– Теперь что же, вместо бумажных железные пятирублёвки вводят? А я и не знала, – подумала Тайка и перевернула монету.

На обратной стороне красовался двуглавый орёл и надпись «БАНК РОССИИ».

– Царские! – мелькнула и тут же исчезла мысль. Под орлом Тайка увидела цифры – 2011.

– Это что? Год что ли? Сейчас же 1978!..

За окном быстро темнело. Тайка глянула на часы – десять вечера. Не дожидаясь возвращения соседок, она легла на кровать и, укрывшись одеялом с головой, попыталась заснуть. Сон не приходил. Пришло Одиночество. В последнее время Тайка редко оставалась одна. За пять лет учёбы в Краснодаре она сначала сменила двух квартирных хозяек, а потом три общежития. Это орловское общежитие на её веку было четвёртым. Тайка вспомнила, как на первом курсе института, только что оторвавшись от мамы, проучившись всего два месяца и тяжело привыкая к самостоятельной жизни, она справляла своё семнадцатилетие.

Угрюмая и вредная хозяйка сделала ей бесценный подарок – на ноябрьские праздники уехала навестить родственников в деревне и должна была вернуться после 12 ноября. А это означало, что на свой первый вне родного дома день рождения Тайка сможет хоть как-то по-своему украсить убогую комнату и даже пригласить гостей – своих однокурсниц.

В её группе по специальности «Электроснабжение промышленных предприятий, городов и сельского хозяйства» из тридцати человек двадцать семь были мужского рода. Оставшаяся троица сразу сплотилась и подружилась. Василиса Петелина (Вася) и Клара Хольпер (Холя) были местными и жили с родителями. Именно их Тайка ждала в этот день в гости.

Днём ходила по магазинам. Купила много свечей, жареную утку, фрукты, конфеты и бутылку шампанского. До этого она пробовала шампанское только один раз на выпускном вечере в школе. Помнила, как кружилась тогда голова, помнила свой голос, который звучал где-то в стороне сам по себе, как будто не она, а кто-то другой произносил за неё слова. И ещё ноги были ватными и не слушались, поэтому она не танцевала. Просидела весь вечер, пока не пошли классом встречать рассвет…

Прождав подруг-однокурсниц целый час за накрытым столом, Тайка почувствовала, как свербит в носу, и поняла, что вот-вот расплачется. Тогда она решительно потушила все свечи, расставленные по полкам и шкафам, занавешенным простынями (хозяйка боялась, что квартирантка поцарапает её мебель), разобрала кровать, сняла праздничное платье, надела ночную рубашку, и, усевшись по-турецки в кровати в гнёздышке из одеяла, пыталась разобраться, как откручивается проволока на пробке шампанского. По наивности она думала, что напьётся одна и рухнет прямо тут же в кровать, как бесчувственное бревно. Как те, что на улицах валяются…

Вот в этот самый момент она услышала стук в дверь. Как же удивились Вася и Холя, увидев её в ночной рубашке! Оказалось, что подружек должен был подвезти на машине Васин папа, но машина сломалась, и подружки добирались на «перекладных». В тот вечер праздник удался…

Мысли Тайки туманились, она уснула, и уже не слышала, как вернулись из ресторана её соседки по квартире. А на следующий день не помнила ничего ни о странном мужчине, ни о монетке, которую засунула в маленький карманчик на рукаве своей финской куртки.

Этот карманчик, пришитый вручную, был напоминанием о первой неделе жизни Тайки в Орле.

Орёл её сразу поразил своими контрастами. С одной стороны – колыбель, почитаемых русских писателей. С другой стороны – это был город чёрных мешковатых болоньевых курток и ватников, резиновых сапог и шапок-ушанок. Молодых людей в таком виде Тайка часто встречала на улицах. Как позже выяснилось, это были юноши из близлежащих деревень, бросившие родной дом и подавшиеся в город в поисках лучшей жизни. Работа в селе их не привлекала. Грязь и тяжёлый физический труд были не для них. Домой они наезжали на выходные, встречались с друзьями и «квасили» день и ночь.

Тайка надолго запомнила своё столкновение с одним из представителей этого «сельского планктона». Был дождливый день. И Тайка надела свою лёгкую финскую непромокаемую курточку. Яркая курточка из красных, оранжевых, жёлтых и белых клиньев ладно сидела на тоненькой фигурке.

В универмаге, рассматривая что-то за стеклом витрины, вдруг услышала возмущённый женский голос: «Что же ты делаешь, паршивец!», и тут же почувствовала за спиной какое-то движение. Обернулась и увидела бегущего к выходу высокого парня в резиновых сапогах.

Стоящая рядом женщина всё никак не могла успокоиться: «Вы представляете, гляжу, а он сигарету поднёс и дырки на рукаве у девушки прожигает!». Глянув через плечо, увидела на верхней части рукава новой куртки несколько оплавленных по краям дырок, через которые светился белый синтепон.

Позже она подобрала красивую нашивку-карманчик на рукав, которой замаскировала злополучные дырки. Но ещё долго после этого случая шарахалась от мужчин с горящими сигаретами…

Как сейчас на выходе из магазина полуфабрикатов, где в конце месяца обычно покупала на оставшиеся до зарплаты деньги винегрет. Тайка испуганно отшатнулась от мужчины с сигаретой. Оказалось, он просто хотел выбросить окурок в урну, возле которой она стояла.

Винегрет был дешёвым и вкусным. Иногда для разнообразия Тайка поджаривала его на сковородке. Получалось что-то вроде овощного рагу. Быстро и сердито. Готовить она не любила. На приготовление еды не должно тратится больше времени, чем на её употребление.

Тайка вышла из магазина. Зарядивший с утра дождь превратился в град. Пересекая площадь у дома Советов, встретила кота. Это был не кот даже, а огромный чёрный котище с удивительными глазами. Сразу вспомнился булгаковский Бегемот.

Когда-то в Пушкине в Камероновой галерее на выставке рисунков Нади Рушевой Тайка увидела её иллюстрации к «Мастеру и Маргарите». Об этой книге до тех пор она и слыхом не слыхивала. Никак не могла понять по иллюстрациям, о чём этот загадочный роман, в каком времени происходит его действие. На иллюстрациях были и библейские сюжеты, и какая-то мистическая чертовщина, и что-то сатирически-бытовое из 30-х годов, и что-то тонкое, нежное и лиричное. Потом во всех библиотеках Краснодара искала эту книгу. И нашла только в одном читальном зале публикацию романа в журнале «Москва»…

– Ну, что, кот?

И он подошёл, одна лапа обрублена. Кот смотрел такими умными пытливыми глазами, словно гипнотизировал. Такой взгляд! Всё в этом взгляде: и тоска, и холод, и боль, и достоинство, и покорность, и надежда чуть-чуть мелькнула и погасла. Тайка пошла дальше, а потом не выдержала – оглянулась. Кот смотрел! Как смотрел! Такой совершенно нереальный кот. Не от мира сего. Инок. Иннокентий. Инопланетянин.

Вернулась и погладила его. И показалось, что слеза стекает по шерсти на его подбородке. Сначала остолбенела, а потом поняла, что это слюна. Кот был страшно голоден.

– Подожди меня здесь, Иннокентий. Я принесу что-нибудь поесть. Ты же винегрет есть не станешь? Ты только дождись меня, ладно? – сказала и повернула назад к магазину, на ходу считая оставшуюся в карманах мелочь. Купила бутербродов с сыром, вернулась, и досада взяла – кота нигде не было видно. Потом опять почувствовала на себе его взгляд. Два огонька горели в нише в стене. Кот от дождя там спрятался.

Раскрошила бутерброды, постояла немного, наблюдая, как кот ест и побежала на работу, обеденный перерыв уже заканчивался.

Тайка не понимала, когда её спрашивали, любит ли она кошек. Кошек вообще? Предпочитала разбираться в своём отношении к каждой конкретной кошачьей личности. С этим котом ей хотелось продолжить знакомство…

ТАРА

Таре снился тридцать третий день рождения. Больничная палата, рядом с её железной койкой в маленькой кроватке под капельницей с глюкозой тяжело дышит крохотулька Славка. Иголка капельницы воткнута в вену на голове. Лысенькая головка обтянута кожей. Кожа и череп, и глазища в пол-лица. Дочурке завтра исполнится месяц.