– Ага, будет сделано, отлично! Просто замечательный заказ! – круглый человечек радостно подпрыгнул, развернулся и семенящей походкой быстро скрылся за тяжелой кожаной занавеской.

Гарри оглядел заведение. Закусочная была не большая, но основательная. Семь больших столов, около каждого две лавки. Они были сделаны из толстенных досок, отполированных многочисленными посетителями. На каждом столе коптила небольшая лампадка. За прилавком виднелись полки из таких же грубых досок. На них толпились глиняные кувшины разного размера и формы, вместительные тарелки и еще какая-то утварь. Пол закусочной был выложен большими светлыми камнями, отшлифованными ногами посетителей. Потолок и стены, казалось, были вырублены в массиве скальной породы, похожей на гранит.

Старец Наурус сидел молча и, казалось, смотрел в одну точку. Но через короткое время Гарри понял, что тот задремал прямо за столом, облокотившись на гранитную стену. Он был высок ростом и имел крупные члены. Голова с грубыми чертами лица была похожа на мраморную скульптуру древнего сердитого бога. Такие Гарри видел в музеях. Седые волосы длиной до плеч были перехвачены веревкой. Большой нос, широкий к низу, большой рот с плотно сжатыми губами и выступающий подбородок с ямочкой посередине выдавали волевого и сильного человека. Большие, немного глубоко посаженные глаза делали взгляд старца соколиным и прозорливым. Широкие густые брови торчали во все стороны, длинные ресницы, такие же седые, как и брови, напоминали кисточки для рисования. Простая и вместе с тем просторная и удобная одежда на голое тело, похожая на длинную сорочку из плотной светло-серой ткани, была перехвачена тонким кожаным ремешком с маленькими красными камешками на концах. На ногах старца была мягкая кожаная обувь с толстой подошвой, прошитая толстыми черными нитями. Старец дремал, скрестив на груди длинные и жилистые руки. Широкие плечи говорили о недюжинной силе и выносливости. Особое внимание Гарри привлек посох. Он был почти черный и, видимо, тяжелый, с большим набалдашником неправильной формы, и блестел, отшлифованный от постоянного использования. Древесина, из которой был вырезан посох, имела необычную структуру и витиеватый узор. Да и сам посох был похож на своего хозяина – такой же сухой, жилистый и прочный.

Гарри тоже собрался вздремнуть и уже устроился поудобнее, но не успел сомкнуть глаз, как за кожаной ширмой в глубине зала послышалось движение. Вскоре в комнату вышел хозяин, а за ним так же быстро, но грациозно показалась девушка. В руках они держали большие толстые глиняные блюда, наполненные едой. Маленькая процессия подошла, разбудив старца, и стала накрывать на стол. Гарри разглядывая помощницу толстяка. Она была небольшого роста, миловидная и, что удивило Гарри, в современной одежде: длинное платье почти до пят, модная обувь на платформе, золотая тонкая цепочка с маленьким крестиком. «Странный контраст, – подумал он, – как со съемок исторического фильма, где герои из средних веков одеты в рубище или холщовые рубахи, а работники в современной одежде». Размышления Гарри были прерваны приготовлениями к трапезе. Хозяин вместе с помощницей ловко расставил блюда с жареным гусем с хрустящей корочкой, поодаль в глубокой миске под паром томился отварной картофель, рядом стояли миски с грибочками и другими соленьями. Аромат жареного мяса ударил Гарри в нос.

– Ну вот, гости дорогие, еда готова, все в лучшем виде для лучших гостей, – рот толстяка расплылся в приветливой улыбке. – Мы с Дорой, помощницей моей, уж очень постарались.

– Ну-ну, молодец ты, Ганс, как всегда, молодец. Вот сколько знаю твое заведение, всегда держишь марку. Давно очищался-то?

– Ой, да с полгода прошло, – выпалил хозяин закусочной, словно знал, что ему зададут такой вопрос. – Да, скоро будет шесть месяцев. Но у меня все успешнее исправление, сначала каждый месяц приходилось, Наурус, ну ты же знаешь, а теперь на полгода почти хватает. И теперь думаю…

– Ганс, остановись со своими подробностями, видишь же, мы с дороги, дай нам спокойно поесть, – старец оборвал толстяка и, обращаясь к Гарри, продолжил: – Ну, давай, налетай, что скромничаешь, а то он нас заговорит.

Гарри прочитал про себя короткую молитву и приступил к еде. Наурус довольно усмехнулся в бороду и налил вина из глиняного кувшина, выпил и отер бороду. Путники начали молча и жадно есть. Спустя короткое время на столе практически ничего не осталось, кроме откушенной и недоеденной картофелины, да горки обглоданных костей. Наурус довольно крякнул, налил остатки вина и, не предлагая Гарри, залпом осушил стакан. Затем, пытливо взглянув на спутника, заговорил.

– Теперь послушай мой сказ. Ты, наверное, удивляешься тому, что с тобой произошло за время после твоей смерти? Да это и понятно, мы все прошли подобный путь. Как ты помнишь, сначала, после смерти, ты ощущал дикий ужас, привыкая к своему положению вне тела. Это твоя душа воспарила, отделилась от твоей плоти и привыкала к новым ощущениям. Затем она путешествовала по Вселенной, узнавая, как устроены звезды и планеты. Это особенно красочные и необычные ощущения, и тебе понравилось, не так ли? – спросил старец, и Гарри кивнул. Наурус продолжил:

– Вскоре ты очутился на лесной поляне, где я тебя и встретил, помнишь?

– Да, конечно, помню, – ответил Гарри.

– Потом я тебе кое-что рассказал о мире, где ты сейчас находишься, и теперь просвещу тебя. Мир на этом свете состоит из рая, ада и чистилища. Об этом рассказывается во многих священных писаниях на земле. После смерти, через сорок дней, душа человека навсегда покидает земной мир. Согласно некоторым религиям, душа попадает в чистилище, так как все люди грешны, кроме небольшого числа праведников и святых. В чистилище души пребывают до Великого суда, когда придет Господь, и души соединятся со своими телами, и станет судить их Господь по их делам. До этого времени души могут исправиться. Это ты, скорее всего, и так знал, пока не попал сюда. Я тоже в свое время жил на земле, и меня признали праведным человеком. И я так же, как ты, попал в этот мир. И всему бесконечно удивлялся. Тут все так необычно и совсем иначе устроено, чем мы думаем про тот свет. Здесь для исправления все души принимают свой земной облик. Они имеют почти все те же чувства: хотят есть, жить, радуются, грустят. Место, где мы находимся, это чистилище. Праведники и святые могут жить в раю. Большие грешники пребывают в аду. Но выбирать, где быть душе, каждый определяет сам. Считаешь, что ты безгрешен и вел праведную жизнь, можешь сразу пойти в рай. Считаешь, что грешен, и хочешь исправиться, оставайся в чистилище, ну а если не хочешь исправляться или от всего устал – идешь в ад. Вот, собственно, и все.

Некоторое время Гарри размышлял над словами старца и, наконец, спросил:

– Я не совсем понял тебя, Наурус, как это? Как может быть, что все души сами могут выбирать, куда им идти? А как же страдания, боль, страх, которые, согласно святым писаниям, они должны испытывать, чтобы очиститься? И как человеческая душа сама может понять, куда достойна пойти? Кто будет ей судьей, кто ей подскажет?

– Ты правильно говоришь, но до Великого суда каждая душа сама себе судья. Ты целых сорок дней после смерти обитал на земле, ты видел всю свою прошлую жизнь, свои поступки. И я уверен, понял, что ты делал хорошо, а где совершал грех, так?

– Да, конечно, понимал. Но сейчас я же не горю в огне, хотя много грехов совершил при жизни.

– Подожди, не спеши. Если твоя душа не захочет исправляться, если ее отяготит лень или ты снова будешь грешить, то тогда огонь станет исправлять и заставлять тебя очищаться. Помнишь того горящего человека, который бежал, крича от боли и ужаса? И все расступились перед ним, чтобы его пропустить? Это была душа во грехе…

– Постой, Наурус, он теперь все время будет гореть и страдать от огня? Даже одежда на нем горела!

– Нет, он перестанет гореть, когда добежит до ада. Это, кстати, самое спокойное место. Внешне. Но очень беспокойное для души внутри. Там ты что бы ни делал, будешь все время чувствовать другой огонь, другие мысли овладеют тобой. Там тебе будет страшнее и больнее, но не снаружи, а внутри. И самое тяжелое – это страх, бесконечный, в каждой клеточке, страх перед Великим судом! Начинаешь понимать?