– Нет, Микаэлла, вы засветитесь на сто восемьдесят седьмой и триста двенадцатой камерах, – забраковал он мою первую идею. – Госпожа нье' Риолин, то, что вы предлагаете, нанесёт физический ущерб кадету нье' Аттейс, – отозвался о следующей.

– Я запрограммирую бота-уборщика, и он заменит её шампунь. Волосы Эолив станут ярко-фиолетовыми, – поделилась я очередной мыслью.

– Пришлю уборщика к вам в отсек в девять вечера, госпожа нье' Риолин. У вас будет десять минут, чтобы дать боту новое задание. Задержка бота сверх этого времени отразится в отчёте о заданиях ботов. Отчёт проверяет ректор.

Я не любила программирование, но ничего другого не оставалось. Оставлять пакость Лив безнаказанной было нельзя.

Когда злющая нье' Аттейс пришла на урок физики, мы покатились со смеху. Даже я, хоть и знала, какой эффект даст шампунь, который заботливый бот-уборщик поставил на полку душевой кабины Эолив. Её шевелюра стала ярко-фиолетовой! Я подобрала очень устойчивую краску для волос, такой красоткой ей предстояло проходить до конца учебного года.

– Это всё ты! – завопила она, подскочив ко мне. – Ты перекрасила меня!

Я, всё ещё смеясь, предположила:

– Может, стоило вести себя скромнее? – Я намекнула на то, что наша будущая императрица успела обидеть не только меня, но и кадетов на курс, а то и на два старше.

Родители Эолив, инициировавшие расследование, выяснили, что их любимая дочь оскорбила детей нескольких вельмож, так же приближённых к Кровавому императору, как и они, и расследование быстро замяли. Обо всём этом мне рассказал Дживс.

На зимних каникулах я отправилась на маяк Линн. Меня встретила мягкая, домашняя женщина, поглаживающая выпирающий живот. Рядом с ней стоял Арэниэль. Я смотрела головидео с их свадьбы и неожиданно для себя радовалась тому, что обаяшка Рэн нашёл своё счастье рядом с этим беспокойным созданием.

Я страшно удивилась празднику, означавшему смену текущего года, который устроила Линн. На маяке десять тысяч семь никогда такого не делали. Мы с дедом просто ложились спать, а утром Исхран сообщал, что наступил новый год. Одалинн же устроила целое действо. Сначала мы украсили хвойное дерево красивыми стеклянными шарами и фигурками, причём в этом принимали участие все члены команды. Затем Нарин и недавно родившая Кинира притащили коробки с гирляндами и искусственными свечами, и все вместе мы украшали гостиную маяка. Получилось очень красиво.

Ночью, когда все уже спали, я пришла в гостиную, чтобы в одиночестве полюбоваться ей. Цветные огоньки бежали по йолке – так Линн назвала это хвойное дерево, – искусственные свечи чуть мерцали на полках и в углах довольно большого отсека, причудливые тени плясали на потолке и стенах.

Я сидела на диване, положив подбородок на колени, и думала о том, как сильно поменялась моя жизнь. Вчера мне написала Ана. Она поздравила меня с новым годом и сообщила, что её родители взбесились, узнав о выбранной ей специализации. А ещё она определилась с видом боевых искусств и собиралась приступить к занятиям в начале следующего семестра.

Ещё одно сообщение прислала Тайнара, которая на праздники улетела в особняк родичей на Франгаг. Она написала, что, если у меня получится выбраться, она и её родственники будут рады видеть меня у себя на празднествах Дня смены года. Мне было приятно, ведь мы с Тайнарой довольно тесно общались. Завтраки, обеды и ужины мы проводили вместе. Если приходилось разбиваться на пары на уроках или готовить в парах доклады, всегда выбирали друг друга. Даже в спаррингах на физической подготовке старались оказаться вместе.

– Я полюбила этот праздник, когда была в том же возрасте, что и ты, – раздался голос над головой.

Я вздрогнула. Одалинн. Вот не спится ей! Я встала, чтобы уйти. Моя опекунша вызывала во мне смешанные чувства.

– Не уходи! – попросила она. Я повернулась и посмотрела в её глаза, а она продолжила: – Микаэлла, я никогда не попрошу простить меня за то, как началось наше знакомство, но мне бы хотелось, чтобы ты не держала на меня зла. Надеюсь, ты когда-нибудь поймёшь меня.

Я кивнула и покинула гостиную. Провела пальцем по скуле. Откуда эта влага на щеках?

А утром Линн затеяла возню с праздничным ужином. И опять присутствовала вся команда. Триша резала мясо, Линн катала плотное тесто и показывала, как лепить небольшие пирожки, мы все вместе резали овощи. Потом Триша и Лилоуса мариновали мясо, которое после завернули в фольгу. Всё это сопровождалось шутками и историями из жизни команды, смехом. Я недоумевала: неужели возможно, чтобы команда была как семья? Разве бывает так, что между членами команды нет отчуждения и холодности, что все доверяют друг другу? Приходят на помощь, поддерживают…

Вечером в дверь моего отсека постучали.

– Войдите, – крикнула я, валяясь на кровати и листая страницы во всекосмической сети. Пыталась найти значение обряда, связанного с украшением стеклянными шарами хвойного дерева.

В мой отсек вошла Лилоуса. Она поставила на стол большой несессер и повернулась ко мне.

– А давай сделаем из тебя красотку?

– Ээ…– протянула я, недоумевая.

– Вставай, – скомандовала Лилоуса. Заинтриговала. Я выключила планшет и подошла к цветнийке. – Садись! – указала она на кресло.

– А что происходит? – попыталась спросить я.

– Сиди тихо! – шикнула Лил, и я расслабилась. Как бы я не относилась к Линн, на её маяке ничего плохого никогда не видела.

Лилоуса что-то делала с моими уже отросшими до плеч волосами. Судя по тому, как стало прохладно шее, она собрала их вверх. Потом Лил заставила меня закрыть глаза, прошлась кисточками по векам, скулам и губам.

– Готово! – хмыкнула она.

В отсек снова постучали, и мы хором крикнули:

– Войдите.

В отсек вошла Одалинн. В руках она держала чехол для одежды.

– Думаю, это будет в самый раз!

Одалинн достала из чехла длинное синее платье, расшитое сверкающими камнями. Я переоделась и повернулась к зеркалу. Я была не я. Никогда не думала, что могу быть такой же, как девушки на головидео с дворцовых приёмов: такой же женственной и… привлекательной.

А потом настало время ужина, музыки и танцев. Я даже попробовала элейское вино, правда, получила при этом неодобрительный взгляд Рэна.

На следующий день я попросила Линн отпустить меня домой, чтобы забрать вещи. Пообещала, что червоточину оставлю открытой. К родному маяку меня доставил мяурианец. Он уже давно полинял и стал совершенно чёрным. На мой взгляд, ему очень шло.

Я очень удивилась, обнаружив, что работы по восстановлению маяка уже начались. Вокруг станции убрали весь мусор, остатки кораблей и тела. С маяка вырезали изломанные сегменты колец.

– Здравствуй, Микаэлла, – поздоровался искин, служивший ещё моим предкам.

– Здравствуй, Исхран.

Мне не хотелось ничего у него спрашивать, не хотелось ничего ему говорить. Я молча дошла до своего отсека, заглянула туда и… не забрала ни одной вещи. Всё, чем я так дорожила раньше, в моём новом мире мне было не нужно. Я заблокировала дверь и направилась к своему катеру. Страшно соскучилась по нему, мне очень не хватало одиночных полётов. Когда я села в кресло пилота, искин произнёс:

– Ты повзрослела, Микаэлла.

– Я стала взрослой, когда умер дедушка, – ответила я и язвительно спросила: – Ничего не хочешь мне рассказать? Что ещё вы с дедом придумали для меня?

– Ты узнаешь, когда придёт время, пока всё идёт по плану.

– Я тебя ненавижу, счётная машинка!

– Восполняю пробел в твоём образовании Микаэлла: счётная машинка может выполнять десять-двадцать операций, искин маяка – более десяти в семидесятой степени.

Из глаз покатились слёзы, но всё же я рассмеялась.

– Хоть что-то остаётся неизменным!

Я вывела свой катер из дока и закрутила спирали вокруг маяка. Затем провела его по червоточине к маяку Линн. Я собиралась поговорить с ней, надеялась, она разрешит припарковать мой летательный аппарат в её стояночном доке.