Сглатываю. Зейд перестарался. Я была бы просто благодарна за то, что никто не трогал бы меня из мужчин. Если бы Карабинер похлопотал за честное расследование моего дела, я бы душу ему продала, но выделять меня среди остальных я не просила.
- Я прошу тебя. – Говорит уже умоляюще дежурный, склоняясь к самому уху, чтобы женщины не слышали его. – Мне не нужны проблемы. Если Сириец узнает, что ты марала свои нежные ручки о грязную посуду, он мне не то, что второй синяк поставит, он мне голову оторвёт.
Жаркое ликование расслабляет мышцы, и я делаю несколько шагов в сторону двери. Значит, лицо мерзкого дежурного так расквасил мой покровитель. Зейд. В животе зашевелилось что-то тёплое, напоминающее бабочек. Мужчина не бросался словами, он молча делал.
Я вернулась в камеру и легла на кровать, чувствуя усталость. Теперь я могла заснуть, не боясь, что во сне ко мне кто-то присоседится. Теперь все знали, что у меня есть покровитель и что меня нельзя трогать.
***
От Зейда не было ничего слышно несколько дней. Я даже в какой-то момент испугалась, что мужчина забыл о моём существовании. Для него я была мелкая сошка, шлюха – наркоманка.
Марина постоянно расспрашивала меня, кто такой Сириец и как он выглядит. По глазам девушки я видела, что она завидует и с радостью бы хотела отбить такого влиятельного мужчину. Её раздражало, что мой покровитель сильнее её. Типичная конкуренция.
Теперь я постоянно ловила на себе женские взгляды, напитанные ненавистью. Никому не нравилось, что завелась такая «особенная» русская. Это не было по вкусу и мне.
Когда дежурный сказал, что меня вызывают, я испытала дикую радость, не задумываясь, что сегодня настанет для меня особенный день. На ходу, следуя за конвоирами, я расчесала пальцами волосы и убрала их за уши. На меня больше не надевали наручники и кандалы, и я могла идти быстрее и увереннее.
Проходя мимо зеркально витрины шкафа, я посмотрела на своё отражение. Хотелось понравиться мужчине, но это было маловероятно.
За несколько дней моё состояние заметно улучшилось. Обычный сон и душ сделали своё дело, и я больше не напоминала горлума из «Властелина колец». Но моя внешность была обыденная, без изюминок. Я знала, что никогда не нравилась парнями, мне было нечем завлечь их.
В этот раз я более уверенно прошла в кабинет, тихонько закрывая за собой дверь и жадно рассматривая мужчину. Мне показалось, что за эти дни я соскучилась по его запаху и силе, которой я напитывалась рядом с ним.
Зейд выглядел усталым, он сидел в кресле и за столом и ждал меня со скучающим видом. В тюрьме я потеряла счёт дням, а взглядом на календарь поняла, что сегодня пятница, впереди у Карабинера были выходные.
Мне тут же стало интересно, как мужчина выглядит без формы в обычной жизни. Чем он занимается, как говорит и как проводит личное время.
- Добрый день. – приветствую его, не зная, как себя вести с ним после минета. Для меня это стало интимным откровением. Зейд стал для меня особенным мужчиной, а вот я для него… всё также никем.
- Проходи и садись. – Говорит он задумчиво, не моргая. Удивительно, как ему удаётся столько времени держать глазами открытыми. – Возьми ручку и напиши общие сведения о себе. Имя и фамилию, возраст, дату рождения и прочее.
Не совсем понимаю зачем, всё что было нужно я указывала в протоколе задержания, но послушно беру ручку и пишу. Письменный итальянский был у меня хуже, чем разговорный. Увидев мои старания, мужчина заскрипел зубами.
- Пиши на английском, а рядом на русском. – Он забирает листок и даёт новый. – Лучше печатными буквами, чтобы можно было разобрать, а не как в протоколе, хер разберёшь, что написала.
Стараюсь выводить буквы как в школе. Язык прикусываю от усердия.
Значит, Зейд читал или хотя бы пытался прочесть протокол.
- Ната, значит. – Читает он имя и хищно скалится. Я не поправляю его, списывая, что для многих итальянцев «ш» очень трудная. – А в тюрьме числишься как Нателла…
Вспоминаю, что меня ни разу не называли по имени. Обращались лишь как к «шлюхе» и «русской шлюхе». Чувствую себя ничтожеством без имени. Неприятно понимать, что ты таракан, прихлопнут и не заметят. Но Зейд первый, кому стало интересно моё имя. Это была плюс одна причина моей симпатии к мужчине.
- У меня есть к Вам просьба. – Осторожно обращаюсь к нему, прощупываю почву, разозлю или нет. – Спасибо за Вашу заботу, что разрешили не заниматься общественными работами, но это сильно выделяет меня среди остальных. Я бы хотела быть как все за исключением вашей защиты относительно домогательств.
- Есть кто-то, кто всё ещё домогается? – Впервые вижу, как белые полохи, напоминающие молнии, озаряют темноту его глаз. Взгляд Зейда становится тяжелее, давит. Я отрицательно машу головой. – Окей.
- Вы разрешите мне заниматься работой?
- Нет. Я не отменяю своих решений. – Категорично. Затыкаюсь. Ещё слово и он потеряет терпение. Поджимаю пальцы на ногах. Опускаю глаза и смотрю на свои руки, не выдерживаю мужского взгляда, не понимаю, чего он хочет от меня.
- Чего сидишь? Анализы чистые, больше меня ничего не сдерживает. – Слова отдают эхом.
Больше. НИ-ЧЕ-ГО. Не сдерживает его…
До меня доходит смысл. Я ожидала, что это случится, но не была готова. Осматриваю кабинет, не самая романтичная обстановка для первого раза.
- Можно я закрою дверь? – спрашиваю Зейда, начиная расстегивать комбинезон. Пальцы плохо слушаются, и я не могу никак подцепить пуговицы. Карабинер встаёт и сам закрывает дверь на ключ, он делает всё стремительно с напором.
Я слежу за его мощными ногами в армейских ботинках с некоторым восхищением. Сколько часов в день он тренируется?
- Ты вообще хоть что-нибудь умеешь? – спрашивает меня недовольно мужчина, истончая недовольство. Зейд рывком разрывает комбинезон, заставляя пуговицы рассыпаться по всему кабинету. – Сосать не умеешь, даже раздеться не можешь. Кто тебя вообще покупал, мне интересно? Любители вечных девственниц?
Шок парализует. Я смотрю на чёрную мужскую щетину, крупный кадык и не могу и звука издать от страха. Сейчас Зейд выгонит меня. Он уже сказал, что я неопытная обуза, что раздражаю его и не могу доставить удовольствие. Шлюха – неумеха.
Пока я хлопала глазами, мужчина нетерпеливо раздел меня, как конфетку от обёртки избавил. Отбросил комбинезон, разорвал трусики и кинул их в мусорку. Его напор пугал до дрожи, ноги подогнулись и пришлось ухватиться за его плечи, чтобы не упасть, прижаться грудью к мужскому торсу.
Девчонки рассказывали, что первый раз очень болезненный. Чтобы легко перенести его, мужчина должен расслабить тебя, возбудить и расположить. Сомневаюсь, что Зейд будет церемониться, скорее, он возьмёт, что предназначается ему по праву и отправит меня восвояси до следующего раза, когда ему захочется.
Если он порвёт меня, некому будет оказать мне медицинскую помощь.
Провожу руками по покатым плечами, очерчиваю рельеф мышц. Заставляю себя расслабиться, нужно возбудиться самой, захотеть его, чтобы принять с лёгкостью.
В машине под наркотиком я сходила с ума, так хотела мужчину. Фантазировала о его руках. Опускаю глаза и охаю, потому что в этот момент Зейд касается груди и сжимает её, болезненно перекатывая соски между пальцев.
Чувствовать его ладони на чувствительном участке тела непривычно, я обнажена на максимум. Видеть, как смуглые руки тискают молочные холмики – безумие. Чистый порок.
Низ живота начинает стягивать в узел. Мне не нужно много, чтобы захотеть мужчину. С Паоло я не испытывала такого влечения, мне было просто хорошо с парнем.
Я раздета, он одет. Я молоко. Он крепкий кофе. Я дрожу от желания поцеловать его в губы. Он горит от нетерпения насадить меня на член. Контраст накаляет.
Мужчина грубо разворачивает меня и заставляет лечь животом на холодный стол. Он сам расставляет ноги на нужную ему ширину, проводит рукой по спине, откидывая в сторону волосы. Не оставляет места моей инициативе, не хочет, чтобы я испортила всё.
