Но тут происходит то, что происходит.

Уж не знаю, какого хера, видать, звезды раком встали, но преступники оборачиваются. На тачку смотрят. В упор. Просчитывают, прикидывают, считывают наши с Иваном рожи. Сидеть бы нам молча, но все идет через задницу! Потому что неопытный Рыбкин, раньше времени выскочив из машины, с ором:

– Стоять, полиция! - пугает бандюганов. Эти двое дают деру со всех ног, расталкивая прохожих. А за ними и выскочивший из тачки, как теннисный мяч, Иван, стволом размахивая на всю, мать его, привокзальную площадь! Идиот!

– Рыбкин, блть! Не стрелять, слышишь?!

Выругавшись, тоже вылетаю из машины, бросаясь следом за этой горе троицей. Адреналин уже не просто разгоняется – шкалит! В какой-то момент, перемахивая через шарахающихся по сторонами прохожих, путающихся под ногами, один из парней виляет вправо. Рыбкин за ним. Второй через заборы по огородам. Еп вашу мать! Стрекозел!

Выругавшись, сворачиваю в сторону второго, понадеявшись, что со своим Рыба справится сам. С разбегу перелетаю через забор. Да простят меня владельцы участка, топчу к чертям собачьим какие-то кусты! Уловив “хвост” своего “бегунка”, срываюсь следом. Лечу по уши в дерьме и грязи с грядок. В спину охи, вздохи, возмущения и проклятия. Но при всем моем стыде, корочками мне размахивать некогда, бабуль!

Пульс частит, кровь по вискам лупит, сердце грохочет. Петляя и виляя, “бегунок” перескакивает, как кенгуру, через бочки и участки. Один. Второй. Третий. Этот гремлин явно отлично шарит на местности. И поздно. Слишком поздно до меня доходит – не просто так. Медленно, но верно я начинаю понимать, что эти два “ободрыша” нас с Рыбой разделили. Намеренно. С*ка!

В тот момент, когда я понимаю, что нас с разных сторон завели в тупик, со спины, где-то вдалеке, слышится выстрел. Все, что успеваю сделать, затормозить и обернуться. И это была моя огромная ошибка, потому что тут же мне по башке прилетает. Ощутимо. Со всей, мать его, дури!

Я, покачнувшись, стискиваю челюсти и теряюсь в пространстве. Полная дезориентация. Последняя мысль – надо же так нелепо сдохнуть. А потом в глазах темнеет. Я благополучно отключаюсь…

Нина

– Да… да. Спасибо. Еще раз прошу прощения, что так неудобно получилось… Конечно, если что-то изменится, я обязательно вам наберу... До свидания!

Все.

Блокировка телефона щелкает. Экран потухает. Я выдыхаю, потирая виски. Устало опускаясь на табуретку на кухне, делаю глоток остывшего чая, устремив невидящий взгляд в окно.

Отменила.

Я только что собственными руками отменила сделку по продаже дома. Сделку, которую так ждала и желала, развернула на финишной прямой, наврав риэлтору и покупателям с три короба. Ну, не дура ли? Вероятно. Но хоть убей – душа не лежит. Со вчерашнего вечера сижу, как на измене. Кусок в горло не лезет – организм бунтует. То его тошнит, то его штормит. Поспала от силы пару часов за всю ночь, оставшееся время ворочаясь на кровати, пролежала, изучая потолок. За два часа до встречи с покупателями аж руки затряслись от волнения. В холодный пот до сих пор бросает. В жизни со мной подобного не случалось! За годы работы организм приучен стойко переваривать любые стрессовые ситуация, а тут…

В общем, когда меня второй раз за неделю прорвало на рыдания, я приняла единственное верное на данный момент решение – поставить это дело на паузу. Сразу словно камень с плеч упал. Не понимаю, что это. Привязанность? Моральная, эмоциональная, душевная? Не знаю, но очевидно, что неплохо было бы прислушаться к себе и сбавить обороты. Успеется.

Неторопливо в тишине допив чай и сполоснув кружку, забираюсь на диван в гостиной. Ноги в теплых носках прячу под пледом. На улице жара почти летняя, а меня морозит. Желудок скручивается от пустоты, жалобно поскрипывая. Вот только еда в глотку не лезет – проверено за сегодня дважды. Мне совсем не нравится подобное состояние лихорадки. И еще больше не по душе, что это прямая реакция организма на мои эмоции. С этим нужно что-то решать по возвращении в Москву. Может, там станет легче?

Чтобы отвлечься, открываю ноутбук. Быстро пробегаю глазами по документам, что ребята с офиса скинули на почту. Отдых, запланированный в полной изоляции, вышел за все сроки, пришлось хотя бы удаленно подключаться к работе. Благо, современная техника позволяет все, вплоть до онлайн совещаний.

Убив на работу половину дня, кое-кому ответив письмом, кому-то перезвонив, разгребаю первоочередные задачи и в начале третьего решаю вздремнуть. Без Ру, которая сегодня допоздна в школе, а вечером с Виком едет на школьный футбольный матч, день тянется, как резина. Уныло и серо. Да и фигово мне, как ни крути. Голова тяжелая.

Правда, едва она касается подушки, а глаза закрываются, как телефон начинает трезвонить. Ни раньше, ни позже, блин! Звонит настойчиво и не замолкая.

Я сбрасываю не глядя. Раз – не помогло. Два – абонент упертый баран. На третий вызов я отвечаю резким:

– Да?!

– Нин? Привет! – режет слух знакомый голос.

– Ты откуда взял мой номер?

– Ну, так… чай, не чужие люди. А ты чего трубку не берешь? Занята?

– Чего ты хочешь, Игнат?

– Ясно, – фыркает братец, – принцесса опять надела корону. Ей не до нас, простых смертных.

– Ты позвонил, чтобы это сказать? Так прости, сегодня я любезничать не настроена.

– Нет. Позвонил предупредить, чтобы ты не дурила и согласилась на предложения Шляпина. Я знаю, что вчера он с тобой встречался в кафе. Мой тебе совет – не выкобенивайся, Тони…

– А больше ничего не сделать? Ты не стесняйся, проси. Это же в порядке вещей: твою несамостоятельную задницу из проблем вытаскивать, братец.

По телу прокатилась покалывающая волна раздражения, добираясь до подушечек пальцев.

– Не дури, Антонина! Эти люди шутить не привыкли. Они… – запнулся собеседник, понижая голос до шепота, – они ведь и убрать могут. Был человек – нет человека. Это серьезная организация, где не приемлют отказы. Заставят ведь! Не уговорами, так…

– Ты это сейчас серьезно? Запугать меня решил, Игнат? Что они тебе за это пообещали? Долги простить или наоборот – заплатить? В любом случае – мне не интересно.

– Ясно. По-хорошему не получится, я так понимаю?

– Ни по-хорошему, ни по-плохому – я в этом дерьме участвовать не собираюсь. Можешь так Олегу Петровичу и передать. Визитка его в урне, там же, где и его "выгодное" предложение. Более того, если этот террор не прекратится, то я сделаю то, что у меня получается в моей работе лучше всего – к чертям разнесу репутацию этой плешивой “Олир-групп”. Я ясно излагаю?

Узнать, “ясно ли”, не удалось. Ответом мне послужили короткие гудки брошенной трубки.

Скотина!

Эта ситуация уже порядком начинает напрягать, если так пойдет и дальше, боюсь, следующим моим шагом будет поход в УВД с заявлением на посягательства моей чести и достоинства. И нет, вопреки сыплющимся на меня, как из рога изобилия, угрозам и предупреждениям страха нет. Как правило, подобные "разговорчики" – пустое сотрясание воздуха, и получаю я их с десяток раз на дню. Поэтому и в этот раз сильно надеюсь, что Шляпкин-Кепкин вместе с Игнатом рано или поздно задолбаются и сгинут.

На этот раз телефон ставлю на вибро. Делаю вторую попытку устроиться удобней и вздремнуть, но только-только сознание начинает уплывать в сладкую дрему, как меня снова силком выдергивает дребезжащий мобильный.

В этот раз свожу челюсти и готовлюсь обрушить на звонящего град нецензурных эпитетов, но это не Игнат.  

Глава 19

Виктор

Из тачки выскальзываю, едва переставляя ноги. Они как будто в кандалах, по паре тонн на каждой. Держусь за затылок, в месте удара саднит, пздц. Боль накатывает пульсирующими волнами так, аж скулить хочется. Добредаю и опускаюсь на крыльцо. Падаю мешком. Буквально.