Головка уперлась в щель, а секундой позже толкнулась в нее, резким движением бедер, разрывая девственную плеву. Сухой, сжатый и не готовый половой орган взорвался болью, а по женскому бедру потекла струйка крови. От жгучих ощущений девушка крепко зажмурила глаза и сильнее обхватила края столика, ставшего ей опорой.

«Черт, мне больно… П-помогите… Кто-нибудь». — Казалось, душа рвется на части, разбиваясь на тысячи осколков от обиды или грусти. Снова одна.

Позади послышался протяжный стон мужчины, а следом начались умеренные толчки, приносящие лишь мучения. Спустя полторы минуты Адам вцепился в ее бока, ища поддержку, чтобы не упасть и ускорился, пыхтя, как паровоз. Половые губы покраснели, кровоточили и отзывались болью при каждом движении.

Дверь комнаты открылась и в нее вошел Тодд, теребя пряжку ремня. Когда парень поднял голову, то был крайне удивлен, что первым «сорвавшим вишенку» стал босс. На его пухлом лице отразилась печаль, но она быстро сменилась на возбуждение и интерес. Отметив, что вход был занят, он прошагал к лицу девушки и похлопал увесистой ладонью по ее подбородку, вынуждая ту поднять голову повыше. Его не остановил ее пустой взгляд, ведь ширинка также была расстегнута, а небольшой половой орган уже маячил возле окровавленных губ девушки.

— Укусишь — убью. — После этой фразы Джонсон пальцами раскрыл той рот, а после всунул результат эрекции.

Ощущать настоящий рот на своем половом органе было замечательно, особенно такой красавицы. Неприятный, даже немного гнилой запах ударил девушке в нос, вызывая мгновенный позыв рвоты. Жирдяй явно не знал что такое душ и мыло, это можно было определить еще и по вкусу его органа. Уиллоу сравнила это с обсасыванием голой крысы, сдохшей три дня назад и которая уже начала гнить.

Голова со временем устала находиться в этой позе, поэтому неосознанно опустилась вниз, чем вызвала негодование у парня. Тот в свою очередь силы не жалел, когда наотмашь ударил ее по лицу, вынув перед этим половой орган изо рта.

— Гребаная мразь! Соси нормально! — Жестко схватив ту за волосы, он до упора вновь вставил эрекцию меж ее губ и теперь действительно начал насиловать ее рот, желая прийти к своему финишу.

В это время Адам уже мог потрогать оргазм, ощутить его, ведь его старания почти увенчались успехом. Хлюпающие звуки крови и его смазки наполнили комнату, превращая это место в один из прототипов преисподней.

— М-вх! Ах! А-а-а! — Наконец излился Митчел, замедляя движения бедер. Его улыбка вновь просияла на сморщенном лице.

Высунув пенис, мужчина оценил состояние вагины и пришел к выводу, что «находка» сможет обслужить всех его друзей до наступления темноты, когда выходить на улицу становиться опасно для жизни, куда опаснее, чем днем.

— Харли, мальчик мой, заходи! — позвал босс «лсдшника» и тот явилсся в течении пары секунд. — Сегодня у нас праздник, играйтесь на здоровье.

18:22. Буббу. Прачечная.

Уже не помню сколько лежу на этом холодном, грязном полу, в окружении своей разрезанной одежды, крови и спермы. В голове, словно карусель, проигрывались отрывки событий, произошедший около часа назад.

»… Кто-то удерживает мою голову за волосы и вколачивается своим вонючим органом, не давая мне сделать полноценный вздох. Его растительность на лобке колола мой нос, вызывая там жуткое раздражение. Мне хочется блевать, лишь бы не чувствовать больше эту мерзотную вонь и горячую и шершавую сардельку во рту. Это длилось минуту? Две? Пять? Не помню, когда почувствовала горькую жидкость, стекающую по моему горлу. Потом моя голова наконец опустилась вниз, с грохотом ударившись подбородком о край стола».

Зажмурила сухие глаза, которые больше не могли плакать, лишь отдавать болью при малейшем моргании. Мне не хотелось вновь и вновь проживать эти ужасные события, но безжалостный мозг продолжал подкидывать их.

»… Кто теперь где? Орган очень тонкий, поэтому не так больно, наверное… это последний вошедший. Зато садист теперь пристроился спереди и буквально испытывает способности моего рта растягиваться. Он и этот мерзкий толстяк пытаются всунуть свои причиндалы одновременно, при этом хохоча, будто находятся на просмотре комедийного фильма в кинотеатре. Все тело горит после ударов армейским ремнем того ублюдка-садиста. Как же он наслаждался, когда щедро осыпал мое и так искалеченное тело громкими хлопками, оставляющими на коже красные, а иногда и синеватые отметины».

Нужно идти домой, но сил нет. Наверное, сейчас ночь, а значит выходить на улицу слишком опасно. Но разве что-то может быть хуже группового изнасилования? Даже смерть сейчас казалась подарком Богов, спасением от боли и мучений, еще одной психологической травмы.

Закрыла глаза и вновь погрузилась в желанную мне черноту, обволакивающую мое натерпевшееся тело.

Это не сны, нет, это воспоминания.

»… Наигравшись на столе эти ублюдки швырнули меня на пол и продолжили там. Один снизу… теперь добавился еще один. Вспышка боли, видимо удар. Что-то толкается в рот… лежу на боку, а по лицу стекает какая-то вязкая субстанция, но рвотных позывов больше нет, как и меня. Меня держат у стены, приставив нож к глотке, чтобы оставалась неподвижной, а садист сверлил меня глазами, стараясь запомнить этот момент, каждый миллиметр моего лица, чтобы никогда не забывать кого сегодня опустил ниже дна, продолжая насилие. Чтобы узнать меня в любой толпе, вычислить по запаху, голосу. Он как ночной кошмар, может вернуться в любой момент, принося все тот же ужас каждый раз. Оставляя после себя неизгладимый отпечаток, рану, что никогда не затянется».

Меня привел в чувства какой-то громкий хлопок, раздавшийся с улицы. В комнате царила темнота, поэтому не знала: одна или же кто-то составил мне компанию. Единственное, в чем была уверена — мне прямо сейчас нужно торопиться домой, иначе не доживу до утра. Как только моя нога дернулась, промежность прострелила болью.

«Черт, ведь как ходячая приманка. Любая тварь учует кровь и понесется следом». — Кое-как натянула разрезанные вещи, стараясь завязать их внизу, что бы те не упали и держали хоть какое-то тепло.

Нижнее белье мне пришлось снять, ведь оно доставляла боль опухшим половым губам, да и на ощупь было испачканным. Узнавать чем не хотелось вовсе, поэтому трусики полетели в ближайший угол. Крепко сцепив зубы, мужественно терпела невыносимую боль, обещая себе, что дома позабочусь о женском здоровье. Думать о возможности забеременеть было под запретом.

«Никакой беременности. Они законченные наркоманы, у которых раз через раз хер не стоит. Если что, поищу завтра таблетки в аптеке». — С этими мыслями выбежала на улицу и ринулась по направлению домой, не заботясь о риске быть найденной.

Спотыкаться и падать от того, что ноги не могут передвигаться от боли, было невыносимым, особенно делать это тихо, ведь почти в каждом доме находился зомбированный, который может выпрыгнуть из окна и пуститься в погоню. У него шансы догнать куда выше, чем обычно, и это не могло не огорчать. Но продолжала вставать и двигаться дальше, превозмогая все муки.