– Отец пришел на тренировку сегодня, – равнодушно объявил Тайлер. Они с матерью сидели на террасе, Мэдди запекала на гриле бургеры для ужина.

Легкий ветер подхватывал и разносил по округе аромат углей. Этот запах напоминал Мэдди о лете, и детстве, и пикниках с семьями ее друзей. Родители Мэдди никогда не разменивались на банальности вроде семейных барбекю.

Она внимательно посмотрела на сына. Мэдди не могла понять, что он чувствовал.

– И как все прошло? – осторожно спросила она, стараясь сохранять нейтральный тон.

– Нормально, наверное, – ответил он. – Он хотя бы не притащил Норин с собой.

– Вы поговорили?

– Отец спросил, не против ли я, что он пришел, – удивленно сказал Тайлер. Он встретился с Мэдди взглядом. – Думаешь, он правда ушел бы, если бы я попросил?

Мэдди знала, что именно Тайлер имел в виду: значило ли его мнение хоть что-то для отца. Несмотря на притворное равнодушие, Тай отчаянно хотел верить, что все еще что-то значил для Билла.

– Полагаю, поэтому он и спросил, – ответила она. – Он хочет, чтобы ты был счастливым и успешным. У него не было цели испортить тебе жизнь, Тайлер. И глубоко в душе ты сам это знаешь.

– Но у него неплохо получилось, – сказал Тайлер с оттенком привычной горечи в голосе.

– О чем еще вы говорили? – спросила Мэдди, чтобы поскорее сменить тему, пока Тайлер не начал размышлять о всех грехах отца вместо оливковой ветви, которую Билл протянул.

– Да так. Дал пару советов по поводу броска.

– Они помогли?

Тайлер ухмыльнулся. На мгновение он снова превратился в самоуверенного дерзкого подростка.

– Ага, помогли. Вот это я сегодня задал жару, – ликующе заявил он. – Никто не смог отбить ни одного моего броска. Все сказали, что я классно играл и что теперь мы точно выиграем чемпионат штата, если я и дальше буду так бросать. Даже Джош Мэйсон признал, что я хорош, хотя он меня ненавидит. Он спит и видит, как бы занять мое место в основном составе.

– А что тренер Мэддокс?

– Говорит, он рад, что я помню хоть что-то из того, чему меня учили.

Мэдди с трудом сдержала улыбку. Ответ тренера показался ей слишком сдержанным.

– Полагаю, ты надеялся на более бурную реакцию.

– Не-е, он всегда так говорит, чтобы я не зазнавался.

Она внимательно посмотрела на счастливое лицо сына и расстроилась, что ей придется испортить его веселье, но этот разговор нельзя было откладывать. Мэдди надеялась задобрить Тайлера его любимой едой.

Она была в шоке от того, что рассказали ей учителя этим днем. Ни по одному предмету у него не было оценок выше тройки. По некоторым – даже ниже, а некоторые он вообще вот-вот должен был завалить. Все учителя отправляли записки соответствующего содержания, однако Мэдди ни одной не видела. Если оценки не улучшатся, о бейсболе Тайлеру придется забыть, как здорово бы он ни играл.

– Знаешь, Тайлер, на бейсболе свет клином не сошелся, – сказала она.

– Еще как сошелся, – возразил он, затем улыбнулся. – Да ладно тебе, мам. Разве ты не можешь за меня порадоваться?

– Я безумно за тебя рада, – честно сказала она. – Здорово видеть твой энтузиазм по поводу нового игрового сезона, но тебе еще нужно учиться. Я сегодня говорила с твоими учителями.

Он изменился в лице.

– Зачем?

– Потому что тренер Мэддокс сказал, что у тебя начались проблемы в учебе.

– Зачем он это сказал? Я думал, он просто поговорит с тобой о бейсболе.

– Он думал, я и так знаю, – многозначительно сказала Мэдди. Лицо Тайлера залилось краской. – Не забывай, что тренер Мэддокс – в первую очередь, учитель, Тайлер. Он обязан следить за всей твоей успеваемостью в школе. Если ты завалишь другие предметы, к игре тебя могут не допустить. И если до этого дойдет, всем будет все равно, как хорошо ты бросаешь мяч. Ты подведешь всю команду.

– Да ладно тебе, мам, посмотри правде в глаза, – с раздражением сказал он. – Я не провалился ни по одному предмету. Уверен, никто из учителей не говорил обратного.

– Ты прав, не провалился, – согласилась она. – По крайней мере, пока. Но они все говорят, что твои показатели хуже, чем обычно. Ученик, который в прошлом году учился на одни пятерки и четверки, а в этом скатился на тройки и двойки, находится всего в одном шаге от провала. – Она пристально посмотрела сыну в глаза. – Я этого не потерплю, Тай. Ты должен теперь из кожи вон лезть, чтобы исправить оценки, ясно? Пока не увижу улучшений, буду проверять каждое домашнее задание и каждый тест.

– Ни за что, – запротестовал он.

– Не спорь, – твердо сказала она.

– Или что?

Мэдди стиснула зубы, услышав намек на агрессию в его тоне.

– Лучше тебе не знать, – сказала она.

– Посадишь под домашний арест?

– Есть и такой вариант, – согласилась Мэдди. – А второй – это позволить тренеру Мэддоксу убрать тебя на скамью запасных.

У Тайлера отвисла челюсть.

– Ты не посмеешь!

– Попробуй и узнаешь, – сказала Мэдди. Пока дискуссия не перешла в конфликт, она добавила: – Но я не думаю, что до этого дойдет. Ты очень умный молодой человек. Если у тебя плохие оценки, это значит, что тебе плевать, а не то, что ты не понял материал. Я просто мотивирую тебя к хорошей учебе.

– Такая себе мотивация, – парировал он. – Я все расскажу отцу.

Мэдди ощетинилась.

– Даже не пытайся настроить нас друг против друга, – предупредила она. – Если ты еще не понял, когда дело касается тебя, Кайла или Кэти, мы с твоим отцом на одной волне.

Тайлер бросил на нее последний полный неверия взгляд, развернулся и потопал в дом.

– Ужин будет через пятнадцать минут, – крикнула она ему вслед.

– Я не голоден, – бросил он в ответ.

– Значит, просто посидишь за столом, пока мы едим.

Когда сын скрылся из виду, Мэдди вздохнула. Быть матерью-одиночкой оказалось куда сложнее, чем она когда-либо могла себе представить. Разумеется, Билл поддержал бы ее – как она только что и сказала Тайлеру, – но ей придется научиться разрешать мелкие конфликты самостоятельно. Детям тоже нужно было к этому привыкнуть. А если она не научится, то расплачиваться тоже будут ее дети.

Но прямо в эту секунду, когда Тайлер вдруг стал смотреть на нее как на врага, у нее не было ни капли уверенности в своих силах.

Раз уже все в Серенити, похоже, знали, что Мэдди вместе с двумя своими лучшими подругами собирались открыть женский фитнес-клуб, она предполагала, что агент по недвижимости, старая школьная подруга, не будет возражать и пустит ее в дом Хартли, чтобы она могла получше представить, какие ремонтные работы им предстоят.

Понадобилось пять минут, чтобы Мэри Вон Льюис ей перезвонила.

– Я ждала твоего звонка, дорогая, – сказала Мэри Вон. – Хелен попросила показать тебе дом в любое время. Можем встретиться там через десять минут, сейчас только Гэйнелл высушит мне волосы. Тебя устроит?

Мэдди усмехнулась.

– Я знаю, что ты никогда не появляешься на людях без идеальной укладки, так что можем встретиться через пятнадцать. Я пройдусь пешком.

По пути она наслаждалась ярко-розовыми, сиреневыми, белыми и красными цветами азалии, распустившейся благодаря нетипичной для ранней весны жаре. Люди в Серенити много времени проводили в своих садах. Даже жители самых скромных домов. Никто не нанимал профессионалов. Дети подрабатывали, подстригая газон, пропалывая и удобряя клумбы пожилых соседей. Некоторые кусты азалии были такими старыми и такими ухоженными, что буквально занимали целый двор.

У дома Хартли всего одна одинокая азалия пережила годы запустения. Темно-розовые лепестки свидетельствовали, что в этом месте еще оставались признаки жизни.

Мэдди открыла ворота и скорчилась от протестующего скрипа, с которым повернулись петли. Она осторожно переступила через сорняки, растущие из щелей в дорожке. Одетая специально для экскурсии по обветшалому зданию, она села на крыльцо в ожидании Мэри Вон. Мэдди пыталась представить двор снова застланным вельветовым ковром из зеленой травы, с цветущими кустами розы и аккуратным деревянным забором из белого штакетника. Они могли бы поставить на крыльцо плетеные кресла и столики. Мэдди недавно видела в продаже подушки с узором из красных роз на темно-зеленом фоне, они отлично впишутся.