– И что из этого следует? – поинтересовался Ромео.

– Из этого следует, что осмотреть дом мы сможем только через щель в заборе, буде такая отыщется… С Анчаром лучше не связываться – я видела, как он коровьи мослы пополам перекусывает… Или мы можем подождать в машине, пока не вернется чертов инвалид…

– Нет, Лиза, мы с вами поступим по-другому, – сказал Ромео.

Взяв руку девушки в свою, он погладил ее пальцы и сообщил, улыбаясь:

– Вы можете возвращаться в свой офис, наверняка у вас еще масса дел. А я пока пройдусь тут самостоятельно, осмотрюсь, познакомлюсь с окрестностями… А вечером, в десять часов, мы с вами встретимся в «Двух тройках», где и обсудим все подробности. Договорились?

Лиза чувствовала себя несколько сконфуженной, поскольку ее несостоятельность как агента в данном случае оказалась налицо. Поэтому она даже не стала вырывать у Ромео свою руку.

– А вы правда придете? – спросила она, хмурясь.

– Еще бы!

– Вы не передумали покупать дом?

– Наоборот, мне захотелось еще больше.

– Хорошо, в десять вечера, в «Двух тройках». Только вы уж обязательно…

– Конечно-конечно… Я вообще очень обязательный человек, – Ромео нежно поцеловал ее влажную ладонь. – До вечера, Лиза. Я вас обожаю…

Когда покореженная «восьмерка» Лизы исчезла из виду в конце улице, Ромео, щурясь, осмотрелся, убедился, что за ним никто не наблюдает, и вернулся к забору. Привстав на носочки, вытянул вверх руки, ухватился за верхнюю каемку забора, обрамленную металлическим уголком, подтянулся и, упершись в забор животом, посмотрел вниз. Волкодав со зловещей кличкой Анчар все еще сидел у калитки и смотрел на нее не отрываясь – видимо, ждал, когда незваные гости предпримут новую попытку проникнуть на вверенную ему территорию. Судя по оскаленным клыкам и слюнявой пасти, шутки шутить волкодав был не настроен. На вид ему было года два, и его молодой растущий организм неизменно требовал свежатинки. Может быть, даже человечинки – кто его знает. Впрочем, собак Ромео не боялся. Собак он любил, особенно крупных злых псов, и они, как правило, отвечали ему взаимностью.

– Эй, Анчар! – окликнул пса Ромео с высоты своего положения. – Где твой хозяин?

На большинство сторожевых псов собственная кличка и слово «хозяин», произнесенные громко и отчетливо, действуют успокаивающе, особенно если в этот момент находиться к ним лицом, на котором – очень естественное дружелюбное выражение.

Пес задрал вверх морду, высунул язык и что-то тихо проворчал.

– Где хозяин, Анчар? – повторил Ромео.

Пес вяло помахал хвостом. Ромео расценил это как первое предзнаменование грядущей дружбы. Поднатужившись, он перебросил через забор ноги и уселся наверху, как на насесте, покачиваясь и придерживаясь за ветви яблоньки, чтобы не рухнуть спиной назад.

– Я пришел осмотреть дом, – сказал Ромео, приветливо улыбаясь. – Я покупатель, хозяин в курсе… Ничего, если я спущусь вниз, Анчар?

Судя по тем торопливым движениям, какие проделал собачий хвост из стороны в сторону, нес ничего не имел против близкого знакомства с этим милым приветливым человеком. Мысленно перекрестившись, Ромео мягко спрыгнул вниз. Присел на корточки рядом с псом.

– Меня зовут Ромео, Анчар, – представился он, потрепав пса за загривок. – Я хороший человек. Во всяком случае, моя мама так раньше считала. И, как хороший человек, я не собираюсь вредить твоему хозяину… Можно я войду в дом?

«Дурень, дверь закрыта на два замка», – дал знать ему пес. помявшись с лапы па лапу.

– Замки для меня не преграда, Анчар. По замкам я большой специалист…

«Ну что ж, попробуй. Только не вздумай ничего стянуть там…» – Пес лег на траву и положил голову на скрещенные лапы, поглядывая на Ромео снизу вверх красными глазами.

– Что ты, что ты… Мне и думать об этом противно.

Ромео встал с корточек и, напоследок еще раз потрепав пса по загривку, взошел на крыльцо. Оба замка повышенной надежности сдались практически без боя, признав высокий профессионализм своего противника, и Ромео с порога шагнул в гостиную, размером не уступающую полю для мини-футбола. В белоснежном натяжном потолке, как в зеркале, отражалось все имеющееся в наличии пространство, вместе с инкрустированным под старину камином, пресловутым креслом-качалкой и широченными окнами, укутанными изящной драпировкой. Будь у Ромео действительные намерения прицениться к покупке, он не задумываясь выложил бы за этот дом все запрошенные за него деньги. Но таких намерений у пего не было, и поэтому он, не задержавшись в гостиной, проследовал к лестнице на второй этаж. Взбежал наверх, быстро убедился, что здесь тоже нет ни одной живой души, и поднялся в мансарду. Тут тоже было просторно, правда, слегка сумрачно – покатый козырек, служащий продолжением крыши, почти на треть скрывал окна от солнечного света. Но зато окна выходили прямо на дом Кима, а это было именно то, что Ромео и требовалось. Отомкнув защелку, он поднял окно, встал одной ногой на низкий подоконник и осмотрел видимые отсюда окрестности.

Прямо под окнами мансарды были беспорядочно навалены какие-то доски, куски древесно-стружечных плит, колотый шифер – видимо, оставшийся строительный мусор, который, впрочем, мог бы еще сгодиться в хозяйстве. В качестве дров для камина, например. Кроме шифера, конечно. Ромео помнил, как в детстве они с друзьями бросали в костер сворованный со стройки шифер и вылетевшим словно пуля осколком ему пробило щеку и снесло два зуба вместе с куском десны. До сих пор шрам на щеке заметен…

Что там у нас дальше, за кучей мусора? Малина. Не ухожена – сухие голые ветки частоколом торчат над зеленью, но ягод полным-полно, это даже отсюда заметно. Ромео вспомнил, как спустя год после истории с шифером полез темной ноченькой за ягодой в соседский малинник, такой же неухоженный, и вот такой сухой веткой сослепу выколол себе правый глаз. Глаз чуть не вытек, но врачи, слава богу, уберегли.

«Ненавижу малину», – подумал Ромео, продолжая осматривать местность.

За малиной проходила оградка, но не такая мощная, как внешний забор, а просто натянута была в три нитки колючая проволока. Кое-где на ней были заметны лохмуты какой-то темной материи – видимо, следы старых попыток покуситься на малину.

«Сердечные соседские отношения, – подумал Ромео. – Я сейчас расплачусь от умиления…»

Что ж, а вот и дом Кима. Крепость, а не дом – Лиза права. На чердаке окошки, как амбразуры – узкие, длинные, арочками. Если установить там четыре пулемета, то можно держать круговую оборону весьма продолжительное время. Сомнительно, правда, что подобная мысль приходила Киму в голову, но если его действительно в свое время собирались поместить в интернат для умственно отсталых, то кто знает, что за мысли варятся в его загадочной голове…

Во дворе качели, на них спит черный кот, закрыв лапками мордочку. Вот и бассейн, без воды, правда; хромированная лесенка так и сверкает на солнце. Пилорама во дворе уже не визжит, и молотки стучать перестали, да и сами рабочие, похоже, работу сворачивают. Побросали инструмент где попало, как и положено настоящим рабочим, сгрудили под деревом перепачканную робу и торопливо, гуськом, покидают территорию усадьбы. Словно и не рабочие вовсе, а какие-то воры. Раз, два… четверо едва ли не бегом вышли из калитки, захлопнули ее и устремились вдоль по улице. Странные тут рабочие, в Поляне этой. Не такие, как везде. Не перекуривают после тяжелого труда, не глушат водку в теньке под яблонями, а убегают прочь, как ошпаренные. Да и морды у них… не дай бог ночью повстречаться.

Так, а что же дом… Судя по всему, в настоящее время он пустует. Ни души в нем. Это нам на руку. Если Ким и есть тот самый Жан-Жак (а такая версия у нас пока на первом месте), то в доме могут отыскаться какие-нибудь доказательства этого. Какой-нибудь личный блокнот, открытки, чьи-нибудь записки, письма, текстовые файлы в компьютере…