Да, зачем ей – Тайке это всё нужно? Зачем забивать голову ерундой?..

ТАРА

Тара наводила порядок в доме к Славкиному приезду. В обед нужно будет поехать на вокзал встретить Славку. Поездка по Пушкинским местам была второй, которую Славка совершила самостоятельно. (О её первой поездке на Кремлёвскую ёлку Тара предпочитала не вспоминать вообще, а если и вспоминала, то с дрожью).

Когда-то Тара была в тех затаённых, красивейших местах – Михайловское, Пушкинские горы, вот теперь и Славке удалось туда попасть. В этот раз Тара за Славку не волновалась. Почти. Одиннадцатиклассница всё-таки. И в группе на этот раз с ней была подруга Рада – девочка, с которой Славка училась в одной школе. Рада жила по соседству, её наградили этой поездкой за рисунки к юбилею Пушкина, а Славку за стихи.

Тара орудовала тряпкой, протирая пыль. А по телевизору тем временем шёл фильм с Неёловой и Куравлёвым в главных ролях. Тара посматривала иногда на экран телевизора, не вникая в сюжет, не зная даже названия фильма. Но когда герои оказались на борту круизного лайнера «Адмирал Нахимов», Тара присела на диван, вглядываясь, узнавая и вспоминая…

Её мысли унеслись на семнадцать лет назад. Славки тогда и в помине не было. В то лето она получила весточку из Мордовии от Валентины, которую муж отпустил на десять дней к Таре в гости. Тара обрадовалась. Несколько лет она не видела подругу, через год поле своей свадьбы Валентина приезжала к Таре в гости вместе с мужем, но с тех пор Тара успела по ней очень соскучиться.

Расставшись со старыми друзьями после переезда в Новороссийск, новых друзей на новом месте Тара заводить не спешила. Не получалось.

Госпожа Письмаркина, как сама себя называла Валентина, была настроена решительно. Круиз по Чёрному морю – на меньшее она не согласна. Доводы Тары, что билеты на круизный лайнер «Адмирал Нахимов» раскуплены на месяц вперёд, на Валентину не действовали.

– Помнишь, как мы в прошлый раз не доехали до Ялты? Это нужно непременно исправить!

– Да, не доехали. Но зато, какой замечательный Союз трёх бандан получился!

– Нет. В этот раз – никаких бандан. У меня новая шляпа, путешествуем, как цивилизованные люди. И никакой качки, я загадала. Пойду к начальнику морского вокзала, и он не сможет мне отказать! – Валентина поправила свою великолепную шляпу с широкими полями, купленную только что на лотке с товарами для курортников.

– Хорошо, – согласилась Тара, – иди, но я с тобой не пойду!

– Ты будешь поддерживать меня на расстоянии. Главное создавай мыслеобразы.

– Это как?

– Представляй во всех подробностях нас с тобой на палубе «Нахимова».

– Я постараюсь, – обещала Тара, глядя вслед поднимающейся на второй этаж в кабинет начальника морского вокзала Валентине…

И вот Тара создаёт мыслеобразы. Она стоит, облокотившись на перила верхней палубы, и смотрит на бескрайнюю, бесконечную морскую гладь. На ней новый, давно сшитый, но ни разу не надетый, серый льняной сарафан с мережками и прошвами. (Сколько сил потратила, выдёргивая нитки и корпя над мережками!) На госпоже Письмаркиной, которая стоит рядом, её новая шляпа. И тут порыв ветра подхватывает шляпу, вот она уже качается на волнах далеко-далеко, как белая чайка…

– Очнись, – тормошит её Валентина, – я с тобою разговариваю.

Тара оборачивается к подруге, на которой почему-то красуется целая и невредимая шляпа. Тара возвращается в реальность.

– Идём в кассы, – говорит госпожа Письмаркина, помахивая запиской от начальника морского вокзала.

– Как всё получилось? – хочет узнать подробности Тара.

– Захожу я к нему (очень хороший мужик, между прочим), говорю:

– Здравствуйте, я воспитательница детского сада из Баево.

– А это где? – спрашивает он.

– Ардатовский район.

– Не знаю такого.

– А Саранск знаете?

– А это где? – продолжает допытываться он.

– В Мордовии.

– В Мордо-о-о-вии?

(Похоже, что о Мордовии он тоже ничего не знает. Конечно, моря же там нет.)

– В Мордовии на родине знаменитого скульптора Степана Эрьзи. Он, между прочим, как раз в нашем Баево и родился. Ему, может быть, даже скоро памятник у нас поставят.

– Эрьзя? – радость узнавания озаряет лицо начальника морвокзала, – Эрьзю я знаю. Внук моей родственницы в нашей художественной школе имени Эрьзи учится.

Валентина прерывает рассказ в лицах.

– Короче. Билеты у нас будут. Но только до Одессы. Начальник морвокзала сказал, что он не Бог, и на полный круиз даже он не в силах сделать для нас билеты, но в моих пробивных способностях не сомневается. Уж если я от Новороссийска до Одессы смогла билеты достать, то от Одессы до Новороссийска и подавно достану.

Так они оказались на четвёртой палубе круизного лайнера «Адмирал Нахимов» в каюте, которая напоминала шкаф. Открываешь дверь – и упираешься носом в две полки. Тара заняла нижнюю полку, а госпоже Письмаркиной досталась верхняя. Впрочем, в своём «шкафу» они проводили совсем немного времени. После экскурсий (Сочи – дендрарий, Батуми – ботанический сад), купания в бассейне на верхней палубе, ужина, дискотек в музыкальном салоне, судовых праздников, последнего сеанса в кинозале они спускались на свой четвёртый уровень, укладывались на полки, как ломтики колбасы на бутерброды, и засыпали без задних ног.

Их соседями по столу в ресторане были симпатичные старушки из каюты на третьей палубе. С ними подруги встречались регулярно, три раза в день – за завтраком, обедом и ужином. Тара так и не поняла, знали старушки друг друга раньше или познакомились на теплоходе.

Тара и Валентина особенно подружились с Августой Тихоновной. Чистенькая, опрятная и приветливая старушка однажды, когда они сидели за столом в ожидании обеда, продемонстрировала подругам содержимое своей сумочки. «Здесь всё, что может понадобиться настоящей женщине», – сказала Августа Тихоновна. И вынула из сумочки белоснежный платочек, обвязанный по краям кружевами; мельхиоровую пудреницу с круглым зеркальцем, которая одновременно служила флакончиком для духов (с боку у неё была маленькая завинчивающаяся крышечка); костяную расчёску; слегка потёртый веер; изящный блокнотик с шариковой ручкой и футлярчик с ножничками, нитками, иголкой и булавками.

Она продолжала что-то говорить, но Тара не вникала, наконец-то поняв, кого Августа Тихоновна ей напоминает. Старушка была похожа на Янину Жеймо – актрису, сыгравшую Золушку в старом-старом фильме. Золушка тоже всегда носила с собой нитку и иголку (даже на бал).

«Нахимов» приближался к Одессе. Подруги не очень-то переживали по этому поводу. Жаль, конечно, что Одессу они так и не увидят, жаль экскурсий, которые они будут вынуждены пропустить, так как экскурсионный автобус возвращается почти впритык к отходу судна. А им ещё нужно будет позаботиться об обратных билетах. Со старушками они договорились о том, что свои вещи на время перенесут в их каюту. Вещей тех всего ничего – две спортивные сумки на длинных ремнях (в один день купили в универмаге, недалеко от общаги, в которой вместе жили когда-то).

И вот – Одесса. Сойдя с трапа, Тара и Валентина со всех ног бросились к кассам морского вокзала. Какое же разочарование их ожидало! Как сказала госпожа Письмаркина: «Облом!». Ни на «Нахимов», ни на «Комету», ни на какой другой теплоход достать билетов они не смогли. Не помог даже визит Валентины к начальнику вокзала. Ни её обаяние, ни Мордовия, ни Саранск, ни Баево, ни даже великий скульптор Степан Эрьзя на начальника не подействовали. Ближайшие билеты можно было купить только на следующую неделю.

– Начальник меня убьёт, если я не появлюсь на работе вовремя, – Тара совсем упала духом.

– Меня муж убьёт, или сам умрёт от тоски. Это пострашнее будет, – вторила ей, обычно не унывающая, Валентина.

– Так. Не будем паниковать! На нашем месте Остапу Бендеру не пришлось бы даже сеятеля рисовать. У нас на руках посадочные талоны на «Нахимов».