Кирург смерил их строгим взглядом и еле заметно кивнул. Девушка из приёмной удалилась. Её шаги быстро затихли в коридоре.

– На стол, пожалуйста, – слегка дребезжащим голосом сказал доктор, уже роясь в шкафчике с инструментами. Элета приземлилась поближе к середине постеленной им клеёнки. Она сгрузила Крифа, машинально попыталась устроить его поудобнее, потом присела рядом с ним, сжала в ладонях его холодные пальцы. Её слегка нервировал зависший у неё над головой робоврач.

– Чем это его так? – спокойно спросил Речеф.

– Из рогатки, – пробормотала Элета; она с удивлением услышала в собственном тоне злость. Доктор цокнул языком. Он сел на край кушетки. В одной руке он держал стальные щипчики; в другой – стеклянную палочку.

– Вы позволите мне взглянуть?

– Осторожно с ним.

– Конечно.

Пальцы у него были тонкие, паучьи, манера – необычайно плавная. От его рук пахло спиртом. Элета никогда раньше так близко не сидела к человеку. И уж тем более никогда раньше не встречалась с кирургами, пусть и видала издалека результаты их трудов. Они умели творить чудеса. Они умели и обратное; не зря их за глаза так часто обзывали мясниками.

Она не отпустила Крифа. Доктор очень осторожно его подвигал, потыкал, рассмотрел: щипчиками он орудовал нежно, стеклянной палочкой – очень аккуратно.

– Я никогда не оперировал фей, – задумчиво сказал доктор. – Я вживляю людям хром.

– Вы можете ему помочь?

Он взглянул на неё, вскинул бровь, улыбнулся одними уголками рта.

– Не уверен. Но я могу его стабилизировать и позвать кое-кого на помощь. Мне потребуется, кхм, помощь эксперта. У вас анатомия другая.

– Правда?

– Конечно, – кивнул он, запуская руку под кушетку. Что-то щёлкнуло, и автохирург ожил, задвигал энергично руками над головой доктора. Он осторожно поднялся на ноги и подошёл к одной из стен: там в аккуратной нише располагались несколько мониторов и контрольная панель. Он при этом продолжал говорить: – Не сильно, но другая. Материалы, пропорции… Меньшее давление в сосудах: человек бы уже истёк кровью… – Он покачал головой. На его лице появилось отсутствующее выражение. Она заметила, как мигнул у него в ухе огонёк: в следующий миг он вновь заговорил, но уже другим голосом, мягким, осторожным.

– Мам, нужна твоя помощь. Можешь выехать ко мне на Цуранку с инструментом?

…

– Не поверишь. Сайфейри. Несколько переломов, кровопотеря, наверняка сотрясение, внутренние травмы…

…

– Принесла его… подруга, наверное. Да.

…

– Да. Да, да. Конечно. За мой счёт. Пока едешь, посоветуй… может, знаешь… что на них работает… Анальгетики?

…

– Ага. Понял. Спасибо. До встречи.

Робоврач мягко загудел. На экранах расцвели яркие картинки. Таблички, схемы, столбики показателей. Мясник надел тяжёлые, закрытые очки; потом поверх тоненьких хирургических перчаток натянул ещё одни – серые, плотные, унизанные сверкающей серебряной нитью. Он пошевелил пальцами, и робоврач отозвался: задребезжали руки, зажужжали приводы. Несколько тонких рук сошлись вместе, зашипели, начали прямо на глазах прясть тонкую, полупрозрачную нить.

– У меня есть инструментарий для тонкой работы, – прошептал Речеф. Она подумала, что, если бы не Криф, она бы к этому человеку близко не подошла: что-то в его спокойной, шелестящей манере напрямую противоречило всем понятиям о привлекательности, которыми Элету наделили создатели. – Пока мы ждём, я его подготовлю. Пожалуйста, шаг назад.

Она погладила Крифа по лбу, ещё раз сжала его вялую руку; он не реагировал, не приходил в себя.

– Ему будет больно? – очнулась она.

– Я постараюсь что-нибудь сделать, – сказал он. – Ты не знаешь, на вас работают обезболивающие препараты?

Она неуверенно покачала головой. Он вопросительно на неё уставился. Элета спохватилась:

– Не знаю. Как-то… обходилось.

Манипуляторы опустились. Кирург шевелил пальцами, еле заметно поворачивал голову. У неё сердце дрогнуло, когда она увидела, как опускаются манипуляторы робоврача; уже готов целый валик той странной нити, раскрываются челюсти белых мягких щипчиков, брызжет вода с кончика трубочки-капилляра…

– Осмотрю, промою, ощупаю, – комментировал Речеф. – Немножко крови сейчас, меньше – потом. Сканер, сканер; подсветим кости, изучим состояние черепа. Микроанализ. Локальная анестезия. Что-то лёгкое. Ментол? Эфир?

Она уселась неподалёку, приобняла колени, упёрлась в них подбородком и уставилась на Крифа. Он еле заметно шевелился под нежными прикосновениями манипуляторов. Речеф продолжал что-то бормотать, но она заставила себя перестать слушать: ей становилось только хуже. Её воображение без конца, по кругу, проигрывало тот страшный момент: вот он, Криф, говорит с ней, а вот в него врезается стальной шар, и он летит, падает головой вниз, и в воздухе мерцают капли крови… Она закусила губу, сжала покрепче челюсти, смахнула слезу: успокойся, верь, верь!.. Но ведь она могла и ошибиться. Кирургов не просто так называют мясниками. Если ошиблась, если подвела, то что потом? Что делать?

Ещё некоторое время она так сидела и наблюдала за тем, как Речеф работает, мурлыкая себе под нос. А потом из приёмной раздался шум. Шаги. Несколько человек: это она давным-давно научилась определять на слух. Она оглянулась только тогда, когда в операционную кто-то вошёл. Женщина: сухонькая, на голову ниже доктора, остроносая, со смешливыми глазами и седыми кудрями. Она прижалась к стене и, не говоря ни слова, прокралась к стенным полкам, на которых Речеф хранил всякую всячину: клеёнки, перчатки, защитные очки и ещё много завёрнутых в полиэтилен предметов, предназначения которых Элета не знала. Женщина экипировалась в считаные секунды, потом шагнула к кушетке.

– Это моя мать, – прокомментировал доктор Речеф. – Сегодня она выступит в роли доктора.

Та аж вздрогнула. По её округлившимся глазам стало понятно, что Элету она только что заметила.

– Семья? – хрипло спросила она.

Элета пожала плечами.

– Тебе лучше выйти, – буркнула женщина. – Или вылететь.

Сайфейри покачала головой.

– Я серьёзно.

– Я не буду вас отвлекать…

– Эй!

Новый голос раздался со стороны дверей. Они синхронно обернулись. Мужчина: немолодой, невысокий, с редкими волосами и большим, широким носом. Он благодушно улыбнулся Элете и сказал:

– Ты уже его сюда вытащила. Отдохни. Ты ему ещё нужна будешь, как эти закончит. Хорошо?

«Нет», – подумала Элета, но, к собственному удивлению, кивнула.

– Это не кость, это «трубки»…

Женский голос затих где-то позади. Из операционной они перебрались в небольшую комнатку в противоположном конце коридора. Даже не комнатка, а так, тесный закуток. Когда они вошли, девушка из приёмной как раз наполняла большую красную кружку горячей водой.

– Чаю? – предложила она.

– Не надо, Синни. У тебя есть влажные салфетки?

– Где-то были…

Они обнаружились в выцветшей пластиковой тубе. Синни открутила крышку и вручила салфетки спутнику Элеты. Тот кивнул, коротко её поблагодарил и многозначительно помахал тубой перед Элетой, прежде чем поставить на стол. Сайфейри подлетела к салфеткам, ухватилась за белый, пахнущий мылом уголок и что есть мочи на себя потянула. Получилось: салфетка вылезла… и потащила за собой следующую. Новый знакомый пришёл ей на помощь: придержал пальцами, легонько дёрнул, и салфетки разошлись по линии перфорации.

Сайфейри приземлилась на стол и энергично принялась стирать с себя кровь Крифа и налипшую по пути грязь. Ей всё ещё попадались липкие пятна. Мёд.

– Меня Марек зовут, – раздался мужской голос. – А вас?

– Элета.

– Как ты, Элета?

Вопрос её обескуражил. Она раскрыла было рот, потом закрыла его обратно. Пожала плечами. Шаркнула ногой. Продолжила чистку. Помыться как следует можно будет и потом: сейчас бы просто в порядок себя привести.

– Извини, извини, – кивнул Марек. – Паршивый денёк, знаю. Беспокоишься, жуть!