Он пролистал одну из папок и хлопнул с досады по столу. Нужно было вчера остаться и немного самому проанализировать рецепты. Тогда он смог бы правильно поставить задачу. Выдачу лекарств нужно было проследить в разрезе врачей. В городе не так много психотерапевтов. Потом проверить некоторых из них. Возможно часть рецептов фальшивая. Возможно, какой-либо врач замешан в торговле.

– Вчера я поставил вам не совсем точно задачу. Нужно было оборот по расходу сделать в разрезе врачей. Я сейчас пролистал папку с рецептами и фамилия одного врача мелькает слишком часто.

– Какая?

– Турчин.

– Так это самый известный в городе врач!

– Но он не может работать за десятерых, – Михаил искоса посмотрел на заведующую, ее лицо опять окаменело.

– Я позвоню своему начальству. Они не догадываются, что здесь работы на месяц.

– Это ваше право. Но сегодня прошу вас сделать то, о чем я сейчас говорил, вот для этих лекарств, – он отметил в списке три позиции с наибольшим оборотом.

Была пятница и вечерний поход отменялся. Михаил побывал у экспертов. Их заключение не было неожиданным. Манюня столкнулся именно с этим самосвалом. Он позвонил в больницу и сказал об этом Манюне. Еще он признался в своем проколе в аптеке.

– Ничего страшного! Зато ты быстро убедился, что они работают достаточно профессионально. В понедельник возьми на выбор фамилии нескольких больных. Существуют ли они реально.

– Выберу наиболее часто встречающиеся фамилии. У меня все. До свидания! Через час уезжаю домой.

В кассе автовокзала Михаил попросил место на последнем ряду кресел. Оттуда можно наблюдать за всем салоном автобуса. Он продолжал контролировать возможность слежки уже непрерывно. Медленно двигаясь между рядами кресел, он внимательно, но не навязчиво изучал пассажиров. Человек ищет знакомых попутчиков – обычное явление.

В последнем ряду через приход уже сидел один пассажир. Молодой парень с узким длинным лицом и большим кадыком на тонкой шее. Что-то в посадке головы было знакомо. При приближении Михаила парень повернул голову к окну. Манера носить одежду выдавала в нем городского жителя, а не деревенского, возвращающегося домой. В этом вопросе глаз у Михаила был наметан. Постоянные перемещения из города в деревню, и наоборот давали многочисленные примеры для тренировки. В данном случае других подходящих кандидатур на “хвоста” в автобусе не оказалось, и Михаил сосредоточил свое внимание на этом парне.

За время трехчасового пути автобус делал семь остановок в районных центрах и больших селах. На каждой остановке Михаил выходил размяться. Для таких рослых, как Михаил, автобусные кресла могли использоваться как аппарат для пыток. Сегодня прогулки он использовал и для изучения пассажиров. От его взгляда не ускользнуло, что парень напротив реагирует, как только он покидает кресло.

На ближайшей остановке Михаил затеял провокацию – захватил с собой дорожную сумку при выходе из автобуса. Эксперимент удался. Парень заметался и тоже поспешно вышел со своей дорожной сумкой через плечо. Михаил вернулся на свое место. Парень сел впереди на свободное.

“У страха глаза велики! Может быть, все это плод моей фантазии?” – размышлял Михаил, обуреваемый сомнениями.

Так уж мы устроены. Когда нет доказательств, цепляемся за каждую мелочь. Как только получаем факт в руки, нас одолевают сомнения.

“Ладно! На своей остановке провожу решающий эксперимент. Выхожу и жду отправки автобуса. Если он выходит, то не должен уйти далеко. Иду за ним следом. Если этот человек действительно прибыл в наше село, то он войдет в дом. При любых отклонениях, предъявляю удостоверение, требую документы, и так далее, вплоть до его задержания для выяснения личности”.

Приехали. Парень увидел, направляющегося к выходу Михаила и вышел первым. Отошел в сторону под навес автобусной остановки. Достал сигареты, зажигалку. Закурил. Михаил подошел и встал рядом. Редкая толпа под навесом рассеялась. Прибывшие ушли, ожидавшие загрузились. В конце навеса размещалась небольшая будка на две комнатки, где сидел кассир, он же диспетчер, и где водители проезжающих автобусов могли посидеть в ожидании пассажирской ведомости.

Михаил, не стесняясь, рассматривал лицо парня, уточняя описание его внешности по известной криминалистам методике. “Приду домой и сразу же запишу, чтобы не забыть. В понедельник в лаборатории составлю фоторобот. Потом опять попрошу Тризну показать картотеку. Если никого похожего не будет, отдам фоторобот для поисков в главной картотеке”.

Открылась дверь диспетчерской. Водитель с ведомостью в руках направился к автобусу. Парень вдруг дернулся и побежал. Он успел протиснуться в момент закрытия двери.

“По крайней мере, он знает село, где я живу. Нужно принимать меры”. От одной мысли об опасности для Анастасии и дочки у него холодело в груди. У них во дворе не было собаки, так как отец в свое время отказывался держать ее на цепи. Родители Анастасии имели огромную дворнягу по клочке Тимоха. На ночь Тимоху отвязывали, так как двор был обнесен вокруг высоким забором. Михаил решил сделать четвертую сторону своей ограды и соединить пространство двух дворов, чтобы Тимоха ночью охранял оба участка. В будущем нужно купить щенка и воспитать породистую сторожевую собаку, которую можно держать без привязи. При его профессии фактор опасности для семьи становился повседневной реальностью.

В понедельник в аптеке его ждал сюрприз. Более девяносто процентов рецептов выдано врачом Турчиным на имя всего четырнадцати больных. Возможно, их было больше, но Михаил не стал еще раз перелопачивать папку с рецептами.

Он позвонил в психоневрологический диспансер, который размещался за городом. Оказалось, что Турчин почти ежедневно ведет прием в поликлинике городской больницы. Михаил созвонился с ним и договорился о встрече в конце приема.

Турчин оказался жизнерадостным крупным мужчиной за пятьдесят. Его внешность оправдывала фамилию. Черные миндалевидные турецкие глаза под черными лохматыми бровями, нос с горбинкой, раздвоенный подбородок, смуглое лицо и такие же смуглые волосатые руки. Копна густых черных, едва тронутых сединой курчавых волос давно не знала ножницы и расческу. Чего не было, так это усов и бороды. Щеки и подбородок были выбриты до синевы.

Он встретил Михаила приветливо, посмотрел на рецепты, взятые Михаилом в аптеке, и сказал:

– Похоже, но не мои. Очень похоже: бланк, моя печать и подпись, штамп и круглая печать больницы. Таким умельцам нужно сразу деньги печатать.

– Нам нужны ваши подлинные рецепты или образцы подписи и печати для экспертизы.

– Пожалуйста.

– Теперь о больных. Скажите у вас лечатся или лечились эти люди? – Михаил протянул список.

– Мы это уточним в регистратуре. Элина! – он позвал медсестру и передал ей список. – Спуститесь в регистратуру и попросите девочек как можно быстрее, прямо при вас, подобрать амбулаторные карты этих людей. Мы вас ждем.

– Григорий Михайлович, почему они не попытались рассредоточить рецепты по разным аптекам?

– Потому что существует специализация аптек, особенно по лекарствам, требующим особого рецепта. Специализация седьмой аптеки определена давно. Психотропные лекарства продаются в основном там.

– Персонал аптеки должен был обратить внимание на то, что одни и те же люди получают много лекарств?

– Подлинность рецепта легко проверить. При его выписке делается запись в амбулаторной карте больного. Было бы желание. Трудно будет доказать, что со стороны персонала аптеки имеет место злой умысел, а не обыкновенная халатность.

– Найдем того, кто подделывал рецепты – докажем.

– Возможно… А вот и Элина! Принесли что-нибудь? – Турчин взял из рук медсестры стопку амбулаторных карт. – Да здесь все подлинные. Ни одной мертвой души. Вот только ни один рецепт не записан.

– Зачем так сложно? Можно было бы фамилии брать из городской телефонной книги, – не удержался от недоуменного вопроса Михаил.