– В таком случае стоит поискать дорогу и одновременно понаблюдать за берегом, пока мы не очень далеко от него удалились. Сверху это будет сделать не так уж и трудно.

После недолгого спора беглецы так и решили. Они спустились с холма, целый час искали тропу, нашли ее, и лишь после этого стали вести наблюдение за берегом. Это оказалось не так-то легко. Друзья отошли достаточно далеко, и теперь разобрать, что там происходит, было трудно. Лишь отменная зоркость выручила их. Они заметили группу людей с ослом позади, которая медленно поднималась в холмы.

– Вот они! – воскликнул Арман со злостью и страхом. – Сколько их, Пьер?

– Человек шесть, а может, и больше. Пока трудно разглядеть – кусты мешают. Пусть подойдут поближе, тогда можно сказать более точно.

– Что делать будем?

– Пока придется уходить вверх по тропе, а там решим. Пошли, но спешить особо не стоит. Надо щадить силы.

Час спустя, когда солнце уже клонилось к волнистому горизонту, путники остановились. Пьер сказал, устало растирая ноги:

– Хватит, Арман. Мы слишком устали. Погляди из-за скалы, преследуют ли нас?

Вскоре Арман вернулся и сообщил:

– Они приближаются, Пьер. Скоро мы их услышим. Их шестеро, ты правильно определил. На осле везут припасы.

– Людей вокруг поблизости не видно, потому подождем их здесь.

– Да ты что, Пьер! Это же верная гибель! Бежать надо!

– Куда? На чем? Не думаешь ли ты, что эти рыбаки отменные вояки? А у нас есть оружие, и на нашей стороне внезапность и дерзость. А это немалое преимущество. Нападем на них неожиданно и покончим с этим. Тут как раз отличная позиция. Тропа делает крутой поворот, и их можно будет подпустить очень близко.

– Рискованно, Пьер. А вдруг ничего у нас не получится?

– Для нас все тут рискованно. И почему вдруг не получится? Надо, чтобы получилось. Это от нас зависит. А пока передохнем и приготовимся. Думаю, что полчаса у нас есть, как ты считаешь?

– Может, и больше. Они идут медленно, не спешат.

– Вот видишь! Они не могут ожидать нашего нападения в таком месте. Это и надо нам использовать.

Арман полез на торчащий невдалеке камень, с которого лучше просматривались окрестности, а Пьер осмотрел поворот тропы, прикидывая возможные случайности. Он собрал на всякий случай кучку круглых камней для метания, потом уселся в тени и прикрыл глаза. Усталость давала себя знать, ноги ныли, хотелось спать.

Появился Арман и сказал, утирая пот с лица:

– Они подходят. Вооружены, идут спокойно. И еще вдали я заметил селение, а вокруг копошатся люди в садах и в полях. Так что действовать надо тихо и быстро.

– Приготовь кинжал и в случае необходимости атакуешь их камнями.

– Жаль, второй сабли нет у нас, – вздохнул Арман. Его побледневшее лицо выдавало волнение, да и Пьер чувствовал себя неважно. Сердце тревожно бухало в груди, в висках стучало от возбуждения.

– Тихо! – прошептал Арман. – Кажется, идут! Я выгляну и погляжу. – Он подполз к повороту и глянул на тропу, потом повернулся, подполз к Пьеру, прошептал: – Они шагах в пятнадцати. Впереди один самый ретивый араб, за ним остальные.

– Хорошо, Арман. Я их встречу, а потом уж ты, если появится необходимость.

Пьер подкрался к повороту и стал ждать, вслушиваясь в шум шагов.

Как только передовой преследователь подошел шага на три, Пьер выскочил из-за укрытия с саблей в правой руке и камнем в левой и крикнул:

– Всем стоять! Не двигаться! – А сам подскочил к арабу, который уже вытаскивал саблю из ножен. – Стоять! – повторил Пьер и рубанул отскочившего.

Клинок ударил противника по правой руке, и Пьер с отвращением ощутил скользящее движение сабли по кости. Араб вскрикнул, присел. Прижатая к ране ладонь тут же окрасилась кровью. Она бурно сочилась через рукав и сквозь пальцы.

Глаза араба стали наполняться ужасом и болью, его спутники остолбенели в нерешительности. Наконец кто-то из них что-то крикнул, и двое шагнули вперед.

Пьер переложил камень в правую руку и с силой швырнул в противника. Промахнуться было трудно – до него было не более пяти шагов. С глухим стуком камень ударил араба в кисть руки, которой он инстинктивно прикрыл лицо. Рука разжалась, сабля с легким звоном ударилась о каменистую тропу, а араб остановился, злобно глянув на Пьера.

– Всем стоять на месте! – Голос Пьера звенел от возбуждения. – Кто приблизится – зарублю, и товарища вашего прикончу! Бросай оружие! – Он в ярости поднял саблю над головой раненого.

Арабы сгрудились в кучу, переглядываясь и тихо что-то говоря друг другу. Наконец один из них спросил:

– Чего ты хочешь, руми? Вам все равно никуда не скрыться.

– Это уж наше дело, а вы бросайте оружие и сложите на тропу воду и еду. Или давайте вашего осла сюда, он, я вижу, нагружен всем тем, что нам нужно.

– А наш товарищ? Что с ним будет?

– Ни ему, ни вам у меня нет охоты причинять неприятности, но вы сами полезли к нам. Делайте, что я говорю, возвращайтесь назад, и никто больше не пострадает. В противном случае ни один из вас не останется невредимым. Это я вам обещаю!

После недолгого совещания они согласились и подтащили упирающегося осла к Пьеру, предварительно бросив оружие. Пьер подобрал с земли саблю раненого, взял повод осла и рявкнул:

– Забирайте своего раненого и спускайтесь вниз. И не вздумайте останавливаться. Иначе мы легко догоним и разделаемся с вами, и Аллах не поможет! Поторопитесь, правоверные!

Арабы потащили вниз раненого, оставив все оружие беглецам. Те, наблюдая за рыбаками, стали медленно подниматься дальше по склону, поминутно оглядываясь. Арабы поспешно спускались и тоже оглядывались, но во взглядах их читалось лишь желание поскорее уйти от опасности.

– Солнце скоро сядет, – сказал Арман. – Надо побыстрее выйти на дорогу и захватить ослов.

– Это было бы хорошо, но где эта дорога? Забыли мы спросить у арабов. А надо было бы.

– Не огорчайся, Пьер. Зато им неведомы наши намерения. Они не знают, куда мы направимся.

С высокого места они оглядели окрестности. Пьер заметил в миле с небольшим дорогу, которая вилась среди холмов, уходя на юго-запад. Он сказал, указывая рукой:

– Вон туда мы и направимся. Пока доберемся, так и солнце почти скроется, и люди уберутся по домам. А там видно будет.

Уже в сумерках они вышли к дороге. Она была почти пустынна, если не считать одинокого путника, уходящего на восток. Друзья остановились в раздумье, потом Арман спросил:

– В какую сторону направимся, Пьер?

– Мне больше нравится запад, Арман. Все ближе к испанцам.

– Тогда не стоит мешкать. Пошли.

Сумерки сгущались. Вскоре им попались трое арабов, возвращавшихся, видимо, с поля. На плечах у них были мотыги. Друзья разминулись с ними, пробормотав что-то вроде приветствия.

– Так недалеко и до беды, – молвил Арман, когда арабы скрылись в сумерках.

– Будем надеяться, что усталые люди не обратили на нас внимания. Мало ли какой люд шатается по дороге. Так что будем идти подольше. Ночная темнота скроет нас до поры, а потом, может, и подвернется что-нибудь.

Больше никто им не встретился, и беглецы беспрепятственно прошли еще часа три. Ночная прохлада несколько освежала их, но усталость наваливалась всей тяжестью на плечи и ноги.

Наконец они дошли до хилого мостика, переброшенного через ручей. От него тянуло прохладой, осел жадно тянулся к воде, и никак не удавалось оттащить его в сторону.

– Передохнем здесь, Арман. Отойдем подальше от дороги и укроемся на ночь. Благо вода рядом. И ослу есть что пощипать, да и нам не мешает заглянуть в мешок. В животе-то бурчит…

Насытившись и напившись, путники забрались в густой кустарник и затаились там, вслушиваясь в тишину, нарушаемую лишь треском цикад. Осел спокойно щипал траву, а уставшие друзья прикрыли глаза. Сон тут же навалился на них и захватил в свои объятия…

Пьер со страхом открыл глаза и прислушался. Тишина звенела по-прежнему, восточная часть неба светлела – рассвет близок.