Прошло уже три недели, как я не виделся с Ритой. Всё это время я безумно по ней скучал. Писал ей почти каждый день ничего незначащие сообщения, отправлял забавные картинки и видео, которыми со мной делились работники автосервиса. У них это было что-то вроде пожелания «Доброго утра». Мы иногда созванивались с Марго и я, несмотря на жуткую физическую усталость, был до безобразия счастлив, просто слушая её голос. Мы говорили обо всём и ни о чём конкретном, как и в самом начале наших отношений. Словно заново присматривались и приценивались друг к другу, осторожно прощупывая почву и границы.

Мне её очень не хватало. Особенно в моменты уединения и спокойствия или в гнетущей тишине пустой квартиры. Порой проезжая мимо зелёных насаждений или оказываясь рядом с парком, я смотрел на позолоченную ярким солнцем листву и вспоминал нашу прогулку. Тогда было темно и хмуро. Весна только начинала властвовать над городом, а теперь при неумолимом приближении лета всё вокруг стало ярче, зеленее и теплее. И я всё чаще задумывался о том, что не воспользоваться такими приятными моментами, которая нам дарит сама матушка природа, просто грех. Я хотел пригласить Риту на пикник в какой-нибудь выходной день и поделиться с ней своими новостями и планами. Но, зародившиеся во мне, чувства неуверенности и ненужности, которое периодически всплывали на поверхность сквозь муть страха быть отвергнутым, останавливали меня от этого поспешного поступка. Почему? Откуда оно взялось? Я не понимал и не пытался анализировать. Просто плыл пол течению. Просто ждал чего-то…

У Маришки, слава всем богам, всё было в порядке. Она уже переехала в «Титан» и трудилась не покладая сил, тренируя своё тело. Давая ему необходимую поддержку, заботу и даря себе самой надежду на полноценную жизнь без инвалидного кресла или костылей. Она с каждым днём становится уверенней в себе и более решительной. Хотя, её вечные жалобы на «пыточные устройства» Карельского (это она так тренажёры называет) уже набили у меня оскомину. Я в такие моменты подтруниваю над ней и говорю, что у многих отношения развиваются от ненависти до любви, а у них будет поэтичное «от пытки к счастью». Ну, романтика же, ёпрст! Она лишь недовольно морщиться на это, но никак не комментирует.

Про свои отношения с Дмитрием Валентиновичем она старается вообще не говорить. Я же в свою очередь, пытаюсь в них не вмешиваться, но всё равно периодически интересуюсь её личной жизнью. Я знаю, она ежедневно видится с Карельским — иногда он присутствует на её занятиях, но основную работу она проводит с рядовым персоналом клиники. Надеюсь, что Марина хотя бы с Ритой обсуждает свои проблемы, а не варится одна в котле безответных чувств. Так я думал потому, что ничего не слышал о его поползновениях в сторону своей сестры. Первая любовь в юном возрасте, к сожалению, может быть как самой светлой и окрыляющей, так и самой горькой и губительной. И я очень переживал за сестру. Во мне крепко сидела вера в поддержку Маргариты, и я не мешал, даже поддерживал их женскую дружбу.

Однажды, я всё-таки набрался смелости и проанализировал свои поступки и поведение в отношение с Маргариткой. И выводы, которые я сделал, меня не радовали. Кажется у меня раздвоение личности или что-то похожее. На работе я «удалой сокол», а с ней веду себя словно робеющий ботаник. «Рома, ты мужик или как? Тебя тысяча (или около того) баб за два года не затюкали, а тут ты не можешь найти подход к одной женщине?!» — ругал я сам себя и метался по квартире, как голодный лев в клетке. О, я был очень голоден! Просто зверски! Так бы и откусил от кое-кого кусочек…

Нужно это прекращать и решительно двигаться дальше! Поэтому я… Я набрался смелости и пригласил Риту на пикник.

Я нервно расхаживала по кабинету из угла в угол, сжимая в руке многострадальный смартфон и собираясь с духом, чтобы позвонить Паше. Мои руки нервно подрагивали, а пальцы свободной руки судорожно сжимали лацканы пиджака. Я безумно волновалась, не зная, как отреагирует бывший муж на мой звонок. Он же не просто так решил ото всех отгородиться. Не хочу уязвлять его гордость и ненароком выказать ему свою жалость. Может начать с нападения и популярно объяснить ему какой он придурок, раз смолчал о таком? Нет, я не смогу. Только не с ним.

Он всегда был по сравнению со мной нерушимой скалой спокойствия и уверенности. Может лишенный излишней эмоциональности, порывистости. Паша не был склонен к резкости в действиях и суждениях — с ним было так спокойно. Но порой, это монотонность в повседневной жизни навевала на меня скуку. «Сексуальный педант» или «Милый зануда» — точные описания его характера. Сейчас, я уже не смотрю на его характер сквозь призму влюбленности, и в моей голове всплывают определённые ситуации, общие моменты, которые развеивают для меня образ «непогрешимого Павла». Никто не идеален, и Павел тоже таким не был.

«Но зато, Ритка, у тебя сейчас есть порывистый, горячий прЫнц, который ускакал от тебя, сверкая копытами своего белого коня» — ехидничал голос в моей голове. Да, мы с Ромой изначально были, как два вулкана, потому и обожглись, наверное. С ним мне уж точно не было скучно! И если он даст нашим отношениям шанс на продолжение, то я уверена, что и в дальнейшем мы скучать не будем. Вот же мы женщины непостоянный народ: когда скучно — плохо, когда слишком весело — плохо. Эх…

«Всё, стоп! Звони уже!» — велела сама себе, останавливаясь около окна, и нажала на кнопку вызова. Пошли гудки. Они показались мне тягуче-зловещей какофонией, отражающие моё напряжение и беспокойство.

— Алло? — услышала я удивлённый голос Павла. Он ответил!

— Это я, Паш. Рита. — зачем-то добавила своё имя, словно он был не в состоянии узнать бывшую жену спустя такое короткое время после развода. — Не бросай трубку! — потребовала приказным тоном.

— И не собирался. — ответил он совершенно спокойно. Вот, я опять завожусь на ровном месте! Перед разговором надо было накапать валерьянки что ли… Глубоко вдохнула и медленно вдохнула в сторону, чтобы он не услышал.

— Паш, я прочитала твоё письмо. — перешла к сути.

— Я так и понял. — и снова безмятежное спокойствие в голосе. Нет, ну разве так можно!

— Ты идиот! — не сдержала своих эмоций и всё-таки накинулась не него с обвинениями. — Как ты мог мне не сказать?! — последнее слово я почти проглотила. Меня начали душить рыдания, слёзы обиды градом брызнули из глаз и потекли по щекам, оставляя за собой дорожки размытой туши.

— Рит, — устало вздохнул Павел, — если ты читала моё письмо, как говоришь, то всё знаешь. А если не понимаешь…

Я не дала ему договорить, пытаясь пробиться сквозь рыдания, с некрасивым всхлипом, ответила:

— Да всё я понимаю! Но я тебя любила, Паша! Любила всем сердцем! А ты убивал мою любовь и меня заодно, вместо того чтобы принять мою помощь! — я уже не сдерживалась и ревела в голос. Осела прямо на пол кабинета, подтянула ноги к груди насколько позволяла узкая юбка и уткнулась лбом в стену рядом с подоконником.

— Рита… — прохрипел мне в трубку Павел. Я так чётко слышала все его интонации в голосе, переживала его эмоции, словно он находился рядом. Представляла выражение его лица, его печаль и сожаление во взгляде, но отпустить свою обиду, полностью простить и забыть не могла. Не могла!

Видимо у Павла тоже наступил предел и он молчал, переваривая свои эмоции или пытался, как обычно, запрятать их поглубже. «Это же такое сокровище! Ими нельзя делиться даже с близкими и родными!» — ворчала я про себя, а сама при этом закрывала рот рукой, чтобы он не слышал моих рыданий.

— Рит, я не властен над этим. И не мог тебе что-либо гарантировать. Я дал тебе шанс… Шанс начать всё сначала, пусть и без меня. Ты умница, красавица. Я уверен, что у тебя всё будет хорошо. Прости меня, Ритка… — его голос сорвался. — Прости меня, милая. — его голос хрипел и я поняла, что всё. Ещё чуть-чуть и Павел просто отключится, заблокирует меня к чёртовой матери и я ничего от него не узнаю.