И это было бы их тайной. Никакой свадьбы до бракосочетания Денни с Терезой, никакого давления с чьей бы то ни было (особенно Мавры) стороны по венчанию в церкви. Кейл даже не собирался вручать Санди кольцо, пока они не выберутся из города. А когда домой они вернутся, то будут уже женаты. Никакого полусожительства. Придет время их семьи, состоящей из двух человек.

Так что, когда Санди сообщила, что остается дома, Кейл восстал против этого. Но сражался недолго и в конце концов отступил, потому что не хотел, чтобы их побег был омрачен драмой, а путь к единению начался бы с принуждения. Он решил подождать, когда они вернутся из Ирландии. Как и во множестве других случаев, Кейл отступил, когда дело касалось желаний семьи Бреннан. Как же дорого им с Санди это обошлось!

Они потеряли все.

Он вернулся домой и вместе с Джеки несколько минут ждал, пока заявится уставший Денни. Лицо Денни больше не выражало гнева, но он казался бледным и изможденным. Денни не успел ответить на вопрос Кейла о том, где он пропадал, – дверь кухни распахнулась и появилась Санди. Она наклонила голову набок и опустила плечи, всей позой выражая осуждение. В тишине Денни медленно прошелся по гостиной и встал перед сестрой.

– Прости меня, Сан, – произнес он хрипло и приглушенно.

– Я просто радуюсь, что ты дома.

– Я не о том. Прости меня, что он причинил тебе боль. Я прошу прощения, что меня не было рядом, чтоб помешать этому.

Глаза Санди наполнились слезами, и когда Денни потянулся, чтобы положить руку ей на плечо, она издала резкий вздох, пытаясь сдержать слезы. Денни притянул ее к себе, и она уткнулась головой ему в грудь. Было слышно, как она рыдает.

Кейл отвернулся, иначе он не смог бы держать себя в руках. Он чувствовал себя так, словно лезет не в свое дело, и в то же время желал оттолкнуть Денни и оказаться на его месте – с ней. Кейл посмотрел на Джеки. Джеки, который знал правду все эти годы. Кейл испытал внезапный порыв броситься на него, схватить, швырнуть, потребовать ответов. Но сейчас было не время.

Оставаться в гостиной стало невыносимо. Не ее горя у него не было сил вынести, а того, что ему самому нельзя горевать вместе с ней. Кейл повернулся и тихо покинул дом.

Только он пошел не домой. У него не было сил выдержать залп вопросов, которые, как он знал, Вивьен готовится на него обрушить. Не то чтобы он винил ее – ведь он сам звонил Вив и спрашивал, не забегал ли Денни. Она ответила «нет» – и тут же принялась расспрашивать, что происходит и где он сам. Он сказал лишь, что скоро будет дома, и прервал разговор.

В паб идти он не хотел, не мог заставить себя вернуться в тот же вечер туда, где, казалось, в воздухе висели обрывки ее мрачного признания. Немного покатавшись без всякой цели, он остановился у Холлис-Парка, большого озелененного пространства с детской площадкой, пешеходными дорожками и множеством деревьев близ центра городка. Парк, по которому они с Санди бродили бесчисленными вечерами еще со школы. Он встречал ее на аллее позади ее дома и всякий раз не мог поверить, что она снова ждет его на заднем крыльце. Он брал ее за руку (он целый день ждал этого момента), и они брели в городок, сидели в парке на скамейке у маленького пруда и говорили часами.

Когда снова зажужжал мобильник, Кейл даже не посмотрел на дисплей. Звонила Вивьен. Но когда звонки прекратились, он послал ей коротенькую эсэмэску: «Все хорошо. Скоро буду дома».

Он понятия не имел, что скажет жене. Он откладывал разговоры о финансовой неразберихе, в том числе и о займе, с которым ему пришлось разбираться. Теперь откладывать было нельзя – она начнет спрашивать и, потянув за одну ниточку, вытянет все остальное. Но Кейл не считал себя вправе рассказывать Вив о том, что произошло с Санди, это было бы сродни предательству. Так что предстоит кое-что утаить от жены.

Кейл обхватил голову руками. Он ненавидел тайны. Может быть, оттого, что вокруг отъезда его матери было столько таинственного. Никто никогда не говорил об этом. Может быть оттого, что он никогда не умел хранить тайны, даже когда был моложе. Один раз он попробовал, но все закончилось крахом: Санди ушла домой с городского фестиваля одна. Она хотела рассказать Денни про них с Кейлом, открыто выложить все карты на стол. Но Кейл уговорил ее молчать до тех пор, пока он не найдет подходящий способ поговорить об этом с Денни. Как обычно, права была Санди.

Улизнув в тот вечер от Денни, Кейл долго ходил, чтобы дать себе остыть. Он оказался у заднего крыльца Бреннанов, убежденный, что ее там нет. А она была. Он помнил, как взбегал по ступеням, нервно бормоча, что, если она что-то подумала, то это не так, он не был с той девушкой, но Санди перебила его:

– Я знаю. Денни мне рассказал. – То, как она сунула руки в карманы и ждала, обескураживало. И теперь его слова решали очень многое:

– Прости. Мне следовало бы всех поставить на место, как только я пришел туда…

– Нам следовало с самого начала быть честными, а не врать про наши отношения. – Санди тряхнула головой то ли от расстройства, то ли от разочарования, и Кейл вдруг испугался, что потерял ее. Все силы он тратил на то, чтобы не допустить с Санди роковой ошибки, и совершил именно такую.

– Ты права. Я боялся, что Денни потребует, чтобы я держался от тебя подальше… Но мне все равно, что он говорит… это неважно.

Она подняла голову и некоторое время смотрела на него в упор.

– Честно?

– Честно.

– Что ж, Денни дал на добро на наши отношения.

– Серьезно?

Санди улыбнулась:

– Он считал, что ты просто парень, что он не сознавал… – Было темно, но Кейл догадывался, что Санди краснеет. – …понимаешь, он не знал…

Пространство между ними звенело ожиданием будущего.

– Что это куда больше, чем просто…

– Да.

И тогда он совершил то, что хотел сделать уже много недель, с того дня, как они сидели вдвоем на школьном дворе. То, чего не позволял себе, пока Денни про них не узнает. Он поцеловал ее. Не чмокнул в щечку, не коснулся губ, на что у него до той поры хватало смелости. Он взял ее лицо в ладони и безо всяких опасений по-настоящему поцеловал ее. Ему потребовались все силы, чтобы остановиться, когда он ощутил мягкость и тепло ее кожи, и жар, что охватил ее щеки.

На следующий день Денни внес ясность:

– Я к этому отношусь спокойно, Кейл. Но только попробуй ее обидеть… – Он чиркнул пальцем по горлу. – Я тебя пришью.

И больше Денни не вмешивался в их отношения.

С того самого дня Кейл Коллинз и Санди Бреннан для многих в их городке стали символом нерушимого единства.

Когда он пришел домой, ему не было дела до раздражения Вивьен. Она ожидала, сидя прямо на стуле в кухне. Нога на ногу, руки сложены на шелковистом красном халате.

Он налил чашку чая, которого пить не хотел, и подсел к ней за стол, объясняя, что Денни рвет жилы в новом пабе и всем добавляет много работы:

– Мне просто необходимо быть уверенным, что он не сделает какую-нибудь глупость.

– Санди была с вами?

– Только дома, когда я к ним заглянул.

– Она здесь уже шесть недель. Как, по-твоему, она собирается остаться?

– Не знаю, Вив. – Он отхлебнул теплый чай.

– Могу поспорить, что она решила остаться. Ей не сладко жилось в Лос-Анджелесе, если дело дошло до пьяной аварии.

Говорить с женой о Санди он не желал.

– Я наверх пошел.

– Я иду с тобой.

Когда в постели она потянулась к нему, он сослался на то, что совсем вымотан, хотя в голове мысли скакали без устали. Вивьен была недовольна и насупилась.

Лежа в темноте на спине в ожидании утра, Кейл восстанавливал в памяти время между своим возвращением из Ирландии и ее побегом из Нью-Йорка. Он потратил много времени, пытаясь найти возможность отдать ей открытку, но после того, как он оказался дома, им было очень трудно воссоединиться. Увидев его, Санди обрадовалась и даже всплакнула, когда он вошел в дверь. Но потом она «проболела» пару недель, к тому же в доме стояла суматоха из-за скорого бракосочетания Денни. Через два дня после свадьбы они с Терезой переехали в свой новый дом. В то время Санди держалась отстраненно, но Кейл полагал, что это было следствием стресса. С отъездом Денни из дома Мавра стала требовательной, как никогда. Но даже когда все утихло, Санди становилась все более напряженной и резкой со всеми, даже с Шейном.