Мы вошли в дом, я разулась и сняла куртку. Из столовой, совмещенной с кухонной зоной, доносились умопомрачительные запахи запеченной крицы. Аромат чеснока и пряностей вызвал у меня обильное слюноотделение.

— Присаживайся, дорогая, — любезно предложила Римма Марковна, — давай сначала я тебя накормлю, а потом поговорим.

— Хорошо. — и кивнула в знак согласия. Есть я действительно хотела. Сегодня ни крошки во рту не было. Только утром удалось вместить в себя кофе и бутерброд.

Целый день я прокручивала в голове вчерашнюю ссору с Ромой и порывалась ему написать. Или позвонить. В общем, хоть как-то с ним связаться. Мне хотелось задать ему так много вопросов: что с ним происходит, как себя чувствует Марина, что он думает о нас? И есть ли ещё «мы» в его понимании? Аппетита днём не было совсем. На нервной почве я даже обглодала простой карандаш, хорошо что не добралась до стержня. Вот стружкой карандаша я сегодня и питалась. А что, такого? Чем не новомодная диета? «Бобровая!».

Мы ужинали вкуснейшей курицей с запеченными овощами и свежим салатом из огурцов с зеленью. Скромный, сытный ужин в бывшем отчем доме. Римма Марковна рассказывала о своих увлечениях: сейчас она перешла на вязание крючком, до этого пыталась плести из бумажной лозы корзинки и разные полезные мелочи. Одну такую шкатулочку свекровь подарила мне на прошлые именины, и она занимает своё почетное место на моём туалетном столике. Я же поделилась планами в галерее и пригласила на предстоящую выставку. В конце ужина я не выдержали и спросила:

— Римма Марковна, не сочтите за наглость, но как дела у Павла?

— Ой, какая наглость! Что, ты! Вы ведь не чужие люди, какие бы штампы не стояли в ваших документах. — взмахнув рукой воскликнула свекровь и уже спокойнее поинтересовалась — А ты когда с ним общалась в последний раз?

— В день развода, в ЗАГСе. — не чувствуя подвоха, честно ответила.

— Вот, я так и думала. — со вздохом ответила Римма Марковна, а во мне закралось нехорошее предчувствие. — Он уехал, Рит. В Германию.

— Надолго? — задала я машинально вопрос. — Опять на семинар по экономике?

Дожидаясь ответа Риммы Марковны, я жевала одно из пирожных, которые я всё-таки успела купить, заскочив по дороге в знакомую кондитерскую. Мы пили ароматный чай и наслаждались свежей выпечкой.

— Нет, Рит. Он проходит лечение в немецкой клинике.

Услышав последнюю фразу собеседницы, я чуть не уронила чашку с чаем, который пила.

— К-как в клинике? — от неожиданности я даже стала заикаться. — Что с ним?

— Он не говорит. Сказал лишь, что всё будет хорошо, не о чем переживать, но.. — и тут мама Павла прижала столовую салфетку к уголку глаза и шумно вздохнула, стараясь сдержать слёзы. Римма Марковна и слёзы?! Я видела её плачущей только на похоронах её мужа! Всё во мне разом переполошилось. Мне хотелось куда-то бежать, что-то делать, выяснять…Лишь бы развеять её и свои опасения по поводу здоровья Паши. Она ещё раз глубоко вздохнула, закинула голову назад, чтобы проморгать предательские слёзы и продолжила. — Он сказал, что если с ним что-то случиться, то я должна обратиться к его другу, Диме Карельскому. Это то меня и насторожило. А ещё, — и тут она достала из большого кармана своего вязаного кардигана конверт, — Он просил передать это письмо тебе. Я, естественно, не читала, но может быть…Если там будет важная информация, ты поделишься ей со мной? — умоляющим голосом обратилась ко мне Римма Марковна.

Я порывисто взяла конверт и положила его на стол между нами, затем поднялась, подошла к женщине и крепко её обняла. Она мать! Ничто не сравниться с любовью и отчаянной заботой матери, а Павел даже не мог ей всё нормально объяснить?! Так же он поступал и со мной! Ну почему некоторые мужчины не могут просто поговорить?! А внутренний голосок предательски шепнул: «Один мужчина рискнул тебе всё рассказать, а ты его оттолкнула». Да, это была неутешительная правда, с которой мне ещё предстояло разобраться. А сейчас я обязана прочесть письмо и докопаться до сути, до причины такого поведения Павла. Я крепче сжала плечи Риммы Марковны, выражая ей свою поддержку и взглядом говоря, как же я её понимаю! Потом села за стол и вскрыла конверт. Письмо было написано от руки, уверенным размашистым подчерком моего бывшего мужа, который я не могла не узнать.

Дорогая, Маргарита!

Моя любимая, родная девочка. Да-да, не удивляйся, моя хорошая. Все эти годы я любил только тебя и до сих пор люблю. Да, я сам старался погубить твою любовь ко мне. Ты не представляешь чего мне это стоило! Я каждый день корил себя за ту боль и обиду, что видел в твоих глазах. Иногда срывался и любил тебя, так как ещё мог и хотел. Ну, ты, наверное, помнишь. А потом, снова отдалялся от тебя на мучительно далёкое расстояние.

Рита, я давно болен. У меня РАК. Не буду мучить тебя подробностями, но скажу лишь одно: жизнь молодой красивой женщины в расцвете лет не должна проходить рядом с увядающим овощем, в который я могу превратиться в любой момент. Ты сильная и преданная и не бросила бы меня, несмотря ни на что. Я в это верю, я это знаю. Ну, а я не мог тебе позволить принести такую жертву. Мне невыносимо представлять тебя уставшей, замученной и одиноко сидящей около постели бесполезной груды мяса, которой я могу стать! Жёстко, но факт.

Я много ездил по Европе, и не только, был на консультациях в самых передовых клиниках. Мне предстоит операция и долгий путь восстановления после. А самое главное, мне поставили условие: никаких детей! Лекарства, которыми меня пичкали под завязку крайне отрицательно влияют на потомство, зачатое в период лечения. Так рисковать я не мог.

Я знаю, ты можешь сказать, что мы бы попытались после лечения. Рита, давай смотреть правде в глаза. Это было бы упущенное тобой время. Никто не знает сколько продлится моё лечение и будет ли оно продуктивным. А после…я могу навсегда остаться бесплодным. Возраст, агрессивное лечение и т. д.

Я не мог и не хотел лишать тебя твоей мечты. Стать матерью — заветное желание многих женщин, а для тебя это была навязчивая идея уже много лет. Прости меня, родная, что лишил тебя этого и не соглашался раньше на ребёнка. Я очень, ОЧЕНЬ об этом жалею.

Но не будем больше о грустном. По завещанию, что я составил перед поездкой, всё достанется тебе. И не спорь! Я знаю, что деньги никогда не были для тебя в приоритете, но и лишними не будут.

Прошу тебя, позаботься о маме. Она очень тебя любит. Ей будет тяжело, в случае неудачи немецких специалистов. Все бумаги и контакты есть у Дмитрия Карельского. Его телефон у вас есть.

Я вас обеих очень люблю. Вы мои родные, единственные женщины. Я желаю тебе счастья, Марго. Ты его заслуживаешь, как никто. И поцелуй от меня маму.

Надеюсь увидимся. Прощай!

P.S. Я знаю, что мама отдаст тебе это письмо при первой возможности. Возможно, вы читаете его вместе, или она сидит рядом…Сама реши, что ей сказать. У меня нет для неё слов, кроме благодарности за её любовь и заботу. Пусть не волнуется за меня. Я уже большой мальчик.

Я закончила читать и сложила письмо обратно в конверт. Мои щёки орошали горячие дорожки горьких слёз. Как так? Зачем? Я бы поддержала, я бы была рядом…А этого рядом он и не хотел. Из-за моего желания иметь ребёнка меня оттолкнул любимый мужчина. Он один борется с ужасной болезнью, не позволяя ему помочь. Не только мне, но и своей родной матери! Гордый, независимый, решительный. Разве не такого мужчину я когда-то полюбила? И почему он должен стать другим, в угоду мне или ещё кому-то? Я бы в нём разочаровалась, поступи он так. Теперь, по крайней мере всё встало на свои места. Мне понятны его мотивы. Я поняла, что больше не сержусь, а дико переживаю за его здоровье. Он искренний, честный, мудрый человек и достоин прожить полную, насыщенную жизнь. Участь убогого больного не для него! Как и Марины. Эта светлая, чистая девушка тоже не заслуженно страдает.