– Тсс… – вдруг Гролл приложил палец к губам. – Тише, идут незрячие, скорее прячьте костер и прячьтесь сами.

Все пришли в движение. Двое в черных одеждах быстро на чем-то плоском и тонком подняли костер и затащили в расселину между больших валунов, прикрыв третьим камнем. Через несколько секунд никого уже не было видно. Гарри подвинулся ближе к Наурусу, не зная, что предпринять. Сразу стало очень холодно и влажно. Проводник хотел уже встать, как Гролл оказался рядом и накрыл путешественников полой своей черной одежды и тихо прошептал, чтобы они не шевелились. Так, втроем, они продолжали сидеть под плотной материей. Какое-то время ничего не происходило, ничего не было слышно. Вдруг раздался почти незаметный стук скатывающихся мелких камушков. Потом начал нарастать шум то ли шагов, то ли какого-то движения. Вскоре все вокруг наполнилось шипеньем, чавканьем, стуком камней от чьих-то шагов, будто тысячи существ проходили рядом. И это было ужасно. Под куском материи ничего не было видно, только сквозь маленькие дырочки мелькали тени, множество теней, видимых в сумраке ночи. Потом все неожиданно кончилось. Но Гролл продолжал сидеть в той же позе и сильнее прижал распластанного Гарри к земле. Тот понял, что будет продолжение. Вдруг раздался громкий и протяжный звук, как будто тысяча органов взяли очень низкую ноту. Это было невыносимо. Земля мелко задрожала. Откуда-то покатились камни, подпрыгивая и сталкиваясь. Звук становился то сильнее, то слабел на секунду. Как показалось Гарри, это длилось очень долго. И, наконец, все стихло. Но Гролл оставался неподвижным. Только выждав долгое время, когда тишина стала настоящей, он встал и скинул полы своей одежды со спутников.

– Все, вставайте, кажется, закончилось!

И сразу из расселин показались прежние души в темных одеяниях, а еще через мгновение языки пламени продолжили согревать и радовать теплом собравшихся у костра.

– А что это было? – спросил как ни в чем не бывало Наурус.

Все молчали. И спустя время, подкидывая несколько камней в огонь, заговорил предводитель Гролл.

– Это пожиратели. Не знаю, с какого времени вознесся ты, Наурус, и знаешь ли ты, но поговаривают, что это переродившийся египетский фараон, считавший себя на земле богом. Когда он умер, вместе с ним умертвили целую армию его солдат и слуг. Потом, оказавшись в чистилище, фараон стал вести себя подобно богу. Отстроил огромный дворец, насильно привел к себе наложниц – доверчивые души, предавался разврату, чревоугодию, убивал своих слуг, когда те не понимали его. Странно, что ему долго все сходило с рук. Может, тысячу земных лет. Но сколько веревочке не виться… Ясно одно: исправляться он не собирался, как и мы, сидящие теперь тут. Но жил он в вашем чистилище. Ему дали больше времени, чтобы понять свое место и предназначение. Но он не смог. Потом пришли чистильщики, забрали его глаза и заодно глаза всех его рабов, и погрузили его мир во тьму и перенесли сюда. А тут души быстро трансформируются. И вот мытарствует он теперь и пожирает души в своей злобе и стремлении начать хотя бы видеть.

Все замолчали, слышно было только урчание костра. Каждая душа задумалась о чем-то своем. Гарри подумал, как странно горит костер, с тихим урчанием и так долго… от каких-то камешков, и такое тепло раздает на всю округу. Блестящие языки пламени успокаивали и баюкали. Мужчина постепенно провалился в глубокий сон, похожий на небытие…

Проснулся Гарри раньше всех. Он осмотрелся вокруг. Незнакомые места его уже не пугали. Каждую минуту в этом мире он видел или чувствовал что-то новое. За два дня, прошедших с его пришествия в эти миры, он получил так много информации, что она походила на сказку, сон, и, казалось, Гарри вот-вот проснется. Но так или иначе он постепенно начал осознавать мир вокруг, проникнулся уважением к своему проводнику.

Наурус лежал на голых камнях, которые, впрочем, были достаточно теплыми. Видимо, какой-то источник тепла снизу нагревал их. Костер еле теплился, и Гарри, потягиваясь, решил подкинуть топлива. Было чуть светлее, чем когда он заснул, но все равно мрак окружал место вокруг костра. Он подошел к огню ближе, чтобы посмотреть, какое топливо использовали местные жители. Это были камни разного размера, темные, с блестящими вкраплениями как будто металла. Гарри поднял несколько и бросил в костер. Огонь сразу занялся, облизывая со всех сторон заброшенное топливо. Гарри заметил, как один из людей приподнял голову и стал внимательно наблюдать.

– С пробуждением вас, – Гарри первым завел разговор.

Человек в капюшоне не ответил и начал молча подниматься. Он подошел к огню, у которого сидел Гарри. Это был небольшого роста человек в черном балахоне, как и все жители. Он молча сел рядом и через некоторое время без каких-либо предисловий заговорил:

– Значит, новенький. Понятно, – голос его был на удивление чистым и звонким. Он продолжил: – Сразу скажу, повезло тебе очень. Многие попадают в эти миры и не встречают никаких проводников. Обычно новичок оказывается один и долгое время все познает сам: и устройство мира, и чудеса, и опасности. А здесь полно диковинного. Вот по сто лет и мытарствуют новички, ничего толком не зная. А тебе вот повезло, да…

– Да, конечно, я и не спорю, – перебил Гарри, – но и не от меня все это зависело. Просто стечение обстоятельств. Я так думаю…

– Обстоятельств? Да не тут-то было, вот сам увидишь. Нет обстоятельств, есть судьба, и она предрешена… Ну, ты не поймешь пока, ты тут новичок.

Они замолчали. Гарри не хотел спорить, а мужчина в балахоне задумался. Прошло немного времени, и Гарри решился спросить:

– Скажи, добрый человек, вот вчера и сегодня смотрю на костер, и мне стало интересно, что это за топливо у вас такое, какие-то камни? Совсем ни на что не похоже, что я видел и что знаю, это же не уголь?

– Нет, конечно, – живо откликнулся собеседник. —Тут же ничего нет, никаких полезных ископаемых. Все, что есть, это желания и знания душ, обитающих в этих мирах! Только тот, кто хорошо разбирается в каком-нибудь вопросе и в деталях может что-то представить, способен это тотчас материализовать. Ты же еду, наверное, так получал?

– Так, хлеб, – ответил Гарри, и ему показалось, что в облике этого человека, совершенно угрюмого, что-то изменилось. Душа в капюшоне стала увлеченной, энергичной, как будто заданные ему вопросы пробудили в нем настоящий огонь интереса и какую-то жизненную силу. Гарри продолжил:

– Получается, что эти горящие камни тоже кто-то создал?

– Да, конечно! Бесспорно создал! – увлеченно ответил человек в черном. – И создал их я! Ты знаешь, ведь я тоже недавно из твоего времени преставился. Болезни бывают неизлечимыми. У меня был рак. Я был известным ученым, занимался ракетным топливом в секретном институте. Ничего больше в жизни и не видел. Работа, работа и никакой личной жизни не было у меня и, кроме как в топливе, я ни в чем не разбираюсь. Вот умер скоропостижно. И теперь тут.

Ученый замолчал, видимо, задумавшись о своей прошлой жизни. Гарри не стал отвлекать собеседника от мыслей, потому что теперь понимал, как иногда важно подумать о прошлом.

– И вот, оказался здесь, – продолжил ученый, как будто и не было нескольких минут молчания. – Сначала, как и все, в чистилище. Но что я мог в той жизни и в этой? Размышлять о строении материи или о энергетических положениях электронов – вот где я специалист. И на меня обычно работал целый коллектив ученых, узких специалистов, рабочих, начиная от строителей и сварщиков и заканчивая металлургами. И как тут я мог что-то сделать, пусть даже не своими руками, пусть своим воображением? Получается создать только то, что более или менее хорошо знаешь. Вот.

Гарри дождался, когда ученый закончит, и спросил:

– А как же вы в аду-то оказались?

– Знаешь, – чуть помедлив, произнес ученый, – здесь для меня самое спокойное место. Сначала я был в другом мире. Пытался наладить свою жизнь там. Первое время все было интересно. Я даже смог построить себе жилище. В чистилище места хватает всем. Души там незлобные, по крайней мере вид такой все делают. Вот и я пришел к крестьянам, говорю, место нужно мне. Они улыбаются, кивают, ладно, мол, вот тебе земля, бери сколько нужно. Ну вот представляю я дом, как строю его, стены возвел, окна, крышу. Хорошо и красиво. Стал там жить. Жители еду приносят, улыбаются. Но тут, как назло, чистильщики прибыли за кем-то. А от них, знаешь, вибрация немаленькая. И домик мой рухнул. Прямо на меня. Тут умереть невозможно, только боль адскую ощущаешь всем своим существом. Крестьяне пришли, конечно, опять еду принесли, улыбаются, утешают. А мне больно и обидно от того, что столько строил, и все понапрасну. Чем я только не пытался заняться: выращивал овощи, а они все засохли, торговал, но был обманут, хотя тут все тонко, никто тебя вроде и не обманывает, а ты сам обманываешься при обмене. Ну и вот, впал в уныние, целый год на месте сидел и никаких тебе мыслей, желаний. Вроде как и понравилось мне ни о чем не думать, не беспокоиться. Только нельзя тут так. Стал гореть я огнем изнутри. Знаешь, что это такое? – Гарри кивнул, вспомнив свое обжорство. – Ну вот, горю я, горю, и больно мне жутко. Решил, было, умереть от боли. Но тут так нельзя. Пришли чистильщики и перенесли меня сюда, в ад. А тут добрые люди тоже нашлись. Вот и взяли меня в компанию. И только здесь я какую-то пользу стал приносить, запустил контролируемую цепную ядерную реакцию под землей. Чувствуешь, вся местность здесь теплая? Вот это я постарался. Произвожу топливные элементы для костра, тут ведь холодно и темновато, а свет и тепло как раз кстати. Только тут я оказался хоть чем-то полезен душам. Да и гореть перестал: в аду можно и погрустить, и нагрешить. Только страшно тут, особенно в одиночку, всякие грешные души есть. Бывают и очень злые.