Денни все еще не приходил домой, но Санди уже хотелось спать. Заряд адреналина, вызванный заявившимся в паб Уэлшем, иссяк. Санди хотела написать записку, извиниться за спор, как-то подбодрить брата.

И вдруг у нее возникла другая мысль. Санди поняла, что надо сделать. Порывшись на столе, она отыскала журнал Комитета искусств Лос-Анджелеса, спустилась в комнату Денни и оставила журнал у него на постели.

– Нет-нет-нет, – твердил Шейн. – Это не так надо. – Он отобрал у нее все детальки лего.

– Я точно знаю, что было правильно… – возразила Санди.

Но Шейн уже разобрал крохотные детальки, заменил одну на другую, взятую из ящика, где их лежало миллиард штук, и соединил вновь.

– Видишь? – Он протянул ей конструкцию.

Они сидели на полу в спальне третьего этажа, сооружая одну из многих башен Хогвартского замка. Полки, тянувшиеся по стенам комнаты Шейна (полки в свое время приладил Джеки), ломились от десятков незавершенных конструкций, в том числе космолета из «Звездных войн» – «Тысячелетний сокол», дворца Тадж-Махал и небоскреба Эмпайр-стейт-билдинг. Кровать Шейна была придвинута к дальней стене, так что вся середина комнаты отдавалась под его занятия.

Шейн покачал головой:

– И ты должна держать детальки от внутренних покоев отдельно от деталек башен.

Санди следила за тем, как он перебирал лего. Внимание к мелочам у него во время работы было необычайным.

– Извини, если что-то не так.

– Блин, Санди. Раньше ты лучше справлялась.

– Тебе придется смириться с новой Санди, Шейн. – Дени привалился к косяку двери и с улыбкой наблюдал за ними.

– Знаю, – ответил Шейн. Он встал и наставил указательный палец на Санди: – Мне надо принести два мешка на молниях. Ничего не трогай, пока я не вернусь.

Проводив его взглядом, Санди посмотрела на Денни:

– Это уж слишком тяжко.

– Ага, сдавайся. Никто даже не пытался угнаться за ним в сборке лего. – Денни поднял руку с зажатым в ней журналом.

– Я прочел твой рассказ. Почему ты не говорила нам, что печатаешься?

– Не знаю. Наверное, не знала, понравится ли вам это.

– Ну что, мне понравилось. – Он скрестил руки. – Ты как никто поняла, чем стало для меня тогда вывихнутое колено. – Денни покачал головой. – Я и представить себе не мог, что мне делать. Сегодня на тебя сыплются приглашения из колледжей, а завтра на твои звонки в деканатах даже не отвечают.

– Зато ты никогда не показывал нам, что удручен, – произнесла Санди. – Всегда шел дальше, что бы ни случилось. – Ей хотелось, чтоб он это понял из ее рассказа. В нем речь шла о парне, кто готов был ради других пойти на все, даже когда его самого не отпускала глубокая боль.

Он поднял журнал:

– Я могу оставить его себе?

– Ага.

– Спасибо. – Денни оттолкнулся о двери. – Насчет полиции тебе решать. Я лишь хочу, чтоб этот гад убрался из наших жизней. Из твоей жизни. – Он собрался уходить.

– Денни!

– Ну?

– Ты был моим контактом на экстренный случай потому, что я хотела, чтобы, если я попаду беду, они позвонили именно тебе.

– Я рад, что они позвонили мне.

Из-за его спины вновь показался Шейн, знаками умоляя ее не трогать ничего, пока его нет.

– Я рад, что они позвонили мне.

Это было правдой. Он был признателен полицейским, позвонившим в ту ночь, когда она попала в аварию. За долгое время единственное правильное, что он сделал – это уговорил Санди вернуться домой.

С журналом в руке Денни отправился к себе в комнату. Он уже прочел рассказ пару раз и сделает это снова. Он принимал его как подарок: сестра вникла в самую суть, поняла, как Денни тогда жилось.

Она вовремя дала ему свой рассказ. Узнав, что Уэлш провел его как лоха, Денни совсем пал духом. А потом еще усугубил свое состояние, ввязавшись в спор с Санди и Кейлом и пулей вылетев из паба. Он сразу поехал к Анджи, сел за кухонным столиком напротив Терезы и рассказал ей, как Уэлш наведался в паб, не утаил и того, что Санди отказалась обращаться в полицию.

Глядя на него, Тереза качала головой:

– Это не твое дело. Твое дело сторона, иначе ты только добавишь ей трудностей.

– Я стараюсь помочь.

– Подчас между помогать и указывать пролегает очень тонкая грань.

Он отвел взгляд от этих темных глаз, знавших его слишком хорошо.

– Думаешь, это правда? – спросила Тереза, сжимая в руках кружку с кофе без кофеина. – Что у вашего отца была любовная связь?

Денни наконец-то дал волю сомнениям, что просились наружу:

– От кое-чего из сказанного Уэлшем трудно отмахнуться. Отец все время пропадал, когда мы еще в школе учились. Я имею в виду – бизнес разрастался, и я знаю, что он и впрямь был занят… – Но это не могло объяснить, почему его так часто не было дома и каким отсутствующим он казался даже тогда, когда возвращался домой. – Мама все время была в депрессии. Рядом с ней было очень тяжело.

После школы или тренировок Денни никогда не спешил домой, хотя знал, что страдания его матери были ему упреком в том, что он уделял ей недостаточно внимания.

– Может, потому и тяжко было рядом с ней, что отец твой ее обманывал.

У него внутри все содрогнулось при мысли, что его мать могла узнать про интрижку отца. Однако он помотал головой:

– Нет, она стала такой еще раньше.

– А отец не пробовал ей помочь? Показывал ее кому-нибудь? Есть же лечение или лекарства от депрессии.

Лечение и таблетки никогда не приходили отцу в голову.

– Помнится, Санди несколько раз просила отвезти мать к врачу или хотя бы к священнику. Но он отвечал, что это мамино дело, а она никогда не поедет.

– Ну да, только он не предлагал ей поехать вместе с ним. Он хоть когда-нибудь говорил с ней о ее настроении? Когда выяснилось, что ее младший сын отстает в развитии, ты говорил, она винила себя за то, что была уже старой, когда родила его. Что твой отец делал, чтоб помочь ей избавиться от этой вины?

Денни вовремя спохватился и не брякнул первое, что пришло на ум: «Он помогал ей тем, что был хорошим добытчиком». Ведь Тереза имела в виду другое. Правда была в том, что отец не очень-то утруждал себя помощью матери, проводил с ней все меньше и меньше времени, всегда отговариваясь занятостью по работе.

– Ничего, – выговорил Денни наконец, отвечая на вопрос Терезы. – Ничего по-настоящему значащего.

Теперь Денни понимал. Отец считал своим делом обеспечивать финансовое благополучие, и он достиг своего. Он предоставил своей семье прекрасный дом, обеспечил уютное существование. Когда жена говорила, что дому нужен ремонт или детям требовались карманные деньги, он с радостью это исполнял. Но он не понимал, чем ответить женщине, старавшейся получить любовь посредством психосоматической болезни. Вот он и оттолкнул от себя Мавру окончательно.

Денни посмотрел через стол. Он поступил так же с Терезой. Держал ее в неведении вместо того, чтоб позвать на помощь. Он привык, что все вокруг совершается по его воле и что только он вселяет уверенность в домочадцев. И сам он не знал, как вести себя иначе.

Только ему не нужен был такой же брак в семье, как и у его родителей, где каждый избегает боли и друг друга и живут разными жизнями под одной крышей. Он не хотел такого для себя с Терезой и уж совершенно точно не желал такого для Молли.

– У Молли действительно кошмары по ночам прекратились? – поинтересовался Денни.

Тереза кивнула:

– Уже почти три недели.

Его малышка так переживала за взрослых вокруг себя, что ей не спалось. Он думал, что кошмары – последствие быстрого роста, но для пятилетнего ребенка не было нормой знать (и волноваться) об отношениях своих родителей, о том, когда ее деду принимать лекарства и что ее дяде надо сделать за день. Порой Молли напоминала ему Санди. Сестра несла бремя отказа родителей от заботы о Шейне. И именно Санди стала нянькой для их матери.