– Я-то? Мои предки переселились сюда из Испании, когда их выгнали с насиженных мест католики. Мой дед мне рассказывал о тогдашней жизни. Он-то и показал мне карту, которую ему продал один мусульманин еще в дни его молодости, когда тот только начинал трудиться у прадеда в лавке.

– Когда же приключилась эта история с погибшим караваном? – в недоумении спросил Арман.

– Очень давно, руми. Лет пятьсот назад, если не больше.

– Да через столько лет разве можно найти тот караван?! Это просто невероятно, да и бесполезно! – Арман уже мог кое-как говорить по-арабски, мешая слова с берберскими. Но Цви его отлично понимал. Он ответил:

– Ничего подобного, руми! В песках все сохраняется очень хорошо. Не только столетия, но и тысячелетия. Поверь мне, руми! Я точно говорю.

– Поверить в это просто невозможно. Да и как можно найти то место в песках, когда за это время сама местность сколько раз изменялась. Пески ведь не стоят на месте!

– Все верно, руми, но в этом случае все иначе. Караван засыпан бурей в таком приметном месте, что его легко найти. Приметы так четки, даже удивительно, что никто не удосужился поискать хорошенько.

– Откуда тебе это известно? Может, там уже ничего нет.

– Я тоже так вначале подумал, но потом, много лет спустя, я заплатил большие деньги звездочету, и он подтвердил, что никто не трогал тот караван. А карта совсем истлела, но я ее перерисовал, а потом так запомнил, что она мне просто оказалась ненужной.

– И все же я не верю, что погребенный песком караван можно отыскать. Да и где его искать?

– Совсем недалеко, руми. Я ведь не зря сюда притащился. Это самый близкий поселок от того места. Всего полтора дня пути на мехари. Ты понимаешь? Полтора дня – и мы у цели! А всего-то нужен нам мехари, ибо без него не прожить в пустыне. Колодец на расстоянии половины дня пути в один конец. Так что можно воду привозить через день и даже реже, а самим искать золото и грести его лопатой.

– Сказки все это, – тихо ответил Арман, но в душе его зашевелилось что-то, что заставило его бурно задышать и уже с большим интересом посмотреть на еврея.

Еврей вздохнул и замолчал, видимо, переживая очередную неудачу. Однако он не уходил, подметив изменение в голосе собеседника. А Арман прислушивался к своему состоянию и все больше понимал, что эта бредовая затея захватывает его в свои сказочные щупальца. Он сказал:

– Конечно, сказка, но интересная, как и все сказки, еврей.

– Руми, ты только не отказывай мне сразу. Подумай, взвесь. Да и что ты теряешь? Несколько дней жизни? Зато сколько можешь получить! А?

Молчание затянулось. Каждый обдумывал свое. Глаза еврея яростно, возбужденно горели надеждой и верой, Арман пребывал в смятении и в недоверии, колебался с ответом, боясь ошибиться.

Он совсем забыл о Пьере, а когда вспомнил, то его сомнения усилились настолько, что он был вынужден сказать:

– Знаешь что, мой Цви? У меня есть друг, и уж он-то никогда не согласится с твоим бредом. Так что лучше закончим этот разговор. Пустое это.

Цви помолчал с минуту, вздохнул и лишь потом ответил:

– Знаешь, руми. Мне не хочется тебе грозить, это не в моих правилах, но в данном случае я не могу оставить это так просто.

– Что ты говоришь? – воскликнул Арман встревоженно и даже агрессивно.

– Мне придется обратиться к правителю и донести на вас. Так что уж лучше вам согласиться со мной, чем посидеть годик в подземелье, а потом лишиться голов как португальским шпионам. Думай теперь, руми, но я советую тебе принять мое предложение, – он встал, потоптался и продолжил: – Встретимся завтра на этом же месте, руми. Запомни хорошенько мои слова и не вздумай охотиться на меня. Я сегодня же расскажу про вас своему доверенному лицу. И если что со мной случится, то он непременно донесет на вас.

Еврей медленно удалился, а Арман боязливо огляделся по сторонам. Он совсем забыл, что должен изображать немого, и теперь страх перед разоблачением сковал его. Арман поспешил к себе, где все рассказал Пьеру.

– Вот так влипли мы с тобой, Арман! – воскликнул Пьер, выслушав друга.

– Проклятый еврей теперь не слезет с нас, пока не добьется своего!

– Наверное, придется принять его предложение, хотя эта затея ломаного гроша не стоит.

– Можно просто удрать сегодня ночью. Мехари у нас отдохнул, и только зря мы на него корм изводим. Дорогу приблизительно мы знаем.

– Шутить с пустыней более чем опасно, Арман. Ты сказал – приблизительно, а это значит, что смерть к нам будет стоять так близко, как не стояла никогда. Одним нам пускаться в путь очень опасно.

– Тогда надо соглашаться с этим безумным. Что еще можно тут придумать?

– Да, но на это уйдут все наши сбережения, Арман. Что тогда нам делать? Опять ждать месяц, а то и больше?

– Будем делать то же самое, что и теперь. Я буду фокусы показывать, а ты подрабатывать. К зиме сможем выбраться отсюда, а может быть, с караваном каким уйдем к морю. Они хоть и редко, но отправляются туда.

– Ты так говоришь, будто согласен уже с евреем.

– Не вижу другого выхода, Пьер. Да и дороги-то всего полтора дня, а мехари у нас отъелся и вполне сможет две недели без пищи выдержать. Но что-то он найдет и там, я надеюсь.

– А кто будет к колодцу ездить? Ты подумал? Это тоже не так просто, как кажется. Сбиться с пути очень просто, а тогда все мы можем погибнуть.

– Эх, отыскать бы Мирсата. Он бы мог нам помочь в этом деле.

– Бесполезно, Арман. Кто согласится на такое глупое дело. Не стоит и искать его. Он, наверное, уже далеко ушел с караваном. Так что надо надеяться только на себя. А это слишком трудно и опасно.

– Тогда надо согласиться с лишением головы. Это тебя устраивает больше? Меня совсем не устраивает, а тут есть хоть какая-то надежда. Вдруг еврей и в самом деле правду говорит. Все одно мы в безвыходном положении.

– Погоди до утра, Арман. Надо все обдумать. К тому же я совсем не уверен, что у этого Цви и в самом деле есть доверенное лицо. У таких, как он, ничего подобного быть не может. Блефует он, Арман.

– Но риск остается огромным, Пьер! А мне так охота побыстрее очутиться в Провансе. Там так хорошо! Просто голова кругом идет при воспоминаниях. Верно я говорю, Пьер?

– Да уж куда вернее. Тут ты абсолютно прав, Арман. Я бы туда полетел, будь у меня крылья, немедленно, невзирая ни на что.

– В таком случае, Пьер, нам предоставляется шанс. Он ничтожен, я это прекрасно понимаю, но он существует. И почему бы нам его не использовать?

– Как хорошо ты говоришь, Арман! Однако до утра времени еще много. Подумаем, а пока отдохнем, у меня голова кругом пошла от всего этого.

Утром Пьер с сожалением вынужден был признать, что ничего путного он придумать так и не сумел.

– Значит, соглашаемся, да? Я так тебя понял, Пьер?

– Так, Арман. Соглашаемся, так как ты, я думаю, давно уже согласен в душе, верно?

– Черт его знает, Пьер. Заманчиво, но…

– Ладно. «Но» пусть останется с нами, а ты давай сюда еврея и будем оговаривать условия соглашения. Пошли на работу, а то кто его знает, как дело пойдет, а жрать нам каждый день хочется, да и на запас оставить не мешает.

В назначенное время Арман поджидал еврея, снова перекусывая чем Бог послал. Тот тихо подошел и сел рядом. Они помолчали, наконец Цви спросил:

– С чем пришел, руми?

– С согласием, Цви.

Тот с неожиданной прытью вскочил на ноги и уставился на Армана выпученными глазами, хриплым голосом спросил:

– Я не ослышался, руми? Вы согласны?

– Да, Цви. Мы согласны. Мой друг просит тебя прийти вечерком к нам для составления договора и соглашения. Придешь?

– О чем ты говоришь, руми?! Конечно, приду! Я так долго ждал этого момента, что не верю своим ушам. О великий Боже! Неужто ты услышал мои молитвы и мольбы? Слава тебе, Боже! – Он упал на песок и стал биться о него лбом, шепча что-то на своем языке.

Наконец он поднялся. Глаза горели лихорадочным блеском, губы все еще шептали что-то, потом он как бы опомнился, встряхнул кудлатой головой.