Нацисты, наблюдая с самолетов труд сотен и тысяч горожан над рытьем окопов и траншей, разбрасывали листовки. Содержание издевательское, вроде:

Курящие мужики пускали листовки на самокрутки, хоть какая-то польза. Все не участвующие в работах старались эвакуироваться. Организованно, на поездах или машинах, либо сами. Если повезло, то скромные пожитки и дети – на тележках. Либо на себе, но в таком случае уйти далеко не удавалось.

Красная армия уперлась, вгрызлась в землю. За Смоленском крупных городов уже нет до самой столицы. Разом осознали – все, край. Стоять до последнего, перебить немецкую армию, либо они в Москву войдут. Даже теоретически допустить невозможно! Москва – сердце страны. Конечно, уже готовили запасную столицу – Куйбышев, бывшую Самару. Туда отправляли иностранные посольства, в этот город перебралось правительство. И радиовещание перевели в Куйбышев, именно оттуда передавал сводки Совинформбюро знаменитый диктор Левитан. А народ думал – из Москвы идет передача.

И Сталин должен был уехать поездом, но уже на перроне вокзала передумал. Если и он покинет столицу, это быстро станет известно. Будут ли солдаты защищать опустевший город так же упорно?

Пополнение в батальоны и полки было, но не из тыла, а такими же окруженцами. Их задерживали заградотряды, фильтровали, комплектовали команды и направляли в близлежащие подразделения.

Михаилу пока везло, начальник штаба полка по представлению командира роты включил его в списочный состав. А это уже и запись в красноармейской книжке, и постановка на все виды довольствия. Да только какие там виды? Два, и то скудные – продовольственный и боепитания.

Через несколько дней Михаил неожиданно для себя попал в танкисты. На построении комбат спросил:

– Артиллеристы есть? Шаг вперед!

Михаил шагнул, оказалось – единственный. По его мнению, служа в артиллерии, он нанесет немцам более значительный урон, чем в пехоте.

– Иди к той избе, там танк.

Михаил рот открыл объяснить, что он не танкист. Там ведь свои особенности. Да уже поздно, комбат дальше вдоль строя пошел. Михаил себя корил. Ну кто тянул за язык?.. А приказ есть приказ, не отвертишься.

За избой стоял БТ-7. Выпуск его прекратился в 1940 году. Подвеска по типу американской, конструктора Кристи. Корпус сварной, что лучше клепанного. В нашем танкостроении впервые. Но эффективно противостоять немецким танкам Т-III и Т-IV уже не мог. Немцы усилили броню своих танков навесными листами, и бронебойный снаряд БТ-7 не мог пробить лоб и борт Т-III и Т-IV даже в упор. Зато броня БТ-7 пробивалась всеми пушками танков вермахта, как и 37-мм противотанковой пушкой РаК-35/36 и противотанковыми ружьями. При танке оказался лишь механик-водитель. В черном комбинезоне и танковом ребристом шлеме. Михаил к нему на «вы». Ведь петлиц со званием под комбинезоном не видно.

– Направлен комбатом на танк, потому что артиллерист, курсант Прилучный.

– Да? А я мехвод Фадеев, можно Валентином звать, красноармеец.

Мехвод подал руку. Михаил отважился спросить:

– А где же экипаж?

Валентин посмурнел лицом.

– Обедали мы, я за чаем пошел, немцы мину бросили. Обоих наповал.

Подошел еще боец, представился.

– Красноармеец Коновалов, направлен в помощь.

– Пулемет знаешь?

– Видел.

Фадеев крякнул. Согласно штатному расписанию командир танка – он же наводчик пушки. А заряжающий должен стрелять из пулемета башенного. Михаил видел танки вдали, стрелял по немецким. В наших танках никогда не сидел. Фадеев коротенько рассказал об устройстве, а когда забрались внутрь, показал штурвалы наведения пушки, поворота башни. Тесно, но самое плохое – нет обзорности. Михаил сел на место командира, покрутил штурвалы, посмотрел в прицел. Пушка простая, никаких сложностей. А боеукладка приятно удивила. Сто семьдесят два снаряда. Силища! Но переоценил Михаил пушечку. Фугасное действие слабое, а бронебойным можно только бронетранспортер подбить, да и то не со всех ракурсов.

После мощной зенитной пушки танковая показалась игрушечной, как и снаряды к ней. На боевых постах лежали шлемофоны.

– Теперь ваши будут. Вот рации у нас на танке нет. Будем действовать по обстоятельствам.

Похоже, в полку этот БТ-7 был единственной боевой машиной. Не принимать же всерьез несколько тракторов-тягачей для двух гаубиц?

Полк отходил к Рогачёву, но командование не знало, что к городу уже подошла вторая немецкая танковая группа.

Пехота вошла в город, неожиданно вспыхнула стрельба. Это немецкая разведывательная группа мотоциклистов столкнулась с авангардом полка. Почти сразу по броне танка постучали железкой. Фадеев танк остановил. У левого борта – пропыленный лейтенант, в правой руке пистолет, рукоятью которого он стучал.

– Мотоциклисты немецкие впереди! Помогите огнем!

– Сделаем!

Фадеев через открытый люк разговор слышал, без команды помчался вперед. На перекрестке – несколько мотоциклов с колясками. Немцы попробовали развернуться. Но БТ не зря назван быстроходным. Один мотоцикл он смял гусеницей, второй переехал. Еще два мотоцикла рванули по улице.

– Михаил, ну что же ты медлишь? – закричал Фадеев. – Стреляй!

Танк замер. Коновалов по команде Михаила вбросил в казенник осколочно-фугасный патрон. Выстрел! Гильза вылетела со звоном, запахло порохом. А снаряд мимо мотоциклистов пролетел, ударил в угол кирпичного здания.

– Еще фугасный!

Второй выстрел получился удачный. Взрыв, мотоцикл перевернулся, почти сразу вспыхнул. Но второй успел завернуть за угол. По рации мотоциклисты доложили или повезло им, но из-за угла вывернул Т-IV.

– Бронебойный! – закричал Михаил.

Клацнул затвор. В прицел видно черный крест на борту танка совсем рядом. Туда навел артиллерист треугольную марку прицела, выстрелил. Успел увидеть попадание, на броне просверк. Танк не остановился, не задымил, закончил разворот, шевельнулась его пушка.

– Бронебойный! – снова крикнул Михаил. Сейчас кто быстрее. Прилучный успел выстрелить первым, в лоб корпуса, где пулемет. Попал. Почти сразу выстрелил немец. Грохот, потом тишина, заглох мотор. Снизу дым повалил, потом показалось пламя. Подбили! Михаил откинул люк.

– Все из танка!

Ни механик-водитель, ни заряжающий не шевелятся, а пламя уже обжигает. Выбрался боец из башни, почти скатился по броне на землю. Из люков танка уже черный дым валит. Михаил побежал в сторону, за дом в проулке. Если рванут боеприпасы, будет скверно. Забежал за деревянную избу, залег в зарослях картошки. Почти сразу прогремел взрыв, башню танка сорвало, подбросило, она упала в десятке метров от корпуса.

Нарастает рев мотора. Немецкий Т-IV, который подбил БТ, проехал мимо. За танком бегут пехотинцы. У Михаила – никакого оружия при себе, карабин в горящем танке остался. Ни револьвера, ни пистолета, положенных танкистам по штату, никто не видал. И сейчас положение Прилучного хуже некуда. Остается только убегать, чтобы не попасть в плен. Стыдно бежать от врага, а выбора нет. Побежал по задам, перелезал через заборы, ломал ветхие доски. К своим выбрался. У убитого красноармейца подобрал трехлинейку. Из патронной сумки забрал последние три обоймы. Залег в общей цепи. Красноармейцы – незнакомые, не из роты, куда его зачислили. Неважно, после боя найдет свое подразделение. Главное – среди своих, слева и справа жиденькая цепь. Осмотрелся. Ни одного пулемета, даже ручного, не видно. Скверно, у немцев на отделение – ручной пулемет и боезапас отличный, патронов они не экономят.

На перекресток выполз легкий танк 38Т чехословацкого производства. Немцы в Европе, в Чехии, захватили много трофеев. Военного предназначения в том числе. У чехов танки и грузовики, у французов – тяжелые танки. А главное – военные заводы, которые производили вооружение и боеприпасы теперь уже для вермахта.