В штаб дивизии ехали на сильно потрепанной полуторке ГАЗ-АА. Трясло немилосердно на грунтовых фронтовых дорогах, разбитых гусеницами тракторов и танков, воронками авиабомб. Прибыли в разведотдел штаба дивизии. Михаил посидел на ступеньках избы, где располагался штаб, потом Нечаев его позвал. Сначала парикмахер побрил и подстриг. Михаил попытался припомнить, когда он стригся. Получалось, за несколько дней до начала войны. Бойцов и курсантов стригли «под ноль» машинкой наголо. Сейчас волосы отросли, аккуратно подровняться в самый раз, офицеров «под ноль» не стригут. Непривычно было.

Потом фотограф на фоне белой простыни усаживал, направлял свет, сдувал с кителя невидимые пылинки. Потом скомандовал:

– Смотри в объектив и не моргай.

Вспышка магния, белый дым. Часа два ждали фото, потом их передали специалисту, бледному немолодому человеку в гимнастерке без знаков различия… Позже Михаил узнал, что это специалист по подделке документов. Он взял фотографии, куда-то удалился, и Михаилу довольно долго пришлось ждать. Благо, накормили гречневой кашей с тушенкой, черного хлеба отвалили вволю и чая с сахаром – пей не хочу.

Только когда начало смеркаться, вернулся довольный Нечаев:

– Любуйся!

И дал в руки офицерское удостоверение. Открыл его Михаил и чуть не ахнул. Документ настоящий, печатан в типографии, фото отличное, печати похожи на настоящие. А как выглядят настоящие, он не знал. Пару раз держал в руках «зольдатенбух» – солдатские книжки, изъятые у пленных. Но они выглядят попроще, конечно.

Когда наступали немцы и им удавалось захватить бланки документов – паспорта в милиции, печати и штампы, деньги в банках, – все это аккуратнейшим образом передавалось в разведывательные органы. Агенты снабжались настоящими паспортами с печатями, подлинными деньгами, командировочными удостоверениями и прочими документами вроде профсоюзных билетов. При проверке на постах выявить таких агентов было практически невозможно. Поэтому различные разведслужбы Германии на первых порах почти не имели провалов.

Наши разведслужбы что в армии, что в НКВД тоже пользовались трофейными бланками, деньгами, униформой, но с меньшим успехом. Немцы, готовясь к войне, создавали подразделения диверсантов, владеющих русским языком на уровне родного. Например, батальон «Бранденбург-800», который позже стал полком. А еще был «Цепеллин» и другие. У Красной армии подобных подразделений не было, немецким владели переводчики, но навыками разведчиков они не обладали, в немецкий тыл посылать их было неразумно.

Михаил прочитал в удостоверении имя: Мольнике Отто Генрих. Спросил Нечаева:

– Фамилия настоящего немца?

– Конечно. Не убитого, а попавшего в плен. Сейчас сидит где-нибудь в Костроме или Перми.

– Если не шлепнули.

– Ни в коем разе. Вдруг допросить придется, выяснить детали. Осложнения могут быть, если сбежит из лагеря и до своих доберется. Но это вряд ли, охрана там серьезная, те еще волкодавы.

Михаил еще поспрашивал по делу, получил ответы толковые, обстоятельные. Чувствовалась неплохая школа спецслужбиста. Михаил хотел спросить: коли такой грамотный, почему подготовку Германии к войне, к нападению проспали? Или побоялись товарищу Сталину доложить? Ведь до войны во всех газетах писали о пакте Молотова, о мире с Германией, обещали долгие годы спокойной жизни. С Германией торговали, мы им хлеб, они нам станки. Причем уже перед самой войной наши военные закупили у немцев новейшие образцы вооружения – танки, самолеты, пушки. Немцы не боялись поделиться новинками, все равно русские не успеют скопировать. В разных НИИ вооружение испытали, должных выводов наркоматы не сделали. МЕ-109? Так наши летчики в Испании с ними встречались и противостояли успешно. Но у мессера быстро появились новые модификации, и к началу войны наши И-16, И-15, МиГ-1, ЛаГГ уже устарели. Сталин ввиду своей подозрительности предполагал, что немцы показали и продали не все. Или не самое лучшее. Вроде бы ходили слухи о тяжелых толстобронных танках. Да, испытывались на танковом полигоне в Куммерсдорфе прообразы «Тигра», но первый экземпляр появился в 1942 году, роли в наступлении на Москву не сыграл.

На следующий день Нечаев предложил Прилучному взять двух бойцов и ночью совершить поиск, взять пленного. Но Михаил выдвинул контрплан: пойти в одиночку в немецкой форме. Пленного, может, и не возьмет, но посмотрит, где и кто дислоцируется. Где артиллерия, где самоходки, а если повезет – склады. Любой склад ценен. По разведанному складу нанести бомбовый или артиллерийский удар – и фактически на несколько суток парализуется действие дивизии. Без снарядов, топлива, провизии и многого другого невозможно наступление и затруднительна оборона.

Этих доводов Михаил не приводил, понимая, что Нечаев все это просчитывает и без него… Помолчал старлей в раздумье.

– Не хотел я так сразу, пару тебе подыскивал, человека со знанием языка… Но ладно, быть по-твоему! Резон в том есть. Только поосторожнее там, не рискуй. Сумку с картой не бери.

В подобные мероприятия посвящен минимум лиц, даже бойцов разведвзвода, коли уж довелось идти одному, в известность не поставили. Михаилу, конечно, хотелось бы повидаться с Игорем. Даже не посоветоваться, а просто потрепаться – от него всегда как-то подзаряжаешься энергией, Михаил уже привык к этому общению со студентом… Но что же делать, на войне как на войне, делаешь не то, что хочется, а то, что должен и что прикажут.

Вечером оделся во все немецкое, на ремень кобуру с «Р08» повесил. Нечаев ему еще стопку немецких денег дал. Не оккупационных, а настоящих дойчмарок. Поверх мундира накинули плащ-накидку, а фуражку пришлось в руках нести. А то примет в темноте какой-нибудь боец его за немца, выстрелит с перепугу. И даже взыскание не получит, ведь в фашиста стрелял. Нечаев довел Прилучного до передовой траншеи. Плащ-накидку снял. Обнял, сказал пароль, чтобы на обратном пути часовые не пальнули.

Уже до середины нейтральной полосы дошел Михаил, когда понял, что готовился не тщательно, не каждый шаг продумал. Дождей не было неделю, а то и больше. Сейчас придется ползти, форма будет пыльной, для немецкого офицера такое непозволительно. И одежной щетки нет, чтобы почиститься. А идти в рост опасно. Дежурные пулеметчики у немцев периодически дают очереди веером по нейтралке, могут зацепить. А еще минные поля. Стоя мину не увидишь, надо осторожничать, ползти, ощупывая перед собой землю. Надо было поверх немецкой униформы одеть маскировочный костюм. А после преодоления первой траншеи снять его и где-то припрятать. Но и возвращаться нельзя, плохая примета. После раздумий разделся до трусов, форму сложил аккуратно, перетянул ремнем. Полз в трусах и сапогах. Живот неприятно царапала высохшая трава, а местами и осколки до крови цепляли. Когда ползешь в форме, эти мелкие неудобства не чувствуются, а теперь, конечно, пришлось невесело. Но не смертельно: то ли повезло, то ли не ставили здесь немцы мины, а ни одной не обнаружил. Добрался успешно. Вот уже и бруствер под руками… По траншее прошел часовой, при слабом свете луны блеснул штык винтовки. Глубокая, однако, траншея, даже верх каски не виден. Откуда-то тянет сигаретным дымком, едва слышна губная гармошка – видимо, из землянки. Наступил момент, когда тишина полная. Только Михаил приготовился к прыжку, как в десятке метров заработал пулемет. Отчетливо видно дульное пламя. Под грохот выстрелов перемахнул через траншею, пробежал немного. Пулемет перестал грохотать.

Отдышавшись, Михаил быстро оделся, нацепил фуражку. Усмехнулся: насколько все же одетый человек чувствует себя уверенней!.. Зашагал в тыл. Волновался, во рту сохло, потели ладони. Один в стане врагов!

Подумал, шатающийся ночью офицер привлечет внимание. Германские офицеры – особая каста. До прихода к власти Гитлера в 1933 году поступить в военное училище простолюдин не мог, был строгий отбор. С приходом Гитлера появились штурмовики – коричневорубашечники, потом вооруженный отряд нацистской партии – «СС». Туда шли добровольцы, разделявшие взгляды нацистской идеологии. Вот там офицерами могли стать наиболее активные нацисты, и неважно, что они были дети садовников, торговцев, мясников, почтальонов… Причем войска «СС» лучше снабжались, им поставлялось новейшее вооружение. «СС» оттеснили вермахт на второй план. Однако и направлялись они зачастую на самые напряженные участки фронта, поскольку сражались за идеи фюрера фанатично, стойко. В Советском Союзе прославились массовыми зверствами. Славяне для них – недочеловеки. Сгоняли жителей деревень в большой сарай и поджигали. В сорок первом году красноармейцы большой разницы между вермахтом и «СС» не делали. Враг он и есть враг, и его нужно уничтожать. В сорок втором уже поняли разницу и эсэсовцев в плен не брали, расстреливали на месте. У эсэсовцев отличительный знак есть – татуировка под левой подмышкой с обозначением группы и резус-фактора крови.