Ромео выгреб все из сейфа в свой саквояж и поспешил в гостиную. Там быстро обыскал сервант и обнаружил пару тысяч рублей, спрятанных в фарфоровой мае- ленке. Тоже бросил в саквояж. Нашел в серванте японскую видеокамеру под миникассеты и отправил туда же. Нашел фотоаппарат «Никон» – не дешевую «мыльницу», а профессиональную модель, чертовски дорогую, по всей видимости. В саквояж его. Что еще? Ах, да, золотой столовый набор на двенадцать персон в большой черной коробке, отделанной изнутри красным бархатом. Увесистая коробка. Ромео бросил ее в саквояж следом за всем остальным, золото звякнуло, и в ту же секунду за окном, на улице, послышался оглушительный грохот.

Толик Мокин. Живая сигнализация. Неужели спектакль в театре оказался настолько дерьмовым, что хозяева вернулись, не дождавшись конца? Впрочем, не важно. Пора играть отбой.

Ромео подбежал к окну, раздвинул шторы и выглянул наружу. У подъезда, под самым фонарем, стоял большой темный джип хищного вида. Дверцы его были распахнуты, наружу выходили два человека, еще двое были уже на крыльце. Нет, это не хозяева. Это нечто хуже.

Захлопнув саквояж, Ромео метнулся в прихожую. Выбежал из квартиры, бесшумно прикрыл за собой дверь, нажал кнопку вызова лифта и, спустившись вниз на несколько ступенек, прислушался. Снизу доносился топот ног. Сомневаться не приходилось – несколько человек поднимались вверх по лестнице. Не бегом, но все равно достаточно быстро, чтобы вызвать подозрение. Вот они добрались до четвертого этажа, протопали по площадке и устремились к пятому. Ромео напряженно ждал. Люди оставили за спиной пятый этаж, преодолели еще один лестничный пролет и вдруг остановились, увидев стоящего па ступенях Ромео. Сколько их и кто они – в темноте подъезда разобрать было сложно, но Ромео ни на секунду не усомнился: пришли за ним.

Подъехавший лифт с шипением раскрыл свои двери. На площадку вырвался сноп света из кабины, и

Ромео сразу же услышал короткое рявканье: «Это он! Взять его!»

Ромео кинулся в лифт. Тяжелый топот за спиной дал знать, что преследование не отстает. Влетев в кабину, Ромео нажал кнопку первого этажа; испустив дух, створки сдвинулись, но не успела кабина тронуться с места, как створки снова разъехались под яростным нажимом чьих-то огромных рук. Внутрь просунулась круглая лысая голова, лицо было искажено напряженной гримасой.

– Все, братан, приехали, – проскрежетал «гость», раздвигая двери до упора. – Выходи…

Откинувшись назад, Ромео уперся затылком в стенку лифта и с размаха ударил «гостя» ногой в лицо, каблуком своего тяжелого ботинка прямо в широкий прыщавый нос. Охнув, тот отлетел. Дверцы сдвинулись. Ромео опять долбанул кулаком по кнопке, и лифт тронулся. На удивление резво. «Лишь бы не отключили электричество, – подумал Ромео. – Глупая получилась бы ситуация…»

Лифт дернулся, остановившись. Ромео выскочил наружу, стремительно перемахнул через последний пятиступенчатый лестничный пролет и, всем телом вломившись в подъездные двери, очутился на крыльце. Замер. В нескольких метрах от него, у джипа, стоял очень похожий на давешнего «гостя» парень – такой же лысый, такой же огромный и с такой же напряженной гримасой на плоском лице. Одной рукой он удерживал за шиворот покорного Моку, а вторую, как только увидел Ромео, выставил вперед. Что именно сжимал в ней громила, Ромео не разглядел, но догадаться было несложно.

– Стоять! – приказал громила. – Подойди ко мне!

В этих словах наблюдалось явное противоречие, но Ромео решил не уточнять, что именно от него требуется. Он продолжал оставаться на месте. Тогда громила сделал призывное движение пистолетом.

– Подойди, я сказал! Живо!

«Ага, как же… – подумал Ромео. – Сейчас…» Оставаясь на месте с нарочито глупым видом, он быстро оценил возможные варианты отступления. Это не сложно сделать, тем более что громила, как видно, особым умом не отличается. Если быстро рвануть влево, перепрыгнуть через перила крыльца и юркнуть в темноту, в кусты под балконами – будет шанс уйти. Громила очень неповоротлив, и непонятно даже, как таких набирают в службу охраны… Или это вовсе не служба охраны? Почему не в форме? Да и как они могли так быстро узнать о краже, ведь сигнализация не сработала? Странно… Но предаваться удивлению нет времени – через считанные секунды здесь объявятся те, кто оставался в подъезде…

Сохраняя глупое выражение лица, Ромео качнулся влево, к перилам. «Уйду, как пить дать уйду. Черта с два вы меня возьмете…»

И вдруг громила сделал то, чего Ромео никак не ожидал. С необычайной легкостью приподнял Моку над землей, встряхнул, чтобы тот не трепыхался, и вдруг приставил пистолет Моке к виску.

– Дернешься – пацану конец, – сказал громила спокойно. – Живо ко мне, придурок…

Ромео растерялся. «Что же это за охрана такая? Он просто блефует? Странный блеф. И вообще, все это чертовски странно…»

Он пребывал в оцепенении совсем недолго, секунды три, но именно эти секунды и решили все дело.

Из подъезда с грохотом вырвались три человека. В одно мгновение они сшибли Ромео с ног, сбросили с крыльца, но быстро подняли, и Ромео сразу услышал:

– Дайте, дайте мне этого гада! Дайте, я ему вмажу!..

Ну конечно, это давешний «гость». Судя по тому, как он орет, удар каблуком в нос был весьма эффективным. Нос расплющился, съехал в сторону и был перемазан кровью. Желание «гостя» рассчитаться было вполне понятно. Придется терпеть.

– Только не в лицо, Женя, не в лицо, – услышал Ромео и не успел порадоваться столь трогательной заботе со стороны своих пленителей, как мощный удар в солнечное сплетение сложил его пополам. Дышать, понятно, стало затруднительно.

– Все, Женя, достаточно… В машину его, быстро. Уходим!

Ромео схватили под руки и зашвырнули в джип.

– И не дергайся, козел. Не то Женю держать перестанем…

«На чем же я прокололся? – думал Ромео. – Неужели сигнализация подвела? Нет, этого не может быть – прибор надежный, да и слишком уж долго охрана добиралась, а ведь тут езды не больше двух минут… Да и сомнительно, что это охранная служба. Тех охранников я изучал, у них форма, автоматы… И джипов я у них не наблюдал… Но кто тогда эти парни? Куда они меня везут?»

Он уже отдышался и осторожно пытался прощупать себе грудь – не сломаны ли ребра. Кажется, нет. Болят, но целые. Однако дышать по-прежнему тяжеловато.

Ромео покосился сначала вправо, потом влево на сидящих по бокам громил. Серьезные парни. Все на одно лицо – лысые, мощные, губастые и носатые. С такими действительно лучше не дергаться, задавят в момент. Но что интересно: Моку они с собой не взяли. Отпустили сразу же, как только Ромео оказался в джипе.

Выходит, это все же не охранники, и везут они его не в милицию, иначе не отпустили бы сообщника.

Но что, в таком случае, им от него понадобилось? Зачем суют нос не в свои дела? Что за времена, черт возьми – квартиру нельзя спокойно обокрасть…

– Куда мы едем, ребята? – спросил Ромео, пытаясь придать голосу хоть толику оптимизма.

Тип с разбитым носом немедленно повернулся и звонко хлопнул его по лбу раскрытой ладонью:

– Помолчи, ублюдок. Будь моя воля, я бы открутил тебе голову. Ты мне нос сломал, падла!

– Это случайность, – сказал Ромео. – Я метил в челюсть…

Громилы по бокам едва успели схватить взбешенного напарника за руки, когда тот ринулся к Ромео с явным желанием его задушить.

– Спокойно, Женя, не надо. Жираф сам с ним разберется…

Жираф? Ромео задумался. Жираф, Жираф… Если речь шла о том, о ком, он подумал, то дело принимало еще более странный оборот. В Питере было не так много Жирафов, которые были бы ему известны; собственно, был только один Жираф, и встреча с ним не предвещала ничего хорошего. Появилась мысль: уж лучше бы меня забрали менты… Встречаться с местными бандитами почему-то не хотелось. Даже с тем, кто снискал себе славу большого ценителя искусства, знатока классической литературы и вообще – человека интеллигентного. Имелись, правда, сведения, что прежде чем выбиться в высшие сферы питерского света, Жираф успел изрядно выкупаться в крови, но очень не любил, когда ему об этом напоминали. Ему нравилось, чтобы окружающие считали его натурой ранимой, возвышенной, ратующей за возрождение духовности, и время от времени он давал повод для появления новых слухов на эту тему. То картину принесет в дар местному музею (речь, конечно, шла не о современной мазне, а о вещах несравненно более ценных), то возьмет шефство над какой-нибудь издыхающей библиотекой, то ссудит деньги на строительство новой церкви, то организует ночлежку для бездомных… Естественно, в основном все это было обыкновенное очковтирательство, и после большой газетной шумихи все эти начинания сходили на нет: библиотеки опять начинало колотить в агонии, ночлежки закрывались, новая церковь не поднималась ввысь ни на метр, а дар музею оказывался вдруг не таким уж бесценным. Но все это обнаруживало уже после прекращения шумихи, и слухи о филантропстве Жирафа не переставали циркулировать. Правда, об источниках его богатства почему-то умалчивалось…