— Внезапненько, — произнес Каенар и посмотрел на меня.

— Его величество сжег все ее цветочки, — в качестве еще одной внезапности «по секрету», но весьма громко и отчетливо, сообщил кронпринцу один из стражников.

Взгляд Каенара стал весьма внимательным.

— Но лорд Аскеа, уже приказал посадить их заново! — о, а новая откровенность уже от другого стражника меня весьма заинтересовала.

— Где? — тут же спросила я.

— Везде, — информированность дворцовых стражников поражала. — Во дворце, в академии, в Серебряном дворце и в поместье лорда Аскеа.

— Последнее определенно лишнее, — высказался Каенар.

И тут за дверью, а большинство стражников оставались там, раздалось приглушенное:

— Какая она красивая…

— И нет никаких шрамов, кто говорил что есть?

— Зачем ей маска вообще?

В следующее мгновение всех присутствующих смело магией, и дверь захлопнулась.

— Ммм, применение магии определенно было лишним, — высказалась я.

Мне заткнули рот рисовой кашей.

Каша, хоть и была сладкой, но варенье из гранатов существенно горчило, никакой сладостью не перебьешь. С трудом прожевав, поспешила проглотить.

И вдруг Каенар задал вопрос:

— Что тебе сказал мой отец?

Мое лицо стало беспристрастной маской мгновенно. Взгляд лишенным эмоций. Чувства заледенели.

Император сказал многое, очень многое, но главным из всего сказанного им стал тот факт, что Алдаэрон не обрушил на меня весь свой гнев, когда я высказала предположение, что Эльтериан не его сын. Значит, император об этом уже осведомлен. Это многое объясняло, но непонятна была причина, по которой монарх скрывает данный факт. И второе, о чем я могла сказать Каенару.

— Господин, и сколько конкретно раз вы теряли сознание от переутомления?

Кронпринц практически обнимал меня, напряжение в его теле я ощутила всем своим.

— Отец рассказал?

— Полагаю, всем остальным вы заткнули рот. Жаль не кашей.

Усмехнувшись, Каенар придвинул меня к себе, и помешивая варево кроваво-красное варево в глубокой тарелке, признал:

— Вкус действительно не самый приятный, но большую часть своей жизни я провел на войне, приходилось есть вещи и похуже.

И разместив голову на моем плече, кронпринц продолжил:

— Каждый аристократ неизменно сталкивается с высокими ожиданиями своей семьи. Каждый, но не я. С рождения от меня не требовали ничего. Отец желал, чтобы я был счастлив и только, это все что его заботило. Тетя и дядя мечтали, чтобы у меня было радостное детство. Их всех вполне устроило бы, если бы я вырос беззаботным повесой, наслаждающимся каждым днем своего беспечного существования. Но я хотел большего. Хотел, чтобы мной гордились. Хотел возвысить свой род. Хотел быть полезным отцу. От меня никто ничего не требовал никогда — это угнетало. И заставляло чувствовать себя ничтожным. Но потом появился Эльтериан. Ему требовалась и моя помощь, и моя защита, и он не скрывал этого. Я понимал, что многое из происходящего неправильно, понимал но… я был нужен моему младшему брату, и закрывал глаза на многое. На слишком многое. А потом появилась ты и все изменилось.

Он отставил тарелку, обнял меня обеими руками, и произнес:

— Каждый раз, когда ты требуешь от меня большего — я достигаю большего. И каждый раз, когда я вижу одобрение в твоих глазах, это является самой значимой наградой для меня.

Я молчала, чувствуя тепло и надежность его объятий, и в то же время нарастающее отчаяние где-то в глубине моего сердца.

— Отец постоянно говорит, что ты изменила меня, — Каенар заправил прядь моих волос за ухо, снова обнял обеими руками. — Но истина заключается в том, что рядом с тобой я становлюсь таким, каким всегда хотел быть. Лучшим вариантом своего «я».

Вероятно, на этом нам следовало остановиться, но так как я молчала, Каенар мрачно добавил:

— Обмороков было всего два. Первый — я прикрывал свою группу, не рассчитал силы. Второй — магистр Ксавьен несколько переоценил мои возможности, я не выдержал давления защитного барьера. Это все, Асьен, более подобное не повторялось.

Я знала, что лгать его императорское высочество не станет.

Однако, не могла так же не спросить:

— А после вы с невозмутимым видом появлялись в Башне и бодрым голосом предлагали мне отправиться в Дарстан?

Каенар резко выдохнул, и промолчал.

Значит ответ «Да».

— Я могу спросить «зачем»?

Он долго молчал, и все же ответил:

— Ты ходила грустная и подавленная, а в твоем взгляде читались боль утраты, чувство вины и безумное сожаление. Мне знакомы эти чувства. Слишком хорошо знакомы. Боль от потери товарищей по оружию, чувство вины, за то, что они мертвы, а я, возглавляющий это сражение — жив, и безумное сожаление, с неизменным «Если бы я этого не сделал, они остались бы живы».

Я закрыла глаза, пытаясь сдержать подступившие слезы.

— Однажды, — Каенар говорил тихо и размеренно, его голос так успокаивал, — я сидел у костра один. Бой был опасным, мой план не поддержал никто из старших, но я настоял на своем и в результате… Я сидел у костра абсолютно один, Асьен. Только я. Мы победили. Они превышали нас численностью в семь раз, и все же мы победили. Но это была самая страшная ночь в моей жизни, потому что я сидел у костра, а все мои воины были мертвы. Я был сломлен, подавлен, и столь опустошен, что казалось, от меня осталась лишь оболочка, если вообще что-то осталось. Но я не сдался. Я не собирался сдаваться. Я добился подписания мирного договора в тот же день, и вернулся в столицу, чтобы поступить в академию. Я хотел стать сильнее и вернуться, чтобы та ночь, больше никогда не повторилась в моей жизни. Все что угодно, но только не та ночь. И в Суассоне я увидел в твоих глазах ровно такое же выражение.

Повернув голову, я взглянула на Каенара.

Он на меня.

И на его лице не было ни единого шрама, лишь темные круги под пугающе-черными глазами, что смотрели на меня с нежностью.

— Я не знаю, какой была твоя «ночь», — тихо сказал Каенар, — но в одном я могу тебе поклясться — Эльтериан никогда не получит тебя. Никогда.

Он все понял…

— Поэтому не слушай отца, я стану лучшим студентом ВАДа, чего бы мне это ни стоило. И я не Гродари, я не стану принимать яд, я буду выживать всегда, везде и при любых обстоятельствах. Я это хотел сказать тебе сегодня.

Молча кивнула, с трудом сдерживая подступающие слезы.

Но затем все же высказала:

— И все же я попросила бы вас впредь быть… не столь беспечным.

— Я не был беспечным, Асьен, — Каенар вновь обнял меня, уместив подбородок на моем плече. — Я был максимально собран и действовал по обстоятельствам. Сила Темного артефакта должна была сравнять с землей половину ВАДа. Более четырех тысяч человек. Я мог убраться оттуда вместе с тобой, но теперь, когда ты знаешь о той ночи… как ты понимаешь, поступить подобным образом я не мог. Прикрыть щитом себя — потери более тысячи студентов и преподавателей. Прикрыть тебя — около двадцати… Вот их жизни останутся на моей совести навечно.

Оцепенев от услышанного, я уже не знала, что говорить.

— Мне повезло, — Каенар обнял чуть крепче, — у меня есть ты, мой маленький бесценный личный секретарь с уникальными способностями целителя, но даже если бы ты не смогла помочь, я бы восстановился. Императорская кровь дает множество преимуществ, это одно из них.

Что?

Но это значит… это означает, что тогда, в прошлом которого больше не случится, после ранения Эльтериана, его происхождение стало очевидно? Вот почему он держал меня при себе, заставляя исцелять его снова и снова, потому как с первого раза у меня ничего не вышло, как с Каенаром…

Обернувшись, вновь напряженно посмотрела на кронпринца, он встретил мой взгляд со спокойствием истинного представителя военного аристократического рода, а когда отвернулась, вновь положил голову мне на плечо.

В его объятиях думать было легче. И спокойнее. И появлялась уверенность, которой у меня никогда раньше не было. Уверенность в том, что меня защитят, что мной дорожат, что я не одна.