Но буквы просто стали похожи на кляксы, оставленные мухой, искупавшейся в туши и упавшей спинкой на бумагу. Когда пришло время идти спать, их урок по каллиграфии насчитывал почти двадцать листов бумаги, исписанных с обеих сторон. Это было и странно, и непривычно, и говорило об успехе. Лу Лин никогда и ничего не расходовала зря. Она собрала исписанные листы, сложила их и отнесла в угол комнаты. Рут знала, что она использует их позже как черновики для собственной каллиграфии, как промокашки для кистей и подставки под горячее.

На следующий вечер, после ужина, Лу Лин поставила перед Рут большой чайный поднос, наполненный гладким влажным песком, собранным на школьной площадке.

— Вот, — сказала она. — Тренируйся, пиши этим. Она протянула левую руку, в которой была палочка для еды, и написала на песке слово «учиться». Закончив, Лу Лин этой же палочкой снова разровняла песок.

Рут тут же последовала ее примеру и обнаружила, что на песке писать значительно проще и гораздо веселее. Песок и палочка не требовали такой тонкости техники каллиграфии, как кисть и бумага. Рут могла писать с нажимом, который позволял разгрузить руку. Она написала свое имя. Здорово! Это было похоже на игру с «Волшебным экраном», который ее кузен Билли получил в подарок на прошлое Рождество.

Лу Лин подошла к холодильнику и вытащила холодную котлету.

— Что ты хочешь на завтра?

И Рут написала в ответ: «Бургер».

Лу Лин рассмеялась.

— Ха! Ну теперь ты можешь отвечать!

На следующий день Лу Лин принесла чайный поднос в школу и наполнила его песком с той же части площадки, где Рут ушибла руку. Мисс Зондегард разрешила Рут отвечать таким способом. И когда во время контрольной по арифметике Рут подняла руку и нацарапала на песке цифру семь, все дети повскакивали со своих мест, чтобы посмотреть. Вскоре все только и говорили о том, что тоже хотят писать на песке. В перерыве Рут была очень популярна. Дети собрались вокруг нее и наперебой просили:

— Дай мне попробовать!

— Мне! Мне! Она сказала, что мне можно!

— Ты должен писать левой рукой, иначе нечестно!

— Рут, покажи Томми, как это делать! Он такой тупой.

Они вернули палочку Рут, и она быстро и легко писала ответы на их вопросы.

— Рука болит?

«Немного».

— Можно потрогать твой гипс?

«Да».

— Рики любит Бетси?

«Да».

— Мне подарят велик на день рождения?

«Да».

Они обращались с ней так, словно она была Элен Келлер[9], гениальная женщина, не позволившая болезни помешать ей стать тем, кем она стала. Как Элен, Рут просто надо было приложить немного больше усилий, и, возможно, именно восхищение ее упорством и помогло ей стать сильнее и умнее. Даже дома мать стала спрашивать ее:

— Что думаешь?

И все это только потому, что Рут приходилось писать ответы на ее вопросы на песке.

— Как тебе соевый творог? — однажды вечером спросила Лу Лин.

И Рут написала: «соленый». До этого она никогда не позволяла критиковать то, что готовила мать, но сейчас Рут воспользовалась тем, что мама сама заговорила о своем блюде.

— Я тоже так думать, — отозвалась Лу Лин.

Потрясающе! Скоро мать стала спрашивать ее мнение по самым разным поводам.

— Идем в магазин за продуктами на ужин сейчас или потом?

«Потом».

— Как насчет биржи? Если я сделать вложение, мне повезет?

«Повезет».

— Нравится это платье?

«Нет. Уродливое».

Лу Лин нахмурилась и пробормотала на мандаринском наречии:

— Твоему отцу оно нравилось, и я не могу его выбросить. — Ее глаза стали влажными, она вздохнула и спросила на английском: — Как думаешь, твой папа скучать по мне?

Рут быстро написала: «да», и мама засияла. И тут у Рут появилась идея. Ей всегда хотелось маленькую собачку, и сейчас было как раз самое время об этом попросить. Она нацарапала на песке: «собачка».

Из груди матери вырвался сдавленный всхлип. Она смотрела на это слово и качала головой, не веря своим глазам. Ну что же, этому желанию просто не суждено сбыться. Но тут мать принялась повторять на китайском:

— Собачка! Собачка!

Она вскочила, ее грудь ходила ходуном.

— Драгоценная Тетушка! — наконец воскликнула она. — Ты вернулась! Вот твоя Собачка! Ты меня простила?

Рут отложила палочку. Лу Лин теперь всхлипывала не переставая.

— Драгоценная Тетушка! Ах, Драгоценная Тетушка! Как жаль, что ты умерла! Это я во всем виновата. Если бы только я могла изменить судьбу! Я бы лучше убила себя, чем страдала без тебя!

О нет! Рут поняла, в чем было дело. Мать иногда рассказывала о призраке этой Драгоценной Тетушки, который витал в воздухе. Она поступила неправильно и в результате оказалась на самом «краю мира». Все плохие люди отправляются в бездонную пропасть, где их никто никогда не найдет и где они будут вечно скитаться, с волосами, отросшими до пят, мокрые и сочащиеся кровью.

— Пожалуйста, дай знать, что ты не сердишься на меня, — продолжала ее мать. — Дай мне знак. Я пыталась сказать тебе, как сожалею обо всем, но не знаю, слышишь ли ты меня. Ты меня слышишь? Когда ты прибыла в Америку?

Рут замерла на месте, не в силах шелохнуться. Ей очень хотелось вернуться к разговорам о еде и платьях.

Лу Лин вложила палочку обратно в пальцы дочери.

— Вот. Сделай так: закрой глаза, подними лицо к небу и обратись к ней. Подожди ответа и запиши его. Скорей закрывай глаза!

Рут зажмурилась, и в ее воображении тут же появилась женщина с волосами до пят. До нее снова донесся голос матери, использующей вежливую форму китайского:

— Драгоценная Тетушка, прости меня за то, что я наговорила перед твоей смертью, я этого не хотела. Когда ты умерла, я пыталась отыскать твое тело.

Глаза Рут распахнулись. Длинноволосый призрак в ее воображении стал двигаться кругами.

— Я тогда спустилась в ущелье и искала, искала. О, я сходила с ума от горя! Если бы я тебя нашла, то отнесла бы твои кости в пещеру и устроила бы тебе достойные похороны.

Рут почувствовала, как что-то коснулось ее плеча, и вздрогнула.

— Спроси, поняла ли она то, что я сейчас сказала? — велела Лу Лин. — Спроси, изменилась ли моя судьба? Снято ли с меня проклятие? Теперь нам ничего не угрожает? И запиши ее ответ.

Какое проклятие? Рут во все глаза смотрела на песок, почти уверовав, что сейчас увидит в нем лицо мертвой женщины, омытое кровью. Какого ответа ждет мать? Если она напишет «да», будет ли это значить, что проклятие снято? Или наоборот, что оно все еще действует? Рут опустила кончик палочки на песок и, не зная, что написать, начертила линию, потом еще одну, прямо под ней, а потом добавила еще две, чтобы получился квадрат.

— Рот! — воскликнула ее мать, пальцем повторяя контур ее рисунка. — Этот знак обозначает «рот»! — Она смотрела на Рут во все глаза. — Ты написала его, еще не умея писать китайские иероглифы! Ты почувствовала, как Драгоценная Тетушка направляет твою руку? Что ты чувствовала? Расскажи!

Рут покачала головой. Что происходит? Ей хотелось плакать, но она не смела. Она же не должна издавать ни звука.

— Драгоценная Тетушка, благодарю тебя за помощь моей дочери. Прости меня за то, что она говорит только по-английски. Должно быть, тебе сложно так общаться с ней. Но теперь я знаю, что ты меня слышишь и понимаешь, что я говорю. Мне очень жаль, что я не смогла отнести твои кости к подножию горы, к Обезьяньей Челюсти. Я никогда об этом не забывала. Как только я смогу поехать в Китай, я исполню свой долг. Спасибо, что напомнила мне о нем.

Рут сидела и думала о том, что написала. Как может простой квадрат обозначать все это? Неужели в комнате действительно был призрак? И он касался ее руки, державшей палочку? И почему ее рука теперь так дрожит?

— Только я еще долго не смогу вернуться в Китай, — продолжала Лу Лин. — Поэтому я надеюсь, что ты все равно простишь меня. Знай, что моя жизнь стала ужасной с тех пор, как в ней не стало тебя. Умоляю, забери мою жизнь, но пощади мою дочь, если проклятие невозможно разрушить! Я знаю, что недавнее происшествие было предупреждением.