– А вы их не боитесь?

– Довольно откровенный намек. Значит, они не особенно скрывают факт покушения на Манюню. Работают на свой “авторитет”. Прекрасно знают, что такие разговоры к делу не пришьешь, а запугать могут. Только не нас. Мы знали, на что шли, когда выбирали профессию…

– Он не понимает, чем больше нам скажет, тем больше у нас будет возможностей обеспечить его безопасность, – опять подключился Тризна. – Раз такие разговоры идут, мы узнаем из других источников, а он получит свое на полную катушку.

– Все это разговоры о снисхождении. Используете и выбросите за ненадобностью опять к ним в руки.

– Мы не шутим. Будете сидеть здесь, пока не скажете все, что знаете. Но с каждым днем отсрочки, польза от вашей откровенности для вас будет снижаться.

– Он не понимает, – продолжил Тризна, называя Гвоздя в третьем лице, – что принимал участие в слежке за сотрудником прокуратуры с целью подготовки нового покушения. Это тебе не две дозы опиума.

– Вы не докажете!

– Докажем! Сова и Зуб больше соображают, чем он и заложат его с потрохами, – подал голос Михаил. Это было его предположение.

– Вы их еще не взяли! – ответ выдал Гвоздя с головой.

– Это дело одного или двух дней.

Фесенко повторил свой вопрос:

– Кто дал наркотик? За что?

– Сова, – не устоял Гвоздь.

– Мы из него клещами будем тянуть по одному слову до утра, – Тризна упорно называл Гвоздя в третьем лице, чтобы не говорить вы.

– За что?

– Попросил узнать, где живет, – Гвоздь кивнул в сторону Михаила, – но не сказал, что это работник прокуратуры.

– Следователь прокуратуры! Теперь видите, в какую историю вас втравили за пару доз.

– Я не знал!

– Детский лепет! – Тризна не ослаблял напор.

– Вы сказали Сове, что успели узнать?

– Судя по тому, что получил свои сребники в виде отравы, уже доложил! Кончит он так же, как Иуда…

– Где вы его видели?

– Он приходил ко мне домой.

– Что он сказал?

– Что, зная село, найти этого лоха пустяк. На местном базаре любая бабка скажет.

– Где Сова прячется?

– Вы его возьмете и они догадаются, что через меня. Мне будет крышка!

– Не скажешь, крышка тебе точно. Скажешь, Сова надолго сядет в железную клетку, – гнул свою линию Тризна.

– Сова там шестерка!

– Каких тузов вы имеете в виду? Зуба? Альтмана? – спросил Михаил.

На последний вопрос Гвоздь отреагировал испугом:

– Я этого не говорил!

– Вы Зуба знаете?

– Нет!

– Альтмана?

– Нет! Первый раз слышу

– А о Зубе слыхали?

Гвоздь заколебался, потом ответил.

– Слыхал.

– Что?

– Разное…

– Что конкретно?

– Крутой парень. Все, больше не могу. Это к моим делам не относится.

– Это глубокое заблуждение или подлая ложь, – зашипел раздраженно Тризна.

– Хорошо! Вернемся к вашим делам. Где прячется Сова? – продолжил Фесенко.

– Не знаю! Поищите в порту.

– Что это значит? – спросил Михаил.

– Он имеет в виду Портовый район, – объяснил Тризна. – Знаю там пару местечек, где он может бывать.

Ресторан “Волна” обслуживал в основном иностранных моряков за валюту. Греки, турки, итальянцы, арабы, реже немцы… Всегда на рейде и в порту стояло несколько судов.

Когда-то ресторан подвергался атакам десятков фарцовщиков и проституток, стремящихся прорвать милицейский кордон и попасть внутрь. Сейчас на входе лениво скучал бородатый швейцар в голубом пиджаке с галунами и белых брюках.

Тризну он узнал и молча поклонился. Вячеслав сразу же направился в бар в цокольном этаже. Михаил едва поспевал за ним. Они спустились еще на десяток ступенек и оказались в большом зале с колоннами и сводчатым потолком. Стойка бара тянулась подковой вдоль трех стен зала. В центре находилась танцевальная площадка, окруженная одним рядом столиков. В баре царил полумрак. Цветные витражи на окнах почти под потолком едва пропускали сумеречный свет с улицы. Люстры еще не зажгли. Несколько светильников вдоль стойки освещали только рабочее пространство барменов. Посетителей было довольно много, но время пик еще не настало.

Тризна и за ним следом Михаил пошли по кругу. Они почти наткнулись на Сову. Он сидел с компанией за угловым столиком, закрытым колонной, и поэтому его не было видно от входной двери. Сова поднял глаза на Михаила и сразу вскочил со стула. Сбоку вдруг раздался громкий возглас, отвлекший Михаила на несколько секунд.

– Миша! Ребята, это Миша с которым мы воевали в Афгане! Как ты здесь оказался?! – навстречу Михаилу с раскинутыми для дружеских объятий руками двигался Валентин Дробот, Валет. Его фальшивая улыбка показалась Михаилу странной. Но сейчас было не до этого. Опрокинув стол под ноги Тризне и Михаилу, Сова вдоль стойки побежал к выходу. Михаил устремился следом, вытаскивая на бегу пистолет.

Сова был в худшем положении. Ему приходилось расчищать себе дорогу и на выходе из ресторана Михаил был буквально в четырех метрах за спиной Совы. Здесь Сова в отчаянии предпринял трюк, который едва не позволил ему уйти. Он толкнул Михаилу под ноги девушку, которая в этот момент входила в ресторан. Михаилу пришлось проделать кувырок через голову, чтобы не травмировать девушку.

Когда он поднялся с тротуара, Сова стремительно убегал под гору. На счастье спуск к порту был пуст и Михаил начал стрелять без предупреждения, целясь в ноги. После второго выстрела Сова свалился, как подкошенный, и несколько раз перевернувшись, застыл на газоне.

“Неужели убил?!” – Михаилу не мог допустить, что совершил такую оплошность. Мимо по направлению к неподвижному телу пробежал Тризна.

– Жив! Это обморок. Зови водителя с аптечкой, нужно перевязать.

Водитель подогнал машину поближе к раненому. Тризна закатал штанину и перевязал рану на голени. Она оказалась сквозной. Потом тщательно обыскали Сову. Оружия не было. Сигареты, бумажник, записную книжку, шариковую ручку, зажигалку сложили в пакет.

– Если кость не задета, ему сильно повезло, – сказал водитель, помогая Тризне втащить очнувшегося Сову в машину.

Постепенно начала собираться толпа зевак. Кто-то ради этого вышел из ресторана, другие проходили мимо и остановились из любопытства.

– Дай мне пять минут, мне нужно еще раз заглянуть в бар, – попросил Михаил и пошел к двери ресторана. Толпа зевак стремительно рассеялась перед ним. Только сейчас он заметил, что пистолет еще держит в руке. Он спрятал его в кобуру под левой полой куртки.

В баре посетителей заметно поубавилось. Валет также испарился, словно его и не было. Михаил вернулся на выход. Их машина уже стояла у тротуара напротив входа в ресторан. Тризна что-то объяснял милиционеру, который, наконец, появился. Михаил сел сзади рядом с раненым, и они поехали в дежурную больницу.

По дороге Сова молчал, прикрыв глаза. Возбуждение Тризны также пошло на убыль. Он уже говорил не так быстро и горячо:

– Сделают операцию, отвезем его в СИЗО. Там есть рядом больница и надежная охрана. Полежит до завтра, подумает. А завтра мы его допросим. Сегодня нужно изучить содержимое его карманов. Я видел в бумажнике какие-то рецепты…

Михаил был занят своими мыслями. Из головы не выходил Валет. Он наконец-то понял, что его удивило в его облике. Изо рта исчезли золотые коронки, обнажив пожелтевшие под коронками зубы. В полумраке бара улыбка Валета была жутковатой. Но не только это поразило Михаила. Валет сильно напоминал фоторобот Зуба.

“Нужно срочно разобраться, когда он здесь появился. По времени все получается, если Валет через несколько месяцев после демобилизации появился здесь. Возможно, он и есть парень с гнилыми зубами, который приставал к Ларисе. Тогда он вероятный кандидат в убийцы. Убить может. Мотивы были. Месть или желание заполучить кольцо. Обстановку знал хорошо. Знал об отношениях Крамара и Ларисы. Возможно, все задумано слишком умно для Валета. Возможно, я его недооцениваю. Не обязательно быть отличником по математике, чтобы придумать, как подставить Крамара. Хотя смущало несовпадение кличек. Валет это не Зуб. Валет гордился своей кличкой…”