту информацию при себе. – Царапины не значительные.

- Ох, тут такое было. – Девушка садится и утягивает меня за собой. – Тебя как отвели в медпункт, Сириец, это же он был? Решил наказать тех уродов, показать, что будет с теми, кто решит снова устроить беспредел.

Я видела кровь на его перчатках, и с лёгкостью могла представить мужчину в безжалостном гневе. Карабинер был подобен апокалипсису, безжалостный и непредсказуемый.

- Ну, он, конечно, отмороженный на всю голову. Признаюсь, что после сегодняшнего тебе больше не завидую. Я бы побоялась связываться с таким как он. – Девушка сложила руки на коленях и смотрела задумчиво в стену. – Могу поспорить, что он в сексе предпочитает какое-нибудь садо-мазо. Видела я таких… Плавали, знаю. Больные ублюдки.

Жёсткость исходила от Зейда, он был грубым во всём, в каждом своём движении и слове, в интонации. Но я не была согласна с Мариной. Отмороженным он не был, в отличие от многих, мужчина не пытался никого изнасиловать. То, что он проучил несколько уголовников, не портило его репутацию в моих глазах.

- Ты ошибаешься. – Спорить с девушкой я не собиралась, а она посмотрела на меня как на больную на всю голову. Чуть ли у виска не покрутила.

- Алё, Наташ, он убил их всех. Сначала Лысому голову прострелил, потом его другу яйца отстрелил и не разрешил доставить к врачу, тот там у нас на глазах и умер от потери крови. Слышала бы ты как он орал. Остальных просто – забил до смерти. – Холодные иглы пробежали по позвонку. Сначала я подумала, что Марина врёт или преувеличивает, но потом по её глазам поняла, что нет. – Мне теперь в кошмарах будет сниться, как он надевает перчатки, а потом бьёт их до тех пор, пока они не станут неузнаваемыми.

Вот почему было так тихо.

Я шумно сглотнула. Нехорошее предчувствие стало больше.

- Возможно это было необходимо, чтобы все остальные знали, что будет, если они решат устроить очередное восстание. – Не знаю, хочу защитить мужчину перед Мариной или самой собой.

- Не знаю. – Отвечает она глухо. – Мне показалось он кайфовал, когда бил их.

***

Ночью мне не удалось уснуть, в голове бесконечно копошились странные размышления. Я думала над словами Марины, над моим переездом и происходящем в целом.

Утром, когда мы собирались на зарядку, в нашу камеру зашёл дежурный, смотрел он на меня косо, красноречиво. Для него я была умелая шлюха, что обвела очередного мужику вокруг пальца. Я всё поняла по его взгляду.

- Нателла, с вещами на выход. – проговорил он недовольно. Не думала, что мой переезд состоится так быстро. – Ты освобождаешься под залог на время проведения досудебного расследования.

Отчётливый стук Марининой челюсти был оглушительным. Она стояла с открытым ртом и не верила словам мужчины. Переводила взгляд с меня на него, и по моему не очень удивлённому, она безошибочно сделала вывод, что я была в курсе.

- Охренеть. – Прошептала она, рассматривая меня. – Ты мастерица, конечно. Дашь совет?

- У меня его нет. – Отвечаю честно. – Решение Зейда, я переезжаю к нему…

Чуть ли не добавляю «чтобы удобнее, наверное, было трахаться.»

Я впервые называю его по имени вслух. Сама вздрагиваю и закусываю нижнюю губу, а Марина присвистывает.

- Ну ты влипла, мать. – Заключает она. – Он же тебя дома может на органы пустить. Что захочет сделает, ты не знаешь его совсем. И никто не сможет остановить его. Ку-ку. На такое нельзя соглашаться.

Об этом я тоже думала ночью. Размышляла над мотивами мужчины. Но что-то подсказывало мне, что выбора у меня нет. Любое моё сопротивление вызовет у него недовольство и станет только хуже.

- Не нагнетай. – Пытаюсь натянуть на лицо улыбку.

- Ты и сама знаешь, что я права. – Девушка поджимает губы, кусает нижнюю. - Береги себя, ладно. Надеюсь, что увидимся в следующий раз при других декорациях.

Мне надевают на ногу браслет, говорят правила нахождения в квартире и уходят, прощаясь с Зейдом. Ни у кого не возникает вопросов, почему заключённая переезжает на квартиру к Карабинеру. Всем плевать на закон.

На мне всё тот же государственный комбинезон и выгляжу я нелепо в нём в современной квартире в центре Рима. Зейд же этого не замечает. Мужчина не собирается устраивать мне экскурсию по дому.

- Иди в душ. Смой с себя тюремную вонь и избавься от этого прикида. – Зейд говорит только приказами. Я уже привыкла к такой манере общения, хотя понимала, что это не нормально.

- У меня нет одежды. – Смущенно говорю ему, вспоминая в чём я была при первой нашей встречи. При выходе из тюрьмы мне вернули весь набор белья, я выкинула его сразу же в урну перед машиной. Карабинер не удержался и рассмеялся, когда увидел эту картину, заставляя меня смутиться.

- Оденешь пока мою футболку, завтра привезу что-нибудь. – Мужчина провёл меня в огромную ванну с огромными окнами. Здесь было очень светло и уютно, но я не представляла, как можно было мыться здесь. Соседи могли всё видеть. – Окна со специальным покрытием, из комнаты ты видишь все, с улицы – ничего.

Конечно. Темнота тараканья, откуда мне знать, что так бывает.

Мужчина оставляет меня, и я принимаю душ, смываю с себя тюремный запах и жадно нюхаю все ароматные баночки. Они все пахнут как мужчина. Пряно. Сексуально.