– Документы! – потребовал Механик.

– Сейчас, только «сюрприз» уберу.

Михаил вытащил зажигательный прибор. А то дернет из-за незнания, и все труды впустую.

– Давай сюда, мы применение найдем. Батареи к рации не забыли?

Михаил вытащил из-под сиденья сидор с батареями, отдал. Механик спрыгнул с крыла.

– Счастливо долететь!

Встречающие немного отошли, летчик дал газ, самолетик побежал по полю. Совсем немного, метров пятьдесят, – и тряска прекратилась, У-2 начал набирать высоту. Сразу стало спокойно: задание выполнено.

Но не скажи гоп, пока не перепрыгнул! Пока летели в свое расположение, на востоке стало подниматься солнце. Немного, краешек только показался. На земле темно, а облака уже подсвечены. И на их фоне самолет виден и слышен. Мотор без глушителя, да и пламя из выхлопной трубы выдает. Немецкие зенитчики проснулись. Высота у «кукурузника» невелика, сбить можно даже из обычного пулемета. Летчик стал маневрировать змейкой, чтобы затруднить прицеливание. Прорвались, хотя страшно было, трассеры пролетали совсем рядом. Когда приземлились, Михаил спросил пилота:

– Когда туда летели, ты что показывал?

– Так передовую.

– Ага, я так и понял, – соврал Михаил. – Хорошо, что немцы не попали, хреновые из них стрелки.

– Не попали? – удивился пилот. – Ты пойди крылья посмотри!

Михаил выбрался из кабины, к нему присоединился механик, пошли осматривать при свете фонаря. Ёпрст! Двадцать две пробоины разного калибра!

– Как мы долетели?!

– А вот так! – рассмеялся летчик. – Наша техника – самая надежная!..

Прибыв в штаб, Михаил сразу доложил майору.

– Знаю уже, радировали. Отдыхай.

А уже светать начало. Разве толком уснешь, когда в землянке разведчиков хождение? Только зашел – начался дождь. Толком обсушиться негде: человек в землянке десять, а буржуйка одна. И сапоги просушить надо, и ватник. Под одеялом угрелся. Засыпая, решил: если еще полет будет, надо у старшины выпросить шапку.

В полдень разведчики Михаила растолкали.

– Помыться хочешь?

Что за вопрос? Помыться горячей водой с мылом – мечта каждого солдата. Смыть пыль от взрывов, пот, грязь. А еще, если прибыл банно-прачечный отряд, прожарят от вшей обмундирование и выдадут чистое исподнее и портянки. Хоть и стирали бойцы портянки, но в холодной воде и без мыла. От портянок, от умения их намотать на ногу многое зависит. Неправильно намотал – натер на марше ногу до кровавых мозолей, стало быть, уже и не боец на несколько дней. А если ситуация не позволяет переобуться, если немцы по пятам преследуют и приходится терпеть, то мозоли лопаются. Зачастую инфекция присоединяется, за ней – нагноение, и сильно повезет, если не гангрена. Тогда в госпиталь – и на ампутацию стопы.

Так что не выспался, но помчался к палаткам, где отряд разместился. При входе снимали обмундирование: его сразу в прожарку отдавали. Старшина вручал маленький кусочек хозяйственного мыла. В предбаннике сбрасывали старое, пропотевшее, серое от грязи исподнее – и в мыльню. Парной, понятное дело, не было. Да и мыться долго не позволяли. Обмылся, намылился, смыл – и на выход, поскольку уже очередь страждущих стоит. Но и это здорово! Какое удовольствие надеть чистое исподнее, обмундирование, еще теплое после прожарки, портянки намотать новые, фланелевые – зима впереди.

Ох, хорошо!.. А из бани Михаил сразу направился в столовую, как раз вовремя поспел, обед уже заканчивался. Поел не спеша. И жизнь сразу стала казаться не такой уж суровой.

Разведчикам позволялось больше, чем пехотинцам. Например, носить ножи в ножнах на поясе, а негласно – и трофейные пистолеты. По штату не положено, но пистолет иной раз – последний шанс выжить в близком бою, когда нет возможности даже магазин в автомате сменить. Нож – он для часового, снять бесшумно. Либо когда патронов уже нет, а враг на расстоянии вытянутой руки. Был нож и у Михаила, выдали штатный НР-40. Многие разведчики пользовались самодельными финками. Заказывали в армейских мастерских, там ковали из рессор разбитых автомобилей. Расплачивались трофейной едой или выпивкой. В сидорах под топчанами можно было найти многое: консервы, зажигалки, пистолеты, трофейное белье, бутылки со спиртным, часы наручные, портсигары. Самому пригодится или на обмен, не пропадать же добру?

А вот о заданиях друг другу не рассказывали. Куда ходил, что видел, кого «языком» взял? Табу. Вот о лучших местах для перехода через линию фронта, об огневых точках на передовой противника, это да. Такие сведения зачастую выручали. Причем чем сложнее и хуже условия с точки зрения обычного человека, тем лучше для разведчика. Например, по заболоченной местности пройти. Весь в грязи, мокрый, летом комары достают, пиявки. Зато ни один немец туда не полезет, там нет мин и колючей проволоки, и дежурные ракетчики не пускают ракет осветительных в сторону болот. Учитывая, что рек и болот в Белоруссии с избытком, тема актуальная.

Солдатское счастье долгим не бывает. На следующий день с утра, сразу после завтрака, Михаила включили в группу разведчиков. Задачу поставили – ночью пройти в глубокий тыл, взять «языка», обязательно офицера, и через двое суток вернуться. Командованию надо было знать, продолжают немцы наступление или выдохлись, будут ли ждать резервов, пополнения техникой, боеприпасами, топливом. Любое наступление требует людских и материальных запасов.

Старшим в группе был назначен сержант Кравцов. Обычно состав группы неизменен. Новички приходили только взамен выбывших по ранению или смерти. У каждого в группе своя роль, командир группы знает способности каждого. Да и бойцы в группе уверены друг в друге, поскольку в поиск и рейды ходили не раз, в деле проверены. А новичок всегда загадка. И хорошо, если боец обстрелянный, ходивший на ту сторону.

Днем подогнали по себе немецкую форму. Языком владел только Михаил. Но форма давала преимущество. Пока еще немцы поймут, что перед ними переодетые красноармейцы, да и поймут ли, если не разговаривать, фора по времени получается. Снарядили магазины. Если автоматы разведчиков устраивали, то немецкие гранаты – нет. Ручки деревянные длинные, гранаты слабые по убойному действию, запал долго горит. Но выбора не было. Идешь в немецкой форме, и все должно соответствовать – не сидор за плечами, а ранец. Уже вечером оделись, попрыгали: не бренчит ли чего? До нашей передовой на левом фланге шли в плащ-накидках и в сопровождении офицера разведуправления. Он должен быть при выходе с нашей передовой на нейтральную полосу.

Вышли на нейтралку. Саперы заверили: мин нет. Да и как их ставить, если земля влажная: наступишь – и из-под подошвы вода в стороны выступает. При постановке мин взрыватели быстро ржавели, не срабатывали.

Группа этим переходом уже пользовалась дважды и удачно. Подошли к самой заболоченной части маршрута. Кое-где вода до середины сапога доходит, а местами надо перепрыгивать с кочки на кочку, если хочешь сухим остаться. Шли след в след. Впереди Кравцов. Казалось, что сержант ночью хорошо видит, как кошка. Сам же Михаил замыкающим был на этом этапе. А пройдут в тыл, пойдет первым. Столкнутся с немцами, он их с толку собьет, заговорит по-немецки. И либо группа дальше пройдет, либо секундочку выгадает, если до боестолкновения дойдет, что крайне нежелательно. Задание – взять в плен офицера, а не устроить в чужом тылу переполох со стрельбой. Если стрельба, задание провалено. Немцы уйти не дадут, окружат, пустят собак.

Видать, новичок и в самом деле к неудаче был: углубиться в немецкий тыл не удалось. С болота на сухой участок вышли. Михаил к сержанту подошел, как уговаривались. Неожиданно в ночи появились фигуры. Идут в полной тишине к разведчикам. Кравцов локтем Михаила толкнул. Ага, обозначить себя надо.

– Хальт! – громко сказал Михаил. – Пароле!

И в ответ на немецком:

– Бисмарк! Разведка. Разве вас не предупредили?

До немцев метров восемь, слова Михаила немцы восприняли как должное, приняв за караул. Наверное, разошлись бы спокойно, кабы один из разведчиков не оступился и не выругался. Негромко, но по-русски.