– Наверх, за мной!

И первым полез. Мотоциклисты уже в деревню въехали, остановились. Пулеметчики из колясок выбрались, собрались все в кружок, закурили. Момент удобный, чтобы расстрелять. Была задача разведать обстановку. Дать бы залп. В конце концов, мотоциклисты враги, их уничтожать надо. Одна неясность – из бойцов, которые с ним на крыше, хорошие ли стрелки? Если промахнутся, пулеметчики сарай мигом изрешетят.

– Ребята, попасть сумеете?

– Попробуем.

– Тогда приготовиться, всего-то по два немца каждому.

Сняли винтовки с предохранителей, передернули затворы, прицелились. Михаил выстрелил первым, перезарядил, а немцы уже успели залечь, один за коляску мотоцикла ползет. Выцелил его Прилучный да в спину. Рядом еще выстрелы грохали. Отстреливался один из мотоциклистов. Даст очередь короткую и за мотоцикл прячется. Если он доберется до пулемета…

– Не давайте ему голову поднять! А я…

Сам попятился, сполз с плоской крыши и обошел вокруг сарая. Отсюда мотоцикл немного под другим ракурсом. Прицелился в бензобак, выстрелил. Почти сразу еще раз туда же. Сразу оранжевая вспышка. Немец в сторону пополз, боясь обгореть. И хорошо виден стал. Михаил еще выстрел сделал. Все, магазин пуст. Торопясь, стал доставать из патронташа патроны, поодиночке заряжать. Закрыл затвор, посмотрел вперед. Мотоциклист лежит неподвижно. И никакого движения нет. Деревня тоже замерла. Ни разговоров, ни кудахтанья кур, тишина.

– Я к мотоциклам, прикройте!

Прижимаясь к избам, перебежками, к мотоциклам. В горящем мотоцикле начали рваться патроны. Хлопки один за другим, как пулеметная очередь. Мотоциклы уже рядом. Держа винтовку наизготовку, подошел. Убиты все. Михаил махнул рукой, подзывая бойцов. Сам вытянул из рук убитого мотоциклиста автомат, расстегнул пояс, стащил магазинные сумки, нацепил на свой пояс. Потом залез в нагрудный карман убитого, достал зольдатенбух, солдатскую книжку. Попозже изучит. К нему уже Тимофей и Валерий бегут. Тимофей первым делом пулемет снял да коробку с пулеметной лентой.

– Класс! – восхитился он.

А Валерий откинул крышку багажника с запасным колесом.

– Да тут жратва!

– Забирай! И ходу! Не ровен час, другие подъедут – вдруг перестрелку слышали?

В коляске – солдатский ранец из телячьей кожи. Валера натолкал в него консервных банок, бумажных брикетов, бутылку со спиртным, и – лямки за спину.

– Ты бы автомат взял, – посоветовал Михаил.

– Вражеское оружие! Винтовка привычнее!

Михаил не поленился, еще с одного убитого магазинные подсумки снял. На поясном ремне уже тяжесть непривычная. И бегом за околицу к лесу. От горящего мотоцикла черный дым идет, для немцев тревожный сигнал. Забежали в лес, устроили небольшой привал для перекуса. Валера на правах владельца по банке консервов раздал. Михаилу рыбные достались. Нож перочинный только один, у Тимофея. Им по очереди открыли. На этикетке рыба, а надпись непонятная – на испанском, что ли? С голодухи очень вкусно показалось. Каждый со своей банкой расправился быстро.

– Давай еще!

Валера достал картонную упаковку. Вскрыли – оказалось, галеты. Вроде печенья, только не сладкие и твердые, почти как сухари. Их уже на ходу ели. Показалось, сил прибавилось. Шли около часа, дыма от горящего мотоцикла уже давно не видно. Лес кончился, впереди грейдер, машины идут, пыль поднимают.

– Откуда у германцев силища такая? – спросил Тимофей.

– Спроси чего полегче.

– Получается, Гитлер всех вокруг пальца обвел, даже товарища Сталина!

Михаилу обидно было такие слова слышать, а ответить нечем. В газетах, да и в лекциях политруков в училище, говорилось о мировом договоре с Германией, о том, что войны в ближайшем будущем не будет. А если и случится, то милитаристы получат сокрушительный отпор. Мало того, поднимется мировой пролетарий, в первую очередь немецкий, сбросят правительство, и наступит мир. В реальности, в которую верить не хотелось, получалось иначе. Немцы уже под Минском, о чем и подумать страшно, рвутся вперед. Техники у них полно: танки, тягачи, пехота на бронетранспортерах и грузовиках. А наши бойцы все больше пешком. И почему нет резервов из глубины страны, до каких пор отступать придется? Вопросов много, но даже сам себе признаться не хотел, было страшно, что немец сильнее. Получалось – обман! На парадах на Красной площади и танки, и пушки, и много чего еще. Выходило – полное крушение надежд. Сталин был как глыба, учитель и наставник для всех. Сейчас же – полное разочарование. Нет, даже мысли о том, чтобы сложить оружие, сдаться, не было. Скажи кто-нибудь из товарищей такое, застрелил бы – и рука не дрогнула. Но как жить, если рушилось то, во что верил свято, – в Бога?

Между тем третья танковая группа Гота и вторая Гудериана соединились восточнее Минска, замкнув кольцо окружения. Гудериан ринулся дальше, на Бобруйск. Его задача – не останавливаться, гнать танки вперед, пока русские не успели создать линию обороны.

В сводках Совинформбюро за этот день сообщалось: «Красной армией было потеряно 850 самолетов, до 900 танков, 15 тысяч бойцов пропали без вести или были пленены».

Следующим днем группа армий «Центр» приступила к ликвидации окруженных советских полков и дивизий западнее Минска. Оставлять в тылу наступающих войск крупные силы русских было рискованно. Часть окруженных сумела прорваться через немецкие порядки между Минском и Слонимом, вышли к своим.

Этим же днем был арестован и отдан под трибунал командующий Западным фронтом генерал Павлов. Арест кончился скорым расстрелом.

В этот день встревоженное стремительным продвижением вермахта к столице руководство страны отдало приказ об эвакуации из Москвы жителей, учреждений и предприятий. По секретному приказу начали планировать закладку взрывчатки в здания и минирование мостов…

Все это вопросы глобального значения, а на уровне «отделение – взвод – рота», на одной из таких многочисленных точек трое бойцов советских после удачного боестолкновения залегли на лесной опушке, наблюдая за идущей на восток колонной вермахта…

Немецкая часть прошла, пыль осела, в воздухе перестало пахнуть бензином.

– Может, к своим вернемся? Разведку провели, своих частей не обнаружили, – предложил Валерий.

Так-то оно так, только что Михаил доложит младшему лейтенанту? Немцев видели на дороге да постреляли мотоциклистов? Прилучный понимал, что хочет услышать интендант. Где наши занимают оборону, где у немцев прорехи, через которые можно к своим пройти? Но до сих пор Михаил признаков немецкой обороны – траншей, окопов, ДЗОТов и прочего инженерного оборудования позиций – не видел. Только технику и солдат, продвигающихся на восток по шоссе. Даже мысль мелькнула: остановят ли такую силищу на каком-то рубеже? Или они до Москвы наступать будут? Мысль прогнал, сам испугавшись.

До вечера еще было время, поэтому решил не возвращаться, ждать удобного случая.

Пока старший разведгруппы доводил это до сознания бойцов, в сотне метров от них остановилась легковая машина. Водитель открыл капот, видимо, неисправность устранял. Но было видно, что в машине еще кто-то сидит. Судя по фуражке, офицер.

– Так, ребята, вон он, пленный! Надо взять! Ползем туда. Валера, оставь ранец. Тимофей, когда подберемся поближе, стреляй в шофера, а мы к машине рванем. Если отстреливаться не будет, берем в плен. А схватится за оружие – застрелим и сразу уходим. Надо поторопиться, пока какая-нибудь колонна не показалась.

Поползли. Михаил с Валерой уже недалеко от машины, кустами прикрываются. Водитель закрыл капот, вытер руки тряпкой, закурил. Чего медлит Тимофей? Сейчас немец сядет в машину и уедет. Выстрел раздался неожиданно. Водитель упал. Михаил, а следом Валерий рванулись к машине. Михаил рванул ручку дверцы, распахнул. Сидевший на заднем сиденье офицер уже спешно расстегивал кобуру.

– Хенде-хох! – приказал Михаил.

Но офицер уже стал вытягивать пистолет. Грохнул выстрел. Это Валерий выстрелил. С такого расстояния промахнуться невозможно, офицер завалился на сиденье, накрыв телом коричневый портфель. Михаил потянул его за угол, пальцы скользнули по липкому. Кровь. Все же дернул сильнее, вытащил портфель, вытер пальцы об обивку сиденья.